Его речь мгновенно оборвалась с каким-то булькающим звуком. И опять все заглушил крик чудовища. Я мог только тупо смотреть на то, как тварь со своей добычей свечкой ушла в небо и на какие-то считанные секунды зависла на высоте, где она казалась действительно просто диковинным насекомым.
И там она разжала когти.
Я не знаю, был ли Ист еще жив, пока проделывал свой последний путь до древних камней плато. Скорее всего, хватка когтистых лап была для него смертельной. Летел он к земле, вращаясь и по-прежнему раскинув руки в стороны, словно воплощенный символ христианской религии. Казалось, этот сделавшийся крестом человек летит прямо на меня. Но, конечно, это только казалось. И через несколько секунд нелепая фигура исчезла из моего поля зрения, скрывшись за ближними зарослями. Я еле ощутил удар о землю где-то неподалеку.
И снова ящер-мотылек царил в воздухе.
– Вот и взял на себя… Вот и справился… – услышал я позади себя полный досады голос Дуппеля. – Лучше б мы у него и не задерживались, идиоты!
Неудивительно, что, как ни вглядывался я в стороны и в даль, не мог его обнаружить. Оказывается, он все время находился в двух шагах у меня за спиной. Уж не знаю, потому ли, что считал необходимым продолжать присматривать за мной, или потому, что считал эту позицию наиболее надежной. Я смог только выразительно посмотреть на него. Причитания в момент опасности всегда донимали меня больше, чем сама опасность. Мне было что вспомнить на этот счет. Я показал Дуппелю кулак.
– Мать вашу так… – простонал он. – Черт нас понес на это плато…
Почему-то меня особенно бесило и наполняло злобой именно то, что в эту смертоубийственную ловушку вместе с собой взрослые вроде дядьки, которые должны были разбираться, что здесь к чему, затащили парнишку, который всего и хотел-то – выжить в этом идиотском Мироздании. Собственный близкий и вполне ужасный конец как-то не сильно беспокоил меня. Страх во мне заглушала быстро растущая, слепая ненависть.
Тварь на какое-то время скрылась из виду. Только звук ее крыльев постоянно преследовал меня. Он то затихал, то нарастал снова. Больше в мире, похоже, ничего не происходило. Ничего не взрывалось. Никто больше не стрелял, не подавал команд. Все замерло в ожидании развязки.
* * *
Теперь мы – все трое – вжались, впечатались в глубину расщелины и скрючились там, стараясь сделаться невидимыми в жидковатых зарослях трав и колючего кустарника, прикрывавших эту щель в каменной стене, высившейся над нами. Надежным укрытием эту поросль назвать было нельзя. Собственно, наше убежище было не столько убежищем, сколько ловушкой. Утешало лишь то обстоятельство, что ловушкой было и все пространство в радиусе досягаемости проклятого летучего огнемета.
Дуппель умудрился втиснуться в каменную щель глубже нас всех, я устроился, упершись спиной в его колени, а в мои колени, в свою очередь, уперся своими острыми лопатками Тагара. Мальчишка, похоже, совсем сник. Откинув голову, он опустошенным взглядом смотрел перед собой в небо, забросив узкие в запястьях расслабленные руки на выставленные перед собой коленки. Кто-то из нас мелко дрожал. Может, Тагара, может, Дуппель, может, я сам. А может быть, все трое.
Я положил руку Тагаре на плечо и процедил сквозь зубы единственное, что смог:
– Спокойно, мальчик, спокойно…
* * *
И она – развязка эта – не заставила себя ждать.
Первыми ее вестниками появились в поле зрения Ольгред и бритоголовый полковник – один за другим. Оба двигались короткими перебежками вдоль стены, которой теперь служило основание ножки каменного «гриба». Оба опасливо поглядывали в небо. И оба пока что не замечали друг друга. Похоже было, что они искали кого-то из нас. Скорее всего, меня. Первым обнаружил наше убежище полковник.
Теперь, и не думая прятаться и маскироваться, выпрямившись во весь рост, он двинулся ко мне с таким видом, словно собирался тут же свернуть мне шею. Ольгред наконец заметил и его, и нас и тоже, забывая о всяких предосторожностях, кинулся ему наперерез. Кажется, с целью предотвратить назревавшее смертоубийство.
– Ну ты, колдун х…ев! – заорал Горелов, проламываясь через кустарник ко мне.
Был он до предела взбешен и вещал в основном кучерявым матом. Поэтому его слова я привожу здесь еще более приблизительно, чем слова других моих знакомых по Странному Краю.
– Какого черта все мы нянчимся с тобой, если ты, оказывается, ни на что не способен? Мы все рискуем жизнью. Сейчас четверо моих ребят остались калеками на всю жизнь! – орал он, – А двоих из них мы просто не довезем до базы. А ты, вместо того чтобы помочь хоть чем-то, прячешь свою задницу здесь в камушках! Или ты сейчас же крикнешь твое Заклинание, твое Слово… Или я раньше, чем тварь спалит всех нас, сделаю из тебя решето!
