С прошлым было покончено раз и навсегда. Он был охотником, идущим по следу будущих жертв. Он был в стае. Но он был и над стаей, так как решал свои задачи, отличные от задач стаи.
Глава четвертая: Беркутов. Захват.
В детстве, помню, была такая игра, когда крепкие ребята становились в круг и принимались толкать более слабого пацана к друг другу, при этом кричали: «Ищи пятый угол!» Она так и называлась — «Пятый угол». Согласен — игра дурацкая, обидная, издевательская. Почему я её вспомнил? А потому, что после рассказа Тушканчика сам оказался в шкуре того самого хилого подростка и понял — до чего же это хреново. Эти гребанные олигархи толкают всех нас в спину от одного к другому да ещё издеваются, гады: «Ищите пятый угол?» И так мне стало люто и нехорошо, такая внутри мутота поднялась, так захотелось встретить хоть одного из них и, если его мордовороты не дадут морду набить, то хоть плюнуть в его наглые шары — все бы полегчало. Но я прекрасно понимал, что подобный счастливый случай мне вряд ли предоставится в ближайшей перспективе, В моем распоряжении оставался единственный проверенный способ — напиться. Но поскольку пить одному не хотелось, я отправился к Сереже Колесову.
К счастью, я застал его за своим рабочим столом сосредоточенно грызущим карандаш. Это говорило о том, что мой друг думает. А так как этот процесс у Сережи трудный и медленный, то можете представить, сколько он за свою жизнь загрыз к шутам этих бедных карандашей. Тьмы, тьмы и тьмы. Определенно.
— Привет, мыслитель! — приветствовал я его.
— А, это ты, Дима? — с трудом оторвался он от своих мыслей, глядя на меня, как глупый орангутанг — на свое отражение в зеркале, — а этот, мол, откуда взялся? — Здравствуй!
— Ты, Сережа, сейчас здорово похож на Аристотеля, но только когда тот пребывал ещё в эмбриональном состоянии.
— Трепач! — усмехнулся Колесов. — Слушай, у них на заводе одно убийство за другим. Представляешь?!
Сергей сейчас мучился над решением вопроса — почему киллеры сказали Виноградовой назвать номер «БМВ» даректора Электродного завода.
— Не бери в голову. Нам бы со своими расхлебаться. Есть предложение выпить.
— А что за повод?
— У меня плохое настроение.
— Это не повод, а причина. Причем, односторонняя. У меня-то нормальное настроение.
— Тогда я тебе его сейчас испорчу. — И я кратко рассказал другу все, что слышал от Тушканчика.
Как я и предполагал — настроение Колесова упало до критической отметки, а такой несчастной физиономии и затравленного взгляда я у него ещё не видел. Он опасливо огляделся, будто перестал доверять собственному кабинету и сказал:
— Что же теперь, Дима, делать? Ведь все же у них?
— Спроси что-нибудь полегче, — вздохнул я. — Потому-то я и предлагаю выпить.
— Да, здесь без бутылки трудно что-то понять. Точно. — Колесов решительно встал из-за стола.
Но сегодня у меня был определенно самый черный день в жизни — даже водка в горло не лезла. Это до чего же надо довести русского мужика, чтобы его организм отторгал национальный напиток?! Заколебали, блин, эти олигархи!
С грехом пополам мы протолкнули внутрь себя по двести грамм, и ни в одном глазу. Из какфе мы вышли растерянными, хмурыми и озабоченными.
— Пока, Сережа! Передавай привет Ленке. Скажи, что ей крупно повезло с мужем.
— Да ладно тебе, — махнул рукой Колесов. — Привет Светлане! Как маленькая?
— Нормально. В моей семье все нормально, Сережа, все хоккей. Если также было бы в моей стране, то я был бы совсем не против.
— Да, видно, тебя сильно сегодня шарахнуло, что так заговорил! — удивился друг.
— Здесь ещё и не так заговоришь.
И мы расстались. Каждый побрел проторенной тропой к своему родовому гнезду, где нас ждали и понимали. У меня оставался единственный шанс улучшить настроение — мой ангел, моя несравненная возлюбленная, по совместительству исполняющая ещё и обязанности жены, моя Светлана. От этой мысли ноги мои так заспешили, что я с трудом поспевал за ними.
В свой подъезд я буквально влетел на крыльях и первый пролет лестницы преодолел на одном дыхании, но в конце второго мне преградил дорогу солидный хорошо одетый господин. Он строго глянул на меня и спросил:
— Вы будете Беркутов Дмитрий Константинович?
Я оглянулся, Сзади стояли ещё два господина огромадного росту и более молодые чем первый.
Ни фига, блин, заявочки! Как вам это нравится?! Оказывается, меня здесь ждали. Но я-то точно помнил, что никому не назначал свидания в столь поздний час. А если они пришли добровольно, то сам-собой напрашивается вывод — меня сейчас будут убивать. Определенно.
И чтобы потянуть время, или покуражиться напоследок, а возможно и со страху — я так и не понял, но только я сделал удивленное лицо и заорал:
— Ты чё, мужик, офонарел?! Какой я тебе еще? Зюганов я Виталий Андреевич, главный коммунист страны. Неужто не узнал?!
Поняв, что уже вполне подготовил свой правый кулак для нанесения сокрушительного удара, я резко выбросил его вперед, метя в представительную физиономию, мозолившую мне глаза. Но противник был слишком для меня опытен да, к тому же, начеку, и мой удар попал, как говорится, в Божий свет, как в копеечку. Сам же я получил мощный аперкот в живот и почти одновременно заряд какой-то едкой гадости в лицо, после чего мне совсем расхотелось продолжать диалог с этим господином. Короче, я натурально вырубился.
Очнулся я уже в машине, зажатый с двух сторон молодыми мастодонтами. Они были слишком массивны, чтобы дать мне свободу действий, к тому же на руках у меня были наручники. Однако, то обстоятельство, что я ещё до сих пор жив, меня приободрило.
— Куда едем, господа? — спросил я почти весело.
Бравые ребята по бокам даже не шелохнулись. Зато я был услышан представительным господином, сидящим не переднем сидении. Он обернулся и добродушно сказал:
— Здравствуйте, Дмитрий Константинович! А вы молодцом! Хорошо держите удар.
— Кого там, — сокрушенно вздохнул я. — Если бы не халтурил на тренировках, то имел бы удвольствие расквасить вам физиономию. А так… Извините!
Господин весело рассмеялся.
— А вы, батенька, оригинал! Много наслышан о вашем своеобразии. Тем приятнее познакомиться. Разрешите представиться — Петров Валерий Маркович.
Эта фраза навела меня на определенные размышления. Во-первых, если я кому-то мешал, то проще было бы от меня избавиться. Верно? Нет, меня упаковали в тачку и куда-то везут. Значит, я кому-то нужен целехоньким. Кому и зачем? Во-вторых, акающий говор этого Петрова выдает в нем коренного москвича. Из этого можно предположить, что за мной приехали издалека. И, наконец, в-третьих, где и от кого он наслышан о моем своеобразии? А не посланцы ли они этого черта лысого, легально работающего на Земле под фамилией Сосновский?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Глава четвертая: Беркутов. Захват.
В детстве, помню, была такая игра, когда крепкие ребята становились в круг и принимались толкать более слабого пацана к друг другу, при этом кричали: «Ищи пятый угол!» Она так и называлась — «Пятый угол». Согласен — игра дурацкая, обидная, издевательская. Почему я её вспомнил? А потому, что после рассказа Тушканчика сам оказался в шкуре того самого хилого подростка и понял — до чего же это хреново. Эти гребанные олигархи толкают всех нас в спину от одного к другому да ещё издеваются, гады: «Ищите пятый угол?» И так мне стало люто и нехорошо, такая внутри мутота поднялась, так захотелось встретить хоть одного из них и, если его мордовороты не дадут морду набить, то хоть плюнуть в его наглые шары — все бы полегчало. Но я прекрасно понимал, что подобный счастливый случай мне вряд ли предоставится в ближайшей перспективе, В моем распоряжении оставался единственный проверенный способ — напиться. Но поскольку пить одному не хотелось, я отправился к Сереже Колесову.
К счастью, я застал его за своим рабочим столом сосредоточенно грызущим карандаш. Это говорило о том, что мой друг думает. А так как этот процесс у Сережи трудный и медленный, то можете представить, сколько он за свою жизнь загрыз к шутам этих бедных карандашей. Тьмы, тьмы и тьмы. Определенно.
— Привет, мыслитель! — приветствовал я его.
— А, это ты, Дима? — с трудом оторвался он от своих мыслей, глядя на меня, как глупый орангутанг — на свое отражение в зеркале, — а этот, мол, откуда взялся? — Здравствуй!
— Ты, Сережа, сейчас здорово похож на Аристотеля, но только когда тот пребывал ещё в эмбриональном состоянии.
— Трепач! — усмехнулся Колесов. — Слушай, у них на заводе одно убийство за другим. Представляешь?!
Сергей сейчас мучился над решением вопроса — почему киллеры сказали Виноградовой назвать номер «БМВ» даректора Электродного завода.
— Не бери в голову. Нам бы со своими расхлебаться. Есть предложение выпить.
— А что за повод?
— У меня плохое настроение.
— Это не повод, а причина. Причем, односторонняя. У меня-то нормальное настроение.
— Тогда я тебе его сейчас испорчу. — И я кратко рассказал другу все, что слышал от Тушканчика.
Как я и предполагал — настроение Колесова упало до критической отметки, а такой несчастной физиономии и затравленного взгляда я у него ещё не видел. Он опасливо огляделся, будто перестал доверять собственному кабинету и сказал:
— Что же теперь, Дима, делать? Ведь все же у них?
— Спроси что-нибудь полегче, — вздохнул я. — Потому-то я и предлагаю выпить.
— Да, здесь без бутылки трудно что-то понять. Точно. — Колесов решительно встал из-за стола.
Но сегодня у меня был определенно самый черный день в жизни — даже водка в горло не лезла. Это до чего же надо довести русского мужика, чтобы его организм отторгал национальный напиток?! Заколебали, блин, эти олигархи!
С грехом пополам мы протолкнули внутрь себя по двести грамм, и ни в одном глазу. Из какфе мы вышли растерянными, хмурыми и озабоченными.
— Пока, Сережа! Передавай привет Ленке. Скажи, что ей крупно повезло с мужем.
— Да ладно тебе, — махнул рукой Колесов. — Привет Светлане! Как маленькая?
— Нормально. В моей семье все нормально, Сережа, все хоккей. Если также было бы в моей стране, то я был бы совсем не против.
— Да, видно, тебя сильно сегодня шарахнуло, что так заговорил! — удивился друг.
— Здесь ещё и не так заговоришь.
И мы расстались. Каждый побрел проторенной тропой к своему родовому гнезду, где нас ждали и понимали. У меня оставался единственный шанс улучшить настроение — мой ангел, моя несравненная возлюбленная, по совместительству исполняющая ещё и обязанности жены, моя Светлана. От этой мысли ноги мои так заспешили, что я с трудом поспевал за ними.
В свой подъезд я буквально влетел на крыльях и первый пролет лестницы преодолел на одном дыхании, но в конце второго мне преградил дорогу солидный хорошо одетый господин. Он строго глянул на меня и спросил:
— Вы будете Беркутов Дмитрий Константинович?
Я оглянулся, Сзади стояли ещё два господина огромадного росту и более молодые чем первый.
Ни фига, блин, заявочки! Как вам это нравится?! Оказывается, меня здесь ждали. Но я-то точно помнил, что никому не назначал свидания в столь поздний час. А если они пришли добровольно, то сам-собой напрашивается вывод — меня сейчас будут убивать. Определенно.
И чтобы потянуть время, или покуражиться напоследок, а возможно и со страху — я так и не понял, но только я сделал удивленное лицо и заорал:
— Ты чё, мужик, офонарел?! Какой я тебе еще? Зюганов я Виталий Андреевич, главный коммунист страны. Неужто не узнал?!
Поняв, что уже вполне подготовил свой правый кулак для нанесения сокрушительного удара, я резко выбросил его вперед, метя в представительную физиономию, мозолившую мне глаза. Но противник был слишком для меня опытен да, к тому же, начеку, и мой удар попал, как говорится, в Божий свет, как в копеечку. Сам же я получил мощный аперкот в живот и почти одновременно заряд какой-то едкой гадости в лицо, после чего мне совсем расхотелось продолжать диалог с этим господином. Короче, я натурально вырубился.
Очнулся я уже в машине, зажатый с двух сторон молодыми мастодонтами. Они были слишком массивны, чтобы дать мне свободу действий, к тому же на руках у меня были наручники. Однако, то обстоятельство, что я ещё до сих пор жив, меня приободрило.
— Куда едем, господа? — спросил я почти весело.
Бравые ребята по бокам даже не шелохнулись. Зато я был услышан представительным господином, сидящим не переднем сидении. Он обернулся и добродушно сказал:
— Здравствуйте, Дмитрий Константинович! А вы молодцом! Хорошо держите удар.
— Кого там, — сокрушенно вздохнул я. — Если бы не халтурил на тренировках, то имел бы удвольствие расквасить вам физиономию. А так… Извините!
Господин весело рассмеялся.
— А вы, батенька, оригинал! Много наслышан о вашем своеобразии. Тем приятнее познакомиться. Разрешите представиться — Петров Валерий Маркович.
Эта фраза навела меня на определенные размышления. Во-первых, если я кому-то мешал, то проще было бы от меня избавиться. Верно? Нет, меня упаковали в тачку и куда-то везут. Значит, я кому-то нужен целехоньким. Кому и зачем? Во-вторых, акающий говор этого Петрова выдает в нем коренного москвича. Из этого можно предположить, что за мной приехали издалека. И, наконец, в-третьих, где и от кого он наслышан о моем своеобразии? А не посланцы ли они этого черта лысого, легально работающего на Земле под фамилией Сосновский?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82