Впрочем, вряд ли это требовалось – Яркий Полудержатель всегда жаждал приключений. Такой уж недостаток характера, хотя в целом, оказывается, он обернулся к лучшему.
Судно юпитерианина не стыковалось с осью Обители; вместо этого оно проникло внутрь огромного углубления, которое было Джомолунгмой, и, в конечном счете, пришвартовалось немного ниже вершины. Сложное приспособление позволило пристыковать судно вплотную к внутренней стене горы, а изготовленный колесниками мешок жизнеобеспечения – очень прочный, фактически неразрушимый – полностью защищал дижабля, и тот благополучно прошел по лабиринту из труб и туннелей, ведущих сквозь металлическую оболочку Обители к пику священной горы.
Он знал, чего ожидать. А Кукушка знал, что Полудержатель был готов, был готов всегда, поскольку это – основное кредо парителей-в-небе, вытекающее из Благоговения перед Душой Жизни. Его паломничество стало актом храбрости, в то время как для людей полет через пространство было делом обычным. Поэтому лишь справедливо, что людям пришлось долго и тяжело взбираться в гору, Полудержателю позволили свободно проплыть по туннелю к вершине. Рядом с ним плыл колесник – внутренности полыхают холодными огнями антигравитации, лопасти вытянуты до предела…
Полудержатель знал, с кем предстоит встречаться, потому что его колесники отслеживали «Тиглас-Пильсер» с того момента, как космолет оставил орбиту Юпитера. Колесника-переводчика он взял с собой.
Чарльз пристально посмотрел на колесника – он выглядел знакомым.
– Самоуверенный Робин?.. Ты же погиб на Ио!
– Я – точная копия, – сказал колесник, – причем со способностью распознавания голоса и человеческой речи. Прежде чем Ио взорвалась, мой разум был перезагружен из того колесника, которого вы называли Самоуверенным Робином, и меня исторгли с той же самой внешней формой. Насколько вы можете судить, я – подлинник. Хотя настоящий подлинник за несколько часов понял бы, что я не подлинник.
Чарльз не нашел, что ответить.
– Позвольте продолжить, – промолвил Кукушка, ибо состоялась встреча представителей двух рас, соединившихся на вершине искусственной горы внутри самого большого артефакта, когда-либо созданного человеком. Идеальное место для компромисса между интенсивным холодом облачного слоя Юпитера и теплом, предпочитаемым людьми. Атмосфера была земная, не юпитерианская, но давление находилось в пределах терпимости обеих рас: давление в облачном слое Юпитера сопоставимо с земным на уровне моря; кроме того, разновидность дижаблей типа Яркого Полудержателя появилась и развилась, чтобы справляться с быстрыми перепадами давления. Так что простое покрытие из гибкого органического полимера обеспечивало надежную защиту – по крайней мере, в течение нескольких часов, а больше Кукушке и не требовалось. – Мозес?
Юноша шагнул вперед. Не к этому ли он готов?
– Взгляни на Яркого Полудержателя. Теперь сними перчатку с правой руки, она выдержит холод, ручаюсь. Моя выдержала.
Мозес снял перчатку и положил ее в карман.
Лама повернулся к Яркому Полудержателю, и Самоуверенный Робин-второй перевел инструкцию монаха и ответы Яркого Полудержателя.
– Яркий Полудержатель Фиолетовой Пены, вы подготовились, как я просил?
– Уважаемая Целостность, модификация была сделана.
– Вы доверяете моему слову, что высокая температура не нанесет вам непоправимого ущерба?
– Нет необходимости в доверии. Я произвел необходимые вычисления сам, и они согласуются с вашими.
Яркий Полудержатель открыл сфинктер-клапан в мешке жизнеобеспечения и протянул незащищенное щупальце к голой руке Мозеса.
Они соприкоснулись.
Мозес задрожал – не от самого прикосновения, а от огромности свершившегося. Первый контакт. Необыкновенный момент, вне времени и места, вне воображения…
Несколько секунд, не больше… Кожа Полудержателя была очень холодной, настолько холодной, что почти жгла кончики пальцев, сухой и слегка шершавой, подобно замше. Это… Для описания у Мозеса не хватало слов. Слезы струились по его лицу, замерзая в ледяном воздухе; он этого не замечал. Зато смог понять, что если кожа Яркого Полудержателя казалась ему ледяной, то юпитерианину его кожа покажется раскаленной.
Мозес отвел свою руку от щупальца – с неимоверным трудом. Но юноша скорее бы умер, чем позволил себе причинить вред юпитерианину.
