Люди следуют его совету, считая, что он хочет укрепить их дух видом трехцветного французского флага.
На следующий день, как только рассвело, рулевой разбудил экипаж возгласом: «Судно!» Не далее чем в трех милях за кормой проходило крупное торговое судно, отчетливо вырисовываясь на светлеющем от восходящего солнца небе. Мореплаватели отчаянно размахивали руками, а Жан взобрался на мачту и сигналил флагом.
Но их так и не заметили.
Попытка сигнализировать дымом тоже оказалась безрезультатной: ветер сбивал его вниз. И в то время как экипаж «Таити-Нуи П», прибегнув к последнему средству — зеркальцам, все еще пытался обратить на себя внимание, судно медленно, продлевая горечь разочарования, уходило за горизонт.
В ночь с 16 на 17 июля вновь был поврежден руль, и плот вскоре лег боком на волну, качка стала настолько сильной, что люди с трудом удерживались на крыше каюты. Выход был один: нагрузить наветренный борт, чтобы не допустить опрокидывания плота. С огромным трудом переместили тяжелые предметы. Однако усилия были вознаграждены: палуба приняла горизонтальное положение, гарантируя безопасность на ближайший период времени. Плот совершенно потерял управляемость; чтобы удержать курс, приходилось беспрерывно пользоваться веслом.
Всю ночь и следующее утро измученные и павшие духом люди исправляли руль, но, как оказалось, при создавшемся положении от него было мало проку. Плот окончательно утратил маневренность и, следовательно, перестал быть парусным судном.
Вторая половина дня прошла в ссорах, взаимных упреках и поучениях. Среди отчаявшихся людей только слабеющий Бишоп и Ален были способны трезво мыслить. Единственное, что они смогли придумать в такой ситуации, это начать сооружение небольшого плота, на котором можно было бы предпринять рискованную, но дающую некоторые шансы на спасение попытку доплыть до какого-нибудь из островов, если таковой будет в дальнейшем замечен с остатков «Таити-Нуи П». Пока что до ближайших Каролинских остро-зов, лежащих на 10-й параллели, было по меньшей мере 300 миль, но при существующем курсе это расстояние увеличивалось.
Через несколько дней, несмотря на то что дистилляционный аппарат продолжал работать, чувство жажды стало очень мучительным. Безнадежность ситуации и ссоры членов экипажа, среди которых только двое — Бишоп и Ален — были единодушны, привели к такому состоянию, при котором, казалось, лишь быстрая смерть принесет избавление.
Еще раз оправдалась вера Бишопа в то, что никогда не следует отчаиваться: неожиданно пошел дождь. Сооруженное Гансом оригинальное приспособление позволило наполнить водой все пустые резервуары. Дождь был воспринят, как милость судьбы. Самое главное — он дал людям необходимую психологическую разрядку. Споры утихли.
Однако плот, и без того угрожающе неустойчивый, когда под дождем промокли немногочисленные личные вещи, сложенные на крыше каюты, да еще добавилась тяжесть сосудов с собранной водой, стал крениться то на одну, то на другую сторону. Чтобы не допустить катастрофы, экипаж вынужден был беспрерывно перебираться с одного края крыши на другой.
Бишоп настолько обессилел, что, не удержавшись, мог в любую минуту упасть в воду, что означало бы для него верную смерть. Члены экипажа проделали в крыше продольное отверстие, в котором подвесили постель Бишопа. Таким образом он был застрахован от падения за борт.
Главной причиной кренов плота было то, что в каюте перекатывались массы воды. Чтобы ликвидировать этот водяной таран, Ален и Бишоп решили, что нужно избавиться от стен, и вода будет свободно сплывать с палубы. Это был рискованный эксперимент.
«Таи-ти-Нуи II »
Когда разобрали стены, плот стал устойчивее, а крыша, к счастью, не обрушилась. Вскоре задул северо-восточный ветер, и развалина поплыла на юго-запад: появились шансы достичь островов Каролинского архипелага — Восток или Флинт. Парус был спущен, и начались невероятно мучительные переходы по крыше для компенсации кренов, и никто не знал, сколько это продлится.
Почти пять дней держалась штормовая погода, сверху людей безжалостно заливали потоки дождя. После ста дней пребывания в океане экипаж был настолько измучен, что инстинкт самосохранения притупился и люди, казалось, стали равнодушны к своей судьбе. Тяжело больной Бишоп был защищен от ливня натянутым над ним брезентом. В этой ситуации все, что экипаж мог для него сделать, это часто выжимать одежду…
Казалось, все варианты спасения были исчерпаны. Ничего путного более не приходило в голову измученным людям.
