— рассердился Рокотов. — Твой черный юмор здесь неуместен.
— Не понял?! Что же ты предлагаешь?
— Я предлагаю — хорошенько все обдумать.
— Ах да, извини, совсем забыл, что у тебя с этим делом всгда была большая напряженка.
— Вот именно. Так что думай, умник.
— А что тут думать. «Умереть» мне все-таки придется. Иной альтернативы у меня просто нет.
Рокотов не выдержал и очень отвественно грохнул по столу кулаком, прокричал:
— Слушай, прекрати хулиганить! Нашел, понимаешь, время и место шутки шутить!
— А для этого, Вова, места не выбирают. Но только я совершенно серьезно. Ведь «умер» же однажды Андрей Говоров — и ничего, очень даже прекрасно себя чувствует.
— Ты в этом смысле, — пробормотал Рокотов, остывая и избегая встречаться со мной взглядом. Ему было неловко за свой срыв. Я редко видел, чтобы он срывался. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. С такой работой и железные нервы могут поистрепаться. Ага.
— А ты думал, что я решил добровольно стать жертвой мафии?! Ну ты, блин, даешь! То, что у тебя, господин полковник, с головкой не все в порядке, я давно знал, но никак не предполагал, что до такой степени.
— Ну, замолол, — добродушно проговорил Рокотов. — Ты дело говори.
— А я — дело. Кто как ни я, твой лучший друг, о тебе позаботиться, скажет тебе правду-матку в глаза, какою бы горькой она не была.
— Как ты себе все это представляешь?
— В смысле твоего психического и нравственного выздоровления?
— Да пошел ты, — беззлобно огрызнулся Владимир. — Каким образом ты собираешься инсценировать свою смерть.
— Ах, ты об этом... В этом деле я очень расчитываю на поддержку друзей. Значица так... Слушай сюда. В аэропорту твои ребята внимательно следят за встречей заезжих киллеров с представителями местных мафиозных структур. Желательно — снимают эту незабываемую встречу на видеопленку или, на худой конец, на фотопленку. Затем препровождают их места квартирования киллеров и в последний момент берут их без шума и пыли. Наши криминалисты в это время снимают мой «окровавленный труп» и «подъезже собственного дома». А утром газеты выходят с леденящими душу заголовками: «Кровавый след мафии», «Новое заказное убийство» и тэдэ и тэпэ. А все вы в интервью будете говорить о том, каким я был прекрасным человеком и отличным семьянином. Какие у меня от двух предыдуших жен чудные дети. И как я мечтал жениться в третий раз, но вражеская пуля не позволила этому осуществиться. Ну как сюжет! Это тебе не какая-нибудь «мыльная опера», а взят прямиком из недр окружающей нас действительности.
— Да, сюжет, действительно, того. Впечатляет, — вынужден был согласится Рокотов. — Но только все это, на мой взгляд, вряд ли что даст.
— Это ещё почему?
— Даже если наши оппоненты поверят в твою смерть, то исчезновение киллеров не может пройти незамеченным. А это так или иначе будет означать — провал операции.
— Я предвидел ваши возражения, господин полковник. На этот случай нами будут предприняты кое-какие меры. Кто поддерживает постоянную связь с Москвой и по чьей инициативе были направлены киллеры?
— Леонтьев. Так ты хочешь и его?
— Не совсем. Дело мне представляется примерно следующим образом. Твои парни берут этого сукиного сына под белы руки и доставляют в одну из твоих конспиративных квартир, где я, ты и Башутин, склоняем его к сотрудничеству.
— Думаешь — получится? — с сомнением проговорил Рокотов.
— Более чем. Уверен в этом. За то недолгое время, что довелось мне с ним общаться, я понял, что человек он грамотный, но весьма недалекий. Больше всего на свете любит себя и деньги, но себя — в первую очередь. Ради себя любимого, ради сохранения своей жизни, он вынужден будет пойти на сотрудничество. Кроме того, перед ним будет яркий пример такого сотрудничества — Башутин.
После напродолжительной паузы Рокотов убеждено сказал:
— Убедительно. Очень. После чего Леотьев должен будет сообщить в Москву, что дело сделано и все готово к приему высокого гостя. Так?
— Вот именно. А Башутин это подтвердит. Вот такая любовь вытанцовывается. И такая необыкновенная легкость в мыслях у отдельных товарищей, кстати, ваших, Владимир Дмитриевич, товарищей. А вы — «почему телефон молчит?» Потому и молчит, — чтобы не мешал умственному процессу.
— Ну ты и пижон! — рассмеялся Рокотов.
— Есть малость, — согласился я. — Но для тебя сейчас главное — не обращать внимание и не зацикливаться на некоторых недостатках друга, а так организовать работу, чтобы все прошло без сучка и задоринки. Любой сбой может привести к непредсказуемым последствиям.
— Это конечно, — подтвердил мою здравую мысль Рокотов кивком головы.
Глава девятая. Раскол.
Придя утром на работу Петр Эдуардович узнал печальную новость — ночью у себя на даче убит известный питербургский продприниматель и политик Буренков Владимир Васильевич. Потаев очень хорошо знал Буренкова и собирался поддерживать его на предстоящих выборах в Думу. Толковый был мужик. Умный. С деловой хваткой. Смерть Буренкова сильно расстроила Петра Эдуардовича, надолго выбила из колеи. Он прекрасно понимал, кто стоит за этим убийством. Прекрасно понимал. Этот грязный паук Сосновский начал открытую с ним войну. Что ж, война, так война. Он к ней готов. Рано или поздно это бы случилось. Все равно так долго не могло продолжаться.
Референт сказала, что в приемной ждет Кирсанов, говорит, что у него срочное дело.
— Пропусти, — распорядился Потаев.
Через минуту в кабинете появился шеф службы безопасности фирмы. Петр Эдуардович с удовольствием рассматривал его сухую, подтянутую и молодцеватую фигуру. Нравился ему этот человек. Нравился своей немногословностью, отличным знанием дела. Ему не нужно было дважды повторять указание. Такому можно доверить все что угодно — не подведет.
Кирсанов поздоровался, прошел к столу, сел.
— Слушаю вас, Виталий Семенович.
— Вы оказались правы, Петр Эдуардович, — сказал Кирсанов, будто продолжил только-что прерванный разговор.
— В каком смысле? — не понял Потаев.
— В отношениее этого парнишки Снегирева. Помните, вы давали мне задание его проверить?
— Ну-ну, прекрасно помню. И что же вы установили? — заинтересовался олигарх.
— Что он является ни тем, за кого себя выдает.
— И как же это вам удалось?
— Мы и раньше знали, что он проживает в Москве по подложному паспорту на имя Снегирева, а на самом деле является особо опасным рецидивистом Потаповым Виктором Игоревичем по кличке Аббат. Так вот, он не Потапов.
— Почему вы пришли к подобному выводу?
— Мы сличили отпечатки пальцев Потапова, находящееся в милицейской картотеке, с отпечатками пальцев этого парнишки и, как говорится, все стало ясно.
— Как же вам удалось взять у него отпечатки пальцев?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Не понял?! Что же ты предлагаешь?
— Я предлагаю — хорошенько все обдумать.
— Ах да, извини, совсем забыл, что у тебя с этим делом всгда была большая напряженка.
— Вот именно. Так что думай, умник.
— А что тут думать. «Умереть» мне все-таки придется. Иной альтернативы у меня просто нет.
Рокотов не выдержал и очень отвественно грохнул по столу кулаком, прокричал:
— Слушай, прекрати хулиганить! Нашел, понимаешь, время и место шутки шутить!
— А для этого, Вова, места не выбирают. Но только я совершенно серьезно. Ведь «умер» же однажды Андрей Говоров — и ничего, очень даже прекрасно себя чувствует.
— Ты в этом смысле, — пробормотал Рокотов, остывая и избегая встречаться со мной взглядом. Ему было неловко за свой срыв. Я редко видел, чтобы он срывался. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. С такой работой и железные нервы могут поистрепаться. Ага.
— А ты думал, что я решил добровольно стать жертвой мафии?! Ну ты, блин, даешь! То, что у тебя, господин полковник, с головкой не все в порядке, я давно знал, но никак не предполагал, что до такой степени.
— Ну, замолол, — добродушно проговорил Рокотов. — Ты дело говори.
— А я — дело. Кто как ни я, твой лучший друг, о тебе позаботиться, скажет тебе правду-матку в глаза, какою бы горькой она не была.
— Как ты себе все это представляешь?
— В смысле твоего психического и нравственного выздоровления?
— Да пошел ты, — беззлобно огрызнулся Владимир. — Каким образом ты собираешься инсценировать свою смерть.
— Ах, ты об этом... В этом деле я очень расчитываю на поддержку друзей. Значица так... Слушай сюда. В аэропорту твои ребята внимательно следят за встречей заезжих киллеров с представителями местных мафиозных структур. Желательно — снимают эту незабываемую встречу на видеопленку или, на худой конец, на фотопленку. Затем препровождают их места квартирования киллеров и в последний момент берут их без шума и пыли. Наши криминалисты в это время снимают мой «окровавленный труп» и «подъезже собственного дома». А утром газеты выходят с леденящими душу заголовками: «Кровавый след мафии», «Новое заказное убийство» и тэдэ и тэпэ. А все вы в интервью будете говорить о том, каким я был прекрасным человеком и отличным семьянином. Какие у меня от двух предыдуших жен чудные дети. И как я мечтал жениться в третий раз, но вражеская пуля не позволила этому осуществиться. Ну как сюжет! Это тебе не какая-нибудь «мыльная опера», а взят прямиком из недр окружающей нас действительности.
— Да, сюжет, действительно, того. Впечатляет, — вынужден был согласится Рокотов. — Но только все это, на мой взгляд, вряд ли что даст.
— Это ещё почему?
— Даже если наши оппоненты поверят в твою смерть, то исчезновение киллеров не может пройти незамеченным. А это так или иначе будет означать — провал операции.
— Я предвидел ваши возражения, господин полковник. На этот случай нами будут предприняты кое-какие меры. Кто поддерживает постоянную связь с Москвой и по чьей инициативе были направлены киллеры?
— Леонтьев. Так ты хочешь и его?
— Не совсем. Дело мне представляется примерно следующим образом. Твои парни берут этого сукиного сына под белы руки и доставляют в одну из твоих конспиративных квартир, где я, ты и Башутин, склоняем его к сотрудничеству.
— Думаешь — получится? — с сомнением проговорил Рокотов.
— Более чем. Уверен в этом. За то недолгое время, что довелось мне с ним общаться, я понял, что человек он грамотный, но весьма недалекий. Больше всего на свете любит себя и деньги, но себя — в первую очередь. Ради себя любимого, ради сохранения своей жизни, он вынужден будет пойти на сотрудничество. Кроме того, перед ним будет яркий пример такого сотрудничества — Башутин.
После напродолжительной паузы Рокотов убеждено сказал:
— Убедительно. Очень. После чего Леотьев должен будет сообщить в Москву, что дело сделано и все готово к приему высокого гостя. Так?
— Вот именно. А Башутин это подтвердит. Вот такая любовь вытанцовывается. И такая необыкновенная легкость в мыслях у отдельных товарищей, кстати, ваших, Владимир Дмитриевич, товарищей. А вы — «почему телефон молчит?» Потому и молчит, — чтобы не мешал умственному процессу.