Чарльз отдал бы все, чтобы оказаться на месте Мозеса, однако он понимал, почему Кукушка выбрал лишь одного из них. Имелась веская практическая причина: длительный контакт с теплотой человеческого тела мог повредить чужаку. Существовала еще и символическая причина: момент должен быть неповторимым. Поскольку выбирать пришлось одного из трех, выбор, естественно, пал на Мозеса.
Пруденс почувствовала, как волосы на голове встали дыбом, всю кожу покалывало… Этого ощущения она никогда не забудет.
Яркий Полудержатель быстро втянул щупальце внутрь мешка жизнеобеспечения. Кожа человека была замечательна, удивительно податлива, мягка как клетчатка яйца, с забавной пленочкой… меха, но ее прикосновение обжигало.
Кукушка нарушил тишину.
– Вы явились сюда не только ради этого, – сказал он спокойно. – Однако остальное мы можем обсудить в более удобном месте. Позвольте мне идти первым.
Он стал спускаться во впадину, спрятанную под скалой.
Другие последовали за ним. Скала качнулась назад и встала на прежнее место.
Кристаллические хлопья снега начали падать на место исторической встречи, стирая отпечатки ног и следы колесника. Скоро все выглядело так, словно никого здесь и не было.
Яркий Полудержатель спустился по боковому туннелю, чтобы прийти в себя в родной юпитерианской атмосфере; Кукушка же остался со своими гостями, поскольку должен был рассказать еще о многом. Он привел их в маленькую, хорошо освещенную и, главное, теплую комнату. Пока трое землян снимали свое альпинистское снаряжение, вошла высокая пожилая монашка с металлической шкатулкой в руках и уважительно вручила ее наставнику.
– Трясогузка принесла нам священную реликвию, – сказал Кукушка, открывая крышку. – Пруденс, помнишь эти надписи?
В шкатулке хранились глиняные таблички с иероглифами. Не египетскими – более ранними. Протоиероглифы.
– Это – предъегипетский текст, который вы попросили перевести, сохраняя тайну. Тот, за который я получила «Тиглас-Пильсер». – Кукушка безмолвствовал. – Тот, который имел много общего с другим, который я нашла – мы с Чарльзом вместе нашли – внутри Сфинкса.
– Да, все правильно.
– Но вы не показали мне оригиналы! А здесь рядом с текстом выбиты изображения!
– Тогда было не время. Путь к Целостности владеет многими секретами, и сия табличка – один из самых драгоценных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Судно юпитерианина не стыковалось с осью Обители; вместо этого оно проникло внутрь огромного углубления, которое было Джомолунгмой, и, в конечном счете, пришвартовалось немного ниже вершины. Сложное приспособление позволило пристыковать судно вплотную к внутренней стене горы, а изготовленный колесниками мешок жизнеобеспечения – очень прочный, фактически неразрушимый – полностью защищал дижабля, и тот благополучно прошел по лабиринту из труб и туннелей, ведущих сквозь металлическую оболочку Обители к пику священной горы.
Он знал, чего ожидать. А Кукушка знал, что Полудержатель был готов, был готов всегда, поскольку это – основное кредо парителей-в-небе, вытекающее из Благоговения перед Душой Жизни. Его паломничество стало актом храбрости, в то время как для людей полет через пространство было делом обычным. Поэтому лишь справедливо, что людям пришлось долго и тяжело взбираться в гору, Полудержателю позволили свободно проплыть по туннелю к вершине. Рядом с ним плыл колесник – внутренности полыхают холодными огнями антигравитации, лопасти вытянуты до предела…
Полудержатель знал, с кем предстоит встречаться, потому что его колесники отслеживали «Тиглас-Пильсер» с того момента, как космолет оставил орбиту Юпитера. Колесника-переводчика он взял с собой.
Чарльз пристально посмотрел на колесника – он выглядел знакомым.
– Самоуверенный Робин?.. Ты же погиб на Ио!
– Я – точная копия, – сказал колесник, – причем со способностью распознавания голоса и человеческой речи. Прежде чем Ио взорвалась, мой разум был перезагружен из того колесника, которого вы называли Самоуверенным Робином, и меня исторгли с той же самой внешней формой. Насколько вы можете судить, я – подлинник. Хотя настоящий подлинник за несколько часов понял бы, что я не подлинник.
Чарльз не нашел, что ответить.