И опять пришел на помощь Бишоп.
Он посоветовал использовать срубленные мачты, которые предусмотрительно укрепили вдоль бортов, для сооружения выносов с поплавками наподобие тех, что имеются у полинезийских лодок-катамаранов. Мачты прикрепили отвесно к бортам плота, а на их концах приспособили пустые баллоны от газа. Плот снова приобрел устойчивость. Однако на всякий случай ночью два человека всегда были начеку, готовые в любой момент балластировать.
На следующий день выглянуло солнце, и Ален впервые за много дней определил местонахождение плота. Результат был тревожный. Острова Восток и Флинт они уже давно миновали на значительном расстоянии. Единственную надежду сулил небольшой атолл Старбак, от которого их отделяло 400 миль. Лучи солнца согрели людей и подняли настроение. Это, очевидно, помогло легче перенести и очередной удар — утверждение Бишопа, что за последние штормовые дни плот осел еще на 10 сантиметров.
Было 29 июля, сто девятый день путешествия.
И опять единственный выход заключался в том, чтобы освободиться от всего лишнего, кроме пищевых продуктов и навигационных приборов. Выбросили за борт якорь с цепью, восемь ящиков Жана с пробами воды и планктона — плоды полугодичной научной работы — и много других ценных предметов.
Бишоп указал на тяжелый генератор с передатчиком. Прежде чем швырнуть в океан и их, решили сделать последнюю попытку. Когда стемнело, передатчик установили на крыше, проверили антенну и влили в двигатель последние три литра бензина. Агрегат заработал.
Впервые с самого начала экспедиции показатель напряжения в антенне свидетельствовал, что радиостанция работает. Ален, преисполненный надежд, начал передавать: «SOS, SOS— просит помощи „Таити-Нуи II“. Мы тонем. SOS, SOS. Паши координаты…»
Призыв повторяли и в последующие два дня, но подтверждения о приеме не получили. Когда была израсходована последняя капля бензина, весь агрегат столкнули в океан.
Плавучесть плота улучшилась ненадолго. Через два дня после того как выбросили передатчик, плот стал тонуть. Началось отчаянное соревнование со временем. Увлекаемая течением и ветром развалина каждый день продвигалась на 25 миль в западном направлении, а тщательно вычерчиваемая трасса вела к спасительному атоллу Старбак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
На следующий день, как только рассвело, рулевой разбудил экипаж возгласом: «Судно!» Не далее чем в трех милях за кормой проходило крупное торговое судно, отчетливо вырисовываясь на светлеющем от восходящего солнца небе. Мореплаватели отчаянно размахивали руками, а Жан взобрался на мачту и сигналил флагом.
Но их так и не заметили.
Попытка сигнализировать дымом тоже оказалась безрезультатной: ветер сбивал его вниз. И в то время как экипаж «Таити-Нуи П», прибегнув к последнему средству — зеркальцам, все еще пытался обратить на себя внимание, судно медленно, продлевая горечь разочарования, уходило за горизонт.
В ночь с 16 на 17 июля вновь был поврежден руль, и плот вскоре лег боком на волну, качка стала настолько сильной, что люди с трудом удерживались на крыше каюты. Выход был один: нагрузить наветренный борт, чтобы не допустить опрокидывания плота. С огромным трудом переместили тяжелые предметы. Однако усилия были вознаграждены: палуба приняла горизонтальное положение, гарантируя безопасность на ближайший период времени. Плот совершенно потерял управляемость; чтобы удержать курс, приходилось беспрерывно пользоваться веслом.
Всю ночь и следующее утро измученные и павшие духом люди исправляли руль, но, как оказалось, при создавшемся положении от него было мало проку. Плот окончательно утратил маневренность и, следовательно, перестал быть парусным судном.
Вторая половина дня прошла в ссорах, взаимных упреках и поучениях. Среди отчаявшихся людей только слабеющий Бишоп и Ален были способны трезво мыслить. Единственное, что они смогли придумать в такой ситуации, это начать сооружение небольшого плота, на котором можно было бы предпринять рискованную, но дающую некоторые шансы на спасение попытку доплыть до какого-нибудь из островов, если таковой будет в дальнейшем замечен с остатков «Таити-Нуи П». Пока что до ближайших Каролинских остро-зов, лежащих на 10-й параллели, было по меньшей мере 300 миль, но при существующем курсе это расстояние увеличивалось.
Через несколько дней, несмотря на то что дистилляционный аппарат продолжал работать, чувство жажды стало очень мучительным. Безнадежность ситуации и ссоры членов экипажа, среди которых только двое — Бишоп и Ален — были единодушны, привели к такому состоянию, при котором, казалось, лишь быстрая смерть принесет избавление.
