– Теперь понятно, куда нас занесло?
– Не совсем. С самого начала было известно, что этого солнца нет на картах; а все знакомые созвездия – в галактоцентрических координатах – сильно смещены влево. Подозреваю, что мы за пределами спирального рукава Галактики – обратите внимание, как мало на небе звезд, даже по сравнению с Землей, не говоря уже о колониях, лежащих ближе к галактическому ядру. О, мы очень сильно сбились с пути! – В голосе ее слышалась нервная дрожь, а, подойдя ближе, Мак-Аран увидел на щеках слезы.
Ему остро, до боли, захотелось утешить ее.
– Ну, по крайней мере, – произнес он, – когда мы отбудем, куда следует, то сможем занести на свой счет открытие пригодной для колонизации планеты. Может быть, нам всем даже причитается какой-то процент как первооткрывателям…
– Но мы так далеко… – Она осеклась. – У нас получится послать сигнал на корабль?
– Можно попытаться. Мы выше, чем они, тысяч на восемь футов, и не исключено, что даже на линии прямой видимости. Вот, держите бинокль, попробуйте разглядеть какой-нибудь огонек. Хотя, может быть, конечно, они остались за холмами.
Рафаэль обнял девушку за плечи, выравнивая бинокль. Та не отстранилась.
– Вы помните азимут на корабль? – поинтересовалась Камилла.
Он сказал; она повела биноклем, косясь на компас.
– Вот огонек… нет, это, кажется, молния… А, какая разница! – Она нетерпеливо опустила бинокль. Мак-Аран чувствовал, что ее бьет дрожь. – Вам ведь нравятся эти огромные открытые пространства, правда?
– Э… да, – медленно отозвался он. – Мне всегда нравились горы. А вам?
В полумраке Камилла помотала головой. Из-за горизонта показалась первая из четырех крошечных лун, бледно-фиолетовая, и темный воздух словно бы пошел призрачной рябью.
– Нет, – еле слышно отозвалась она. – Я их… боюсь.
– Боитесь?
– Я прошла отбор для Космофлота в пятнадцать лет и почти все время потом жила или на орбитальной базе, или на тренировочном корабле. Немудрено, что… – голос ее дрогнул, – развивается… агорафобия.
– И вы сами вызвались в эту экспедицию! – вырвалось у Мак-Арана; он был искренне удивлен и восхищен. Но Камилле в его голосе послышались критические нотки.
– Больше-то некому было, – огрызнулась она и отправилась обустраивать спальное место в крошечной палатке.
И снова после ужина – правда, на этот раз горячего, потому что дождь так и не пошел и костра не загасил – девушка заснула сразу, а Мак-Аран еще долго лежал без сна. Обычно снаружи доносился по ночам только вой ветра, шелест дождевых струй, треск и скрипение ветвей; но сегодня лес переполняли странные шумы и шорохи, словно вся окружающая таинственная живность спешила воспользоваться редкой бесснежной ночью. Вот донесся далекий вой, напомнивший Мак-Арану некогда слышанную на Земле запись вымершего дикого волка; вот почти тигриный рык, низкий и хриплый, за ним испуганный писк какого-то маленького зверька, а потом тишина. А потом, ближе к полуночи, послышался кошмарный пронзительный крик, долгий, с завываниями – вопль, от которого Мак-Арана бросило в холодный пот. Он был так жутко похож на вопль, изданный Марко при нападении скорпиономуравьев, что Мак-Аран подскочил и принялся выпутываться из спального мешка; только когда, разбуженная его метаниями, испуганно приподнялась Камилла, Мак-Аран осознал, что человеческая глотка на такие звуки просто не способна. Пронзительный воющий вопль делался выше и выше, пока не перешел чуть ли не в ультразвук; по крайней мере, Мак-Арану казалось, будто крик отдается в его барабанных перепонках еще долго после того, как стало тихо.
– Что это такое? – раздался дрожащий шепот Камиллы.
– Бог его знает. Наверно, какая-то птица или зверь.
Душераздирающий крик повторился, и они умолкли.
– Похоже, оно в агонии, – пробормотала Камилла, придвигаясь ближе к Мак-Арану.
– Не фантазируй. Откуда мы знаем – может, это его нормальный голос.
– Ни у кого не может быть такого нормального голоса, – твердо заявила Камилла.
– С чего такая уверенность?
– Ну как ты можешь так спокойно… Ой! – Лицо ее перекосилось, когда пронзительный крик зазвучал вновь. – Меня бросает в холодный пот.
– Может быть, оно парализует этим звуком добычу, – произнес Мак-Аран. – Черт побери, мне ведь тоже страшно! Будь мы на Земле… я ведь из Ирландии… в общем, я подумал бы, что за мной явился древний банши рода Арранов.
– Надо будет окрестить эту тварь банши, когда узнаем, что это такое, – очень серьезно произнесла Камилла. Жуткий вопль повторился, и она зажала уши. – Прекратите! Прекратите!!!