– Позвольте продолжить, – промолвил Кукушка, ибо состоялась встреча представителей двух рас, соединившихся на вершине искусственной горы внутри самого большого артефакта, когда-либо созданного человеком. Идеальное место для компромисса между интенсивным холодом облачного слоя Юпитера и теплом, предпочитаемым людьми. Атмосфера была земная, не юпитерианская, но давление находилось в пределах терпимости обеих рас: давление в облачном слое Юпитера сопоставимо с земным на уровне моря; кроме того, разновидность дижаблей типа Яркого Полудержателя появилась и развилась, чтобы справляться с быстрыми перепадами давления. Так что простое покрытие из гибкого органического полимера обеспечивало надежную защиту – по крайней мере, в течение нескольких часов, а больше Кукушке и не требовалось. – Мозес?
Юноша шагнул вперед. Не к этому ли он готов?
– Взгляни на Яркого Полудержателя. Теперь сними перчатку с правой руки, она выдержит холод, ручаюсь. Моя выдержала.
Мозес снял перчатку и положил ее в карман.
Лама повернулся к Яркому Полудержателю, и Самоуверенный Робин-второй перевел инструкцию монаха и ответы Яркого Полудержателя.
– Яркий Полудержатель Фиолетовой Пены, вы подготовились, как я просил?
– Уважаемая Целостность, модификация была сделана.
– Вы доверяете моему слову, что высокая температура не нанесет вам непоправимого ущерба?
– Нет необходимости в доверии. Я произвел необходимые вычисления сам, и они согласуются с вашими.
Яркий Полудержатель открыл сфинктер-клапан в мешке жизнеобеспечения и протянул незащищенное щупальце к голой руке Мозеса.
Они соприкоснулись.
Мозес задрожал – не от самого прикосновения, а от огромности свершившегося. Первый контакт. Необыкновенный момент, вне времени и места, вне воображения…
Несколько секунд, не больше… Кожа Полудержателя была очень холодной, настолько холодной, что почти жгла кончики пальцев, сухой и слегка шершавой, подобно замше. Это… Для описания у Мозеса не хватало слов. Слезы струились по его лицу, замерзая в ледяном воздухе; он этого не замечал. Зато смог понять, что если кожа Яркого Полудержателя казалась ему ледяной, то юпитерианину его кожа покажется раскаленной.
Мозес отвел свою руку от щупальца – с неимоверным трудом. Но юноша скорее бы умер, чем позволил себе причинить вред юпитерианину.
Чарльз отдал бы все, чтобы оказаться на месте Мозеса, однако он понимал, почему Кукушка выбрал лишь одного из них. Имелась веская практическая причина: длительный контакт с теплотой человеческого тела мог повредить чужаку. Существовала еще и символическая причина: момент должен быть неповторимым. Поскольку выбирать пришлось одного из трех, выбор, естественно, пал на Мозеса.
Пруденс почувствовала, как волосы на голове встали дыбом, всю кожу покалывало… Этого ощущения она никогда не забудет.
Яркий Полудержатель быстро втянул щупальце внутрь мешка жизнеобеспечения. Кожа человека была замечательна, удивительно податлива, мягка как клетчатка яйца, с забавной пленочкой… меха, но ее прикосновение обжигало.
Кукушка нарушил тишину.
– Вы явились сюда не только ради этого, – сказал он спокойно. – Однако остальное мы можем обсудить в более удобном месте. Позвольте мне идти первым.
Он стал спускаться во впадину, спрятанную под скалой.
Другие последовали за ним. Скала качнулась назад и встала на прежнее место.
Кристаллические хлопья снега начали падать на место исторической встречи, стирая отпечатки ног и следы колесника. Скоро все выглядело так, словно никого здесь и не было.
Яркий Полудержатель спустился по боковому туннелю, чтобы прийти в себя в родной юпитерианской атмосфере; Кукушка же остался со своими гостями, поскольку должен был рассказать еще о многом. Он привел их в маленькую, хорошо освещенную и, главное, теплую комнату. Пока трое землян снимали свое альпинистское снаряжение, вошла высокая пожилая монашка с металлической шкатулкой в руках и уважительно вручила ее наставнику.
– Трясогузка принесла нам священную реликвию, – сказал Кукушка, открывая крышку. – Пруденс, помнишь эти надписи?
В шкатулке хранились глиняные таблички с иероглифами. Не египетскими – более ранними. Протоиероглифы.
– Это – предъегипетский текст, который вы попросили перевести, сохраняя тайну. Тот, за который я получила «Тиглас-Пильсер». – Кукушка безмолвствовал. – Тот, который имел много общего с другим, который я нашла – мы с Чарльзом вместе нашли – внутри Сфинкса.
– Да, все правильно.
– Но вы не показали мне оригиналы! А здесь рядом с текстом выбиты изображения!
– Тогда было не время. Путь к Целостности владеет многими секретами, и сия табличка – один из самых драгоценных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136