Еще раз оправдалась вера Бишопа в то, что никогда не следует отчаиваться: неожиданно пошел дождь. Сооруженное Гансом оригинальное приспособление позволило наполнить водой все пустые резервуары. Дождь был воспринят, как милость судьбы. Самое главное — он дал людям необходимую психологическую разрядку. Споры утихли.
Однако плот, и без того угрожающе неустойчивый, когда под дождем промокли немногочисленные личные вещи, сложенные на крыше каюты, да еще добавилась тяжесть сосудов с собранной водой, стал крениться то на одну, то на другую сторону. Чтобы не допустить катастрофы, экипаж вынужден был беспрерывно перебираться с одного края крыши на другой.
Бишоп настолько обессилел, что, не удержавшись, мог в любую минуту упасть в воду, что означало бы для него верную смерть. Члены экипажа проделали в крыше продольное отверстие, в котором подвесили постель Бишопа. Таким образом он был застрахован от падения за борт.
Главной причиной кренов плота было то, что в каюте перекатывались массы воды. Чтобы ликвидировать этот водяной таран, Ален и Бишоп решили, что нужно избавиться от стен, и вода будет свободно сплывать с палубы. Это был рискованный эксперимент.
«Таи-ти-Нуи II »
Когда разобрали стены, плот стал устойчивее, а крыша, к счастью, не обрушилась. Вскоре задул северо-восточный ветер, и развалина поплыла на юго-запад: появились шансы достичь островов Каролинского архипелага — Восток или Флинт. Парус был спущен, и начались невероятно мучительные переходы по крыше для компенсации кренов, и никто не знал, сколько это продлится.
Почти пять дней держалась штормовая погода, сверху людей безжалостно заливали потоки дождя. После ста дней пребывания в океане экипаж был настолько измучен, что инстинкт самосохранения притупился и люди, казалось, стали равнодушны к своей судьбе. Тяжело больной Бишоп был защищен от ливня натянутым над ним брезентом. В этой ситуации все, что экипаж мог для него сделать, это часто выжимать одежду…
Казалось, все варианты спасения были исчерпаны. Ничего путного более не приходило в голову измученным людям.
И опять пришел на помощь Бишоп.
Он посоветовал использовать срубленные мачты, которые предусмотрительно укрепили вдоль бортов, для сооружения выносов с поплавками наподобие тех, что имеются у полинезийских лодок-катамаранов. Мачты прикрепили отвесно к бортам плота, а на их концах приспособили пустые баллоны от газа. Плот снова приобрел устойчивость. Однако на всякий случай ночью два человека всегда были начеку, готовые в любой момент балластировать.
На следующий день выглянуло солнце, и Ален впервые за много дней определил местонахождение плота. Результат был тревожный. Острова Восток и Флинт они уже давно миновали на значительном расстоянии. Единственную надежду сулил небольшой атолл Старбак, от которого их отделяло 400 миль. Лучи солнца согрели людей и подняли настроение. Это, очевидно, помогло легче перенести и очередной удар — утверждение Бишопа, что за последние штормовые дни плот осел еще на 10 сантиметров.
Было 29 июля, сто девятый день путешествия.
И опять единственный выход заключался в том, чтобы освободиться от всего лишнего, кроме пищевых продуктов и навигационных приборов. Выбросили за борт якорь с цепью, восемь ящиков Жана с пробами воды и планктона — плоды полугодичной научной работы — и много других ценных предметов.
Бишоп указал на тяжелый генератор с передатчиком. Прежде чем швырнуть в океан и их, решили сделать последнюю попытку. Когда стемнело, передатчик установили на крыше, проверили антенну и влили в двигатель последние три литра бензина. Агрегат заработал.
Впервые с самого начала экспедиции показатель напряжения в антенне свидетельствовал, что радиостанция работает. Ален, преисполненный надежд, начал передавать: «SOS, SOS— просит помощи „Таити-Нуи II“. Мы тонем. SOS, SOS. Паши координаты…»
Призыв повторяли и в последующие два дня, но подтверждения о приеме не получили. Когда была израсходована последняя капля бензина, весь агрегат столкнули в океан.
Плавучесть плота улучшилась ненадолго. Через два дня после того как выбросили передатчик, плот стал тонуть. Началось отчаянное соревнование со временем. Увлекаемая течением и ветром развалина каждый день продвигалась на 25 миль в западном направлении, а тщательно вычерчиваемая трасса вела к спасительному атоллу Старбак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70