Одна Я его любила, не смотря ни на что, вторая ненавидела. Причем обе жалели и сочувствовали друг другу. Я не знаю, как психиатры назовут мою болезнь, но в том, что это болезнь, нисколько не сомневалась.
Позавчера Дмитрий пришел домой чернее тучи и сказал, что девица (он при мне её иначе не называл) его обманула. "В каком смысле - обманула?" не поняла я. "В самом прямом - умерла при родах!" "А ребенок?" "Он тоже". Он зло выругался и скрылся в своей спальне. Мое ненавидящее его Я злорадно рассмеялось: "Так тебе, негодяй, и надо!". Любящее страдало: "Ведь это составляло смысл его жизни!"
А вчера он пришел домой раньше обычного, где-то часов в девять. Был весел, мил, предупредителен. Приподнес мне огромный букет красных роз. Обнял, поцеловал.
- Как же ты, Люда, хороша! - проговорил. - Ты даже себе не представляешь - до чего хороша!
И до того мне стало радостно от этих слов, что вновь была готова все забыть и все ему простить.
- Давай поужинаем вместе? - предложил он.
Он помогал мне накрывать стол. Все было чудесно. Во мне опять воспряли духом надежды на возможное счастье. За ужином я выпила два бокала шампанского. Потом он сказал:
- Люда, ты бы не сыграла финальную сцену фильма?
Во мне будто все одеревенело, так как прекрасно знала, чем должен закончиться фильм. От стаха у меня даже помутилось сознание и я долго не могла сообразить, что же ему ответить.
- Но ведь ты... - начала было я, но так и не смогла закончить фразы.
Но он понял, что я имела сказать.
- Нет-нет, накаких последствий для тебя не будет. Я изменил сценарий. В жертву Зверя будет принесен лишь младенец. Это более точно отразит главную идею.
- Да, но где ты возьмешь младенца? - наконец обрела я дар речи.
- Будет младенец. Об этом не беспокойся. А потом мы поженимся и уедем куда подальше, к примеру, на берег Адриатики или ещё дальше. Согласна?
- Хорошо, я попробую, - сказала я, уже заранее зная, что сделаю утром следующего дня, так как не в характере Дмитрия было отказываться от задуманного. Я не желала ложиться последним камнем в здание его фильма.
- И вот я здесь и готова отвечать по всей строгости закона, закончила я рассказывать свою печальную историю жизни.
Терпеливо слушавший меня более часа Серегей Иванович Иванов сочувственно улыбнулся, спросил:
- Вы рассказали все, что знали о Баркове?
- Да. Как на исповеди. А что, за ним ещё что-то есть?
- И очень многое.
- Значит, вы уже сами на него вышли и не допустили бы гибели невинного ребенка?
- Конечно.
- Вы меня арестуете?
Иванов вновь улыбнулся.
- За что, Людмила Викторовна?
- Но ведь я была соучастницей убийства Вероники Кругловой и того, другого.
- Вы знали, что Бакров замышляет убийство?
- Нет. Но я слышала, что незнание закона не освобождаетчеловека от уголовной ответственности. Ведь так?
- Так. Но это в том случае, если вы нарушили закон. А вы его не нарушили. Единственно, в чем вы виноваты, так это в том, что не сообщили в милицию о совершенном тяжком преступлении. Но, во-первых, по этому преступлению уже истек срок давности привлечения вас к уголовной ответственности. Во-вторых, по новому законодательству человек не обязан сообщать о преступлениях, совершенных близкими людьми. А Барков для вас был несомненно близким человеком. Так что вы ни в чем не виноваты, Людмила Викторовна. Но у меня к вам будет огромная просьба.
- Я слушаю.
- Вы должны будете вернуться домой и делать все, что скажет Барков.
- Зачем это?
- Нам необходимо захватить всю его банду с поличным.
- С каким еще?
- На завтра намечено похищение ребенка. Вы вместе с Барковым и его людьми будете находиться уже в квартире. В какой именно? Нам пока неизвестно. Но Захарьян привезет ребенка именно туда.
- Захарьян - он кто?
- Верный подручный Баркова. Как только он принесет его в квартиру, вы должны будете взять ребенка на руки и уйти на кухню. Понятно?
- Да.
- Вы согласны нам помочь?
- Согласна.
- Спасибо, Людмила Викторовна! Я почему-то был уверен, что вы согласитесь.
Иванов стал записывать мои показания в протокол.
Глава девятая: Иванов. Совещание.
Итак, мы вышли, как говорится, на финишную прямую. Еще немного и закончится последний акт этой страшной пьесы. Устал. Сказалось напряжение последних дней. Мой поношенный организм начал давать сбои. Все тело ломило, в горле першило, голова шумела. Должно быть заболел. Не ко времени. Нельзя мне сейчас болеть. Никак нельзя. Как же паршиво я себя чувствую. На улице вёдро, а мой внутренний барометр показывает слякоть. Вот черт!
Вдруг, дверь кабинета бесшумно открывается и в кабинет входит... Не может быть! Я не верю собственным глазам. В кабинет входит мой постоянный оппонент по жизни и по судьбе Антон Сергеевич Поляков. Веселый. Жизнерадостный. В дорогом добротном костюме и с кейсом в руке. То-есть точно такой, каким я его знал четыре года назад. Сколько произошло всего за эти годы. Иному бы хватило не только на всю жизнь, на и на жизнь будущих поколений. Ага. По вине Полякова и таких, как он, умерла моя вторая жена Катя, я сам чуть было не отдал Богу душу, а сколько погибло замечательных парней. Да, но почему он на свободе?! Ему еще, по моим скромным подсчетам, сидеть и сидеть, как медному котелку.
Поляков проходит к столу, садится за приставной столик, смотрит на меня смеющимися глазами, но сочувственно говорит:
- Что-то вид у вас, Сергей Иванович, неважнецкий? Не заболели?
- Будешь тут с вами, как же! - ворчу.
Поляков заливисто смеется. Похоже, ему очень хорошо живется на свете. Не то что некоторым.
- А вы, Сергей Иванович, все такой же... - Долго подбирал нужное слово. Наконец, выдал: - Юморист!
- Кого там! - сокрушенно машу рукой. - Я теперь все больше по части черного юмора. А вы, Антон Сергеевич, почему на свободе? Я не надеялся с вами встретиться раньше чем лет через шесть-восемь.
- Да вот, амнистия мне вышла.
- Какая ещё амнистия? Я что-то о ней не слышал.
- А что, президент по всем вопросам с вами советуется?
- Не скажу, что по всем, а по правовым - точно. Поэтому, об амнистии я бы определенно знал.
- Ну-ну, - усмехается Поляков. - Выходит, на этот раз не посоветовался.
- И за какие же такие заслуги вас облагодетельствовал Сам? Или секрет?
- Никакого секрета нет. К власти пришли наши всерьез и надолго. А им такие специалисты, как я, очень нужны. Разрешите закурить, Сергей Иванович? - Не дождавшись моего ответа, Поляков достает дорогие сигареты, чиркает дорогой зажигалкой, закуривает. Откинувшись на спинку стула выпускает к потолку струйку дыма. Что-то больно по-хозяйски он себя здесь чувствует?
- Кто же они такие, эти "ваши", позвольте полюбопытствовать?
- Деловые люди.
- Ага. Понятно. Хапуги, взяточники, казнокрады. Не подскажите: кого из "ваших" я забыл?
- Да ладно вам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79