Люди давно уже привыкли к тому, что большинство подобных сенсаций уже через несколько дней лопаются как мыльные пузыри. Выдумщиков, готовых плести любые небылицы, лишь бы появиться на телеэкране, тьма-тьмущая».
Но сказать себе, что ситуация все еще под контролем, и знать, что это действительно так, – не совсем одно и то же. Лафайет слишком хорошо знал, что этот, с сумасшедшими глазами, сказал правду…
Потому что одним из организаторов был не кто иной, как он, собственной персоной. К тому же опасность разоблачения угрожала в первую очередь именно ему.
Известно ли им что-нибудь о нем: кто он, чем занимается? Есть ли у них компромат на него? Если даже и нет, одно их присутствие здесь угрожать ему, может все погубить.
– Сэр? – обеспокоено напомнил о себе Перкинс, но не получил ответа.
– Да? – спросил Лафайет, все еще погруженный в свои мысли. Похоже было, будто он просыпается после кошмара и медленно приходит в себя.
– Каковы будут ваши указания? Будем ли мы что-то предпринимать? – он слегка наклонился к послу. Перкинс еще никогда не видел своего начальника в подобном состоянии и рискнул спросить: – Вам нехорошо, сэр?
Лафайет усилием волн справился с собой. Он должен владеть собой. Он не должен выдавать своих мыслей, иначе Перкинс, этот честолюбивый молодой карьерист, чего доброго, еще заподозрит что-то неладное. Он поставил адъютанта на место взглядом, действие которого было тысячекратно проверено, – взглядом, заставившим того вытянуться в струнку.
– Нет, – заверил его Лафайет, – все в порядке. Просто я погрузился в свои мысли.
Из осторожности Перкинс не стал узнавать, что это за мысли. Может быть, что-то личное, о чем Лафайет еще ни разу не проронил ни слова. Он был человеком, который четко разграничивал служебные дела и личную жизнь. Если она вообще у него была. Перкинс хорошо понимал, что практически ничего не знает о своем шефе, хотя проработал у него в подчинении утке около четырех лет и общался с ним больше, чем кто-либо другой.
– Скажите, Перкинс, – Лафайет откинулся в кресле, сложил руки на животе и посмотрел на подчиненного, – что бы сделали вы?
– Я, сэр?
– Да, вы! Не будьте же так непонятливы. Как вы оцениваете ситуацию? И что бы вы предприняли на моем месте?
Перкинс мгновение помедлил с ответом, ровно столько, чтобы не злоупотреблять терпением своего начальника. Он был ошарашен. Таких требований Лафайет никогда к нему не предъявлял. Напротив, единственное, что до сих пор ему вменялось в обязанность, так это неукоснительное и бескомпромиссное выполнение всех приказаний начальства. Лафайет не считал инициативу своих подчиненных допустимой, и ничто не могло донести его так быстро до белого каления, как неуместные советы при принятии им решении или – хуже чего уж не бывает – если очи вдруг вздумают действовать по своему усмотрению. Этими своими качествами он полностью соответствовал требованиям старой школы офицеров и начальников, которой славилась Звездная Империя Сардэя по всему витку спирали Галактики.
– Ну, – начал Перкинс, – во-первых, следует констатировать, что этот крейсер был похищен заключенными и использован ими для побега. При этом не исключается, что командир корабля замешан в их дела, а причины могут быть самыми разными. Его поведение не дает оснований предполагать, что заключенные оказали на него давление, физическое или психологическое.
Он сделал короткую паузу, чтобы удостовериться, что Лафайет с ним согласен, и, поскольку тот молчал, продолжил:
– Не знаю, была ли доля правды в том, что сказал тот заключенный. Честно говоря, мне показалось, что он не совсем в своем уме. Нужно выяснить, согласны ли с ним остальные пришельцы. Пока же это не сделано, я склонен полагать, что все это выдумки.
Лафайет медленно кивнул, и Перкинс принял это за знак согласия.
– А как вы считаете, что нам нужно пред принять? – спросил Лафайет.
– Есть два варианта, сэр. Первый – мы дела см вид, что ничего не произошло, и ждем получения распоряжения командования в этой связи или появления у нас командира корабля, что я считаю менее вероятным.
– Второй вариант?
– Попытаемся разыскать и арестовать беглецов. В этом случае мы можем предложить командованию флота готовую добычу, если в скором времени будет отдан приказ о поимке пришельцев. В своих умозаключениях я исхожу из фактов, – он пожал плечами. – А если нет, их арест можно будет представить досадной ошибкой.
Он хотел было уже добавить: «Прецеденты, как известно, имеются», – но сдержался: начальник мог бы воспринять это как критику. А ему не хотелось бросать тень на их отношения, раз уж сегодня тот так благосклонно интересовался его мнением.
Перкинс и не догадывался, сколь мало занимало Лафайета его мнение. Он просто хотел выиграть время, чтобы привести мысли в порядок. Кроме того, ему хотелось услышать подтверждение своей хрупкой надежды, что еще не все потеряно Перкинсу и в голову не пришло, что беглецы могли сказать правду.
– Где они сейчас находятся? – спросил посол. – Все еще на месте приземления капсул?
– Нет, сэр. Мы располагаем информацией, что они сели в летающее такси. Сейчас они, скорее всего, в воздухе. Приземлились они после катапультирования где-то вдали от мегаполисов.
– Хорошо. Установите, где они сейчас находятся. Затеи отберите лучших люден для группы захвата.
Он не сомневался, что Перкинс найдет подходящих людей. Это посольство было не только официальным представительством, занимающимся экономическими вопросами, торговыми договорами и бюрократическими формальностями – такими, как оформление документов на прибытие на любую планету сардайкинов или разрешение на пребывания на ней. Посольство было также центром, из которого координировалась и направлялась вся деятельность секретных служб на этой планете. Лафайет был, таким образом, не только послом, но и шефом двух десятков сотрудников разведывательных служб. Перкинс, впрочем, тоже был не только его адъютантом. Конечно же, никто никогда не признает этого во всеуслышание, хотя совмещение этих двух функций было секретом полишенеля, потому что это было негласной практикой всех посольств в различных фракциях освоенного витка спирали Галактики. Но необходимо же было хотя бы соблюсти приличия.
– Слушаюсь, сэр, – щелкнул каблуками Перкинс и хотел уже идти, но Лафайет снова остановил его.
– Пока ничего не предпринимайте. Через несколько минут вы получите точные указания. Как только… – он поколебался и быстро закончил: – как только я еще раз все обдумаю.
Перкинс с готовностью кивнул и повернулся на каблуках.
Лафайет дождался, пока за адъютантом закроется дверь и он снова останется один. В ту же секунду маска невозмутимости слетела с его лица и он застонал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49