Он самым недвусмысленным образом вытащил из расстегнутой кобуры свой ПМ. Тут подоспевший Ольгред успел ухватить его за локоть.
– Вы не понимаете! – закричал он сорванным голосом. – Он не может! Он своего Слова не знает! Это еще непроявленный маг! Понимаете? Не-про-яв-лен-ный! Думаете, ему самому не хочется жить? Думаете, он что – полный идиот?
Но полковник находился уже не в том состоянии, когда человек бывает восприимчив к доводам логики.
– Если он у вас не-про-яв-лен-ный, – продолжал он орать, передразнивая Ольгреда, – то пусть быстрее проявляется! Раньше чем я сосчитаю до трех! Вы все это поняли? Ну! – крикнул он мне. – Где твое Слово?! Где твое разящее Слово?!
Зрачок пистолетного дула оказался прямо напротив моей переносицы.
– Одну секунду! – почти взвизгнул Дуппель. – Только одну секунду! Он вспомнит… Он сейчас вспомнит…
Он вопросительно воззрился на Ольгреда. И Ольгред кивнул. Тяжело и со значением.
– Да… – произнес он тем тоном, которым в кино говорят судьи и прокуроры. – Да. Пришел момент. Надо это сделать! Ты уж извини… – добавил он, обращаясь ко мне, и развел руками.
У Дуппеля зуб на зуб не попадал. Он торопливо, дрожащими руками отстегивал что-то от пояса. Какой-то футляр рассмотрел я, скосившись. Такой белый пластиковый футляр. А из футляра, торопливо развинтив его, он достал довольно большой шприц и стал сдирать с его иглы защитное покрытие. Шприц был уже готов к действию. Золотистая, янтарная жидкость, наполнявшая его, зловеще блеснула, попав в солнечный луч. Тагара еще сильнее прижался ко мне, и глаза его вконец округлились от страха.
– Н-н-не-э-э… – выдавил он из себя. Но его просто никто не слушал.
– Т-теперь, – прошептал мне Дуппель, – или пан или пропал! Или начнешь вспоминать… С-свою суть… Или, прости – загнешься… Но только мы все здесь испечемся сейчас. Так что терять нечего… Вспомни Слово! Слово разящее!..
– Шансы? – спросил я, стараясь имитировать полное хладнокровие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
И там она разжала когти.
Я не знаю, был ли Ист еще жив, пока проделывал свой последний путь до древних камней плато. Скорее всего, хватка когтистых лап была для него смертельной. Летел он к земле, вращаясь и по-прежнему раскинув руки в стороны, словно воплощенный символ христианской религии. Казалось, этот сделавшийся крестом человек летит прямо на меня. Но, конечно, это только казалось. И через несколько секунд нелепая фигура исчезла из моего поля зрения, скрывшись за ближними зарослями. Я еле ощутил удар о землю где-то неподалеку.
И снова ящер-мотылек царил в воздухе.
– Вот и взял на себя… Вот и справился… – услышал я позади себя полный досады голос Дуппеля. – Лучше б мы у него и не задерживались, идиоты!
Неудивительно, что, как ни вглядывался я в стороны и в даль, не мог его обнаружить. Оказывается, он все время находился в двух шагах у меня за спиной. Уж не знаю, потому ли, что считал необходимым продолжать присматривать за мной, или потому, что считал эту позицию наиболее надежной. Я смог только выразительно посмотреть на него. Причитания в момент опасности всегда донимали меня больше, чем сама опасность. Мне было что вспомнить на этот счет. Я показал Дуппелю кулак.
– Мать вашу так… – простонал он. – Черт нас понес на это плато…
Почему-то меня особенно бесило и наполняло злобой именно то, что в эту смертоубийственную ловушку вместе с собой взрослые вроде дядьки, которые должны были разбираться, что здесь к чему, затащили парнишку, который всего и хотел-то – выжить в этом идиотском Мироздании. Собственный близкий и вполне ужасный конец как-то не сильно беспокоил меня. Страх во мне заглушала быстро растущая, слепая ненависть.
Тварь на какое-то время скрылась из виду. Только звук ее крыльев постоянно преследовал меня. Он то затихал, то нарастал снова. Больше в мире, похоже, ничего не происходило. Ничего не взрывалось. Никто больше не стрелял, не подавал команд. Все замерло в ожидании развязки.
* * *
Теперь мы – все трое – вжались, впечатались в глубину расщелины и скрючились там, стараясь сделаться невидимыми в жидковатых зарослях трав и колючего кустарника, прикрывавших эту щель в каменной стене, высившейся над нами. Надежным укрытием эту поросль назвать было нельзя. Собственно, наше убежище было не столько убежищем, сколько ловушкой. Утешало лишь то обстоятельство, что ловушкой было и все пространство в радиусе досягаемости проклятого летучего огнемета.
Дуппель умудрился втиснуться в каменную щель глубже нас всех, я устроился, упершись спиной в его колени, а в мои колени, в свою очередь, уперся своими острыми лопатками Тагара. Мальчишка, похоже, совсем сник. Откинув голову, он опустошенным взглядом смотрел перед собой в небо, забросив узкие в запястьях расслабленные руки на выставленные перед собой коленки. Кто-то из нас мелко дрожал. Может, Тагара, может, Дуппель, может, я сам. А может быть, все трое.
Я положил руку Тагаре на плечо и процедил сквозь зубы единственное, что смог:
– Спокойно, мальчик, спокойно…
* * *
И она – развязка эта – не заставила себя ждать.
Первыми ее вестниками появились в поле зрения Ольгред и бритоголовый полковник – один за другим. Оба двигались короткими перебежками вдоль стены, которой теперь служило основание ножки каменного «гриба». Оба опасливо поглядывали в небо. И оба пока что не замечали друг друга. Похоже было, что они искали кого-то из нас. Скорее всего, меня. Первым обнаружил наше убежище полковник.
Теперь, и не думая прятаться и маскироваться, выпрямившись во весь рост, он двинулся ко мне с таким видом, словно собирался тут же свернуть мне шею. Ольгред наконец заметил и его, и нас и тоже, забывая о всяких предосторожностях, кинулся ему наперерез. Кажется, с целью предотвратить назревавшее смертоубийство.
– Ну ты, колдун х…ев! – заорал Горелов, проламываясь через кустарник ко мне.
Был он до предела взбешен и вещал в основном кучерявым матом. Поэтому его слова я привожу здесь еще более приблизительно, чем слова других моих знакомых по Странному Краю.
– Какого черта все мы нянчимся с тобой, если ты, оказывается, ни на что не способен? Мы все рискуем жизнью. Сейчас четверо моих ребят остались калеками на всю жизнь! – орал он, – А двоих из них мы просто не довезем до базы. А ты, вместо того чтобы помочь хоть чем-то, прячешь свою задницу здесь в камушках! Или ты сейчас же крикнешь твое Заклинание, твое Слово… Или я раньше, чем тварь спалит всех нас, сделаю из тебя решето!
Он самым недвусмысленным образом вытащил из расстегнутой кобуры свой ПМ. Тут подоспевший Ольгред успел ухватить его за локоть.
– Вы не понимаете! – закричал он сорванным голосом. – Он не может! Он своего Слова не знает! Это еще непроявленный маг! Понимаете? Не-про-яв-лен-ный! Думаете, ему самому не хочется жить? Думаете, он что – полный идиот?
Но полковник находился уже не в том состоянии, когда человек бывает восприимчив к доводам логики.
– Если он у вас не-про-яв-лен-ный, – продолжал он орать, передразнивая Ольгреда, – то пусть быстрее проявляется! Раньше чем я сосчитаю до трех! Вы все это поняли? Ну! – крикнул он мне. – Где твое Слово?! Где твое разящее Слово?!
Зрачок пистолетного дула оказался прямо напротив моей переносицы.
– Одну секунду! – почти взвизгнул Дуппель. – Только одну секунду! Он вспомнит… Он сейчас вспомнит…
Он вопросительно воззрился на Ольгреда. И Ольгред кивнул. Тяжело и со значением.
– Да… – произнес он тем тоном, которым в кино говорят судьи и прокуроры. – Да. Пришел момент. Надо это сделать! Ты уж извини… – добавил он, обращаясь ко мне, и развел руками.
У Дуппеля зуб на зуб не попадал. Он торопливо, дрожащими руками отстегивал что-то от пояса. Какой-то футляр рассмотрел я, скосившись. Такой белый пластиковый футляр. А из футляра, торопливо развинтив его, он достал довольно большой шприц и стал сдирать с его иглы защитное покрытие. Шприц был уже готов к действию. Золотистая, янтарная жидкость, наполнявшая его, зловеще блеснула, попав в солнечный луч. Тагара еще сильнее прижался ко мне, и глаза его вконец округлились от страха.
– Н-н-не-э-э… – выдавил он из себя. Но его просто никто не слушал.
– Т-теперь, – прошептал мне Дуппель, – или пан или пропал! Или начнешь вспоминать… С-свою суть… Или, прости – загнешься… Но только мы все здесь испечемся сейчас. Так что терять нечего… Вспомни Слово! Слово разящее!..
– Шансы? – спросил я, стараясь имитировать полное хладнокровие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116