Мак-Аран звонко шлепнул ее по щеке.
– Сама прекрати! Черт побери, а вдруг эта тварь рыскает где-то поблизости и может проглотить нас обоих вместе с палаткой? Будь умницей и лежи тихо; надеюсь, оно уйдет.
– Легко сказать… – пробормотала Камилла и вздрогнула, когда душераздирающий крик банши раздался снова. – Вы… не подержите меня за руку? – еле слышно произнесла она, придвинувшись еще ближе к Мак-Арану.
Он нащупал в темноте ее холодные, как ледышки, пальцы, осторожно зажал между ладонями и принялся отогревать. Она склонила голову к нему на плечо; Рэйф наклонился и мягко коснулся губами ее виска.
– Не бойтесь, – прошептал он. – Все равно палатка пластиковая, и вряд ли пахнет съедобно. Будем надеяться, эта тварь – банши, если угодно, – скоро поймает себе что-нибудь достойное на обед и угомонится.
Воющий крик прозвучал снова – но уже не так близко и душераздирающе. Камилла вздрогнула и обмякла; Мак-Аран осторожно высвободил плечо и уложил девушку, пристроив ее голову у себя на коленях.
– Тебе надо немного поспать, – тихо произнес он.
– Спасибо, Рэйф, – еле слышно прошептала та.
Когда, судя по ровному дыханию, она заснула, Мак-Аран наклонился и запечатлел на ее губах невесомый поцелуй. «Чертовски удачное время выбрал ты для романа, Мак-Аран, – сердито сказал он сам себе, – забыл, что ли, сколько работы впереди, и нечего тут примешивать всякую отсебятину. Нечего, нечего». Но сон еще долго не шел.
Когда утром они вылезли из палатки, мир совершенно преобразился. Небо было прозрачным, ни облачка, ни дымки, а жесткую бесцветную траву покрыл красочный ковер из распускающихся на глазах цветов. Не будучи биологом, Мак-Аран все же встречался с подобным в пустынях, как скалистых, так и песчаных; ему приходилось видеть, как в местах с неустойчивым климатом развивались формы жизни, спешащие воспользоваться любыми благоприятными изменениями температуры или влажности, сколь угодно краткими. Камиллу буквально зачаровали крошечные пестрые цветочки и деловито жужжащие вокруг них похожие на пчел насекомые; впрочем, последними она старалась восхищаться на расстоянии.
Мак-Аран же, приложив ладонь козырьком ко лбу, изучал, что лежит впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Не совсем. С самого начала было известно, что этого солнца нет на картах; а все знакомые созвездия – в галактоцентрических координатах – сильно смещены влево. Подозреваю, что мы за пределами спирального рукава Галактики – обратите внимание, как мало на небе звезд, даже по сравнению с Землей, не говоря уже о колониях, лежащих ближе к галактическому ядру. О, мы очень сильно сбились с пути! – В голосе ее слышалась нервная дрожь, а, подойдя ближе, Мак-Аран увидел на щеках слезы.
Ему остро, до боли, захотелось утешить ее.
– Ну, по крайней мере, – произнес он, – когда мы отбудем, куда следует, то сможем занести на свой счет открытие пригодной для колонизации планеты. Может быть, нам всем даже причитается какой-то процент как первооткрывателям…
– Но мы так далеко… – Она осеклась. – У нас получится послать сигнал на корабль?
– Можно попытаться. Мы выше, чем они, тысяч на восемь футов, и не исключено, что даже на линии прямой видимости. Вот, держите бинокль, попробуйте разглядеть какой-нибудь огонек. Хотя, может быть, конечно, они остались за холмами.
Рафаэль обнял девушку за плечи, выравнивая бинокль. Та не отстранилась.
– Вы помните азимут на корабль? – поинтересовалась Камилла.
Он сказал; она повела биноклем, косясь на компас.
– Вот огонек… нет, это, кажется, молния… А, какая разница! – Она нетерпеливо опустила бинокль. Мак-Аран чувствовал, что ее бьет дрожь. – Вам ведь нравятся эти огромные открытые пространства, правда?
– Э… да, – медленно отозвался он. – Мне всегда нравились горы. А вам?
В полумраке Камилла помотала головой. Из-за горизонта показалась первая из четырех крошечных лун, бледно-фиолетовая, и темный воздух словно бы пошел призрачной рябью.
– Нет, – еле слышно отозвалась она. – Я их… боюсь.
– Боитесь?
– Я прошла отбор для Космофлота в пятнадцать лет и почти все время потом жила или на орбитальной базе, или на тренировочном корабле. Немудрено, что… – голос ее дрогнул, – развивается… агорафобия.
– И вы сами вызвались в эту экспедицию! – вырвалось у Мак-Арана; он был искренне удивлен и восхищен. Но Камилле в его голосе послышались критические нотки.
– Больше-то некому было, – огрызнулась она и отправилась обустраивать спальное место в крошечной палатке.
И снова после ужина – правда, на этот раз горячего, потому что дождь так и не пошел и костра не загасил – девушка заснула сразу, а Мак-Аран еще долго лежал без сна. Обычно снаружи доносился по ночам только вой ветра, шелест дождевых струй, треск и скрипение ветвей; но сегодня лес переполняли странные шумы и шорохи, словно вся окружающая таинственная живность спешила воспользоваться редкой бесснежной ночью. Вот донесся далекий вой, напомнивший Мак-Арану некогда слышанную на Земле запись вымершего дикого волка; вот почти тигриный рык, низкий и хриплый, за ним испуганный писк какого-то маленького зверька, а потом тишина. А потом, ближе к полуночи, послышался кошмарный пронзительный крик, долгий, с завываниями – вопль, от которого Мак-Арана бросило в холодный пот. Он был так жутко похож на вопль, изданный Марко при нападении скорпиономуравьев, что Мак-Аран подскочил и принялся выпутываться из спального мешка; только когда, разбуженная его метаниями, испуганно приподнялась Камилла, Мак-Аран осознал, что человеческая глотка на такие звуки просто не способна. Пронзительный воющий вопль делался выше и выше, пока не перешел чуть ли не в ультразвук; по крайней мере, Мак-Арану казалось, будто крик отдается в его барабанных перепонках еще долго после того, как стало тихо.
– Что это такое? – раздался дрожащий шепот Камиллы.
– Бог его знает. Наверно, какая-то птица или зверь.
Душераздирающий крик повторился, и они умолкли.
– Похоже, оно в агонии, – пробормотала Камилла, придвигаясь ближе к Мак-Арану.
– Не фантазируй. Откуда мы знаем – может, это его нормальный голос.
– Ни у кого не может быть такого нормального голоса, – твердо заявила Камилла.
– С чего такая уверенность?
– Ну как ты можешь так спокойно… Ой! – Лицо ее перекосилось, когда пронзительный крик зазвучал вновь. – Меня бросает в холодный пот.
– Может быть, оно парализует этим звуком добычу, – произнес Мак-Аран. – Черт побери, мне ведь тоже страшно! Будь мы на Земле… я ведь из Ирландии… в общем, я подумал бы, что за мной явился древний банши рода Арранов.
– Надо будет окрестить эту тварь банши, когда узнаем, что это такое, – очень серьезно произнесла Камилла. Жуткий вопль повторился, и она зажала уши. – Прекратите! Прекратите!!!
Мак-Аран звонко шлепнул ее по щеке.
– Сама прекрати! Черт побери, а вдруг эта тварь рыскает где-то поблизости и может проглотить нас обоих вместе с палаткой? Будь умницей и лежи тихо; надеюсь, оно уйдет.
– Легко сказать… – пробормотала Камилла и вздрогнула, когда душераздирающий крик банши раздался снова. – Вы… не подержите меня за руку? – еле слышно произнесла она, придвинувшись еще ближе к Мак-Арану.
Он нащупал в темноте ее холодные, как ледышки, пальцы, осторожно зажал между ладонями и принялся отогревать. Она склонила голову к нему на плечо; Рэйф наклонился и мягко коснулся губами ее виска.
– Не бойтесь, – прошептал он. – Все равно палатка пластиковая, и вряд ли пахнет съедобно. Будем надеяться, эта тварь – банши, если угодно, – скоро поймает себе что-нибудь достойное на обед и угомонится.
Воющий крик прозвучал снова – но уже не так близко и душераздирающе. Камилла вздрогнула и обмякла; Мак-Аран осторожно высвободил плечо и уложил девушку, пристроив ее голову у себя на коленях.
– Тебе надо немного поспать, – тихо произнес он.
– Спасибо, Рэйф, – еле слышно прошептала та.
Когда, судя по ровному дыханию, она заснула, Мак-Аран наклонился и запечатлел на ее губах невесомый поцелуй. «Чертовски удачное время выбрал ты для романа, Мак-Аран, – сердито сказал он сам себе, – забыл, что ли, сколько работы впереди, и нечего тут примешивать всякую отсебятину. Нечего, нечего». Но сон еще долго не шел.
Когда утром они вылезли из палатки, мир совершенно преобразился. Небо было прозрачным, ни облачка, ни дымки, а жесткую бесцветную траву покрыл красочный ковер из распускающихся на глазах цветов. Не будучи биологом, Мак-Аран все же встречался с подобным в пустынях, как скалистых, так и песчаных; ему приходилось видеть, как в местах с неустойчивым климатом развивались формы жизни, спешащие воспользоваться любыми благоприятными изменениями температуры или влажности, сколь угодно краткими. Камиллу буквально зачаровали крошечные пестрые цветочки и деловито жужжащие вокруг них похожие на пчел насекомые; впрочем, последними она старалась восхищаться на расстоянии.
Мак-Аран же, приложив ладонь козырьком ко лбу, изучал, что лежит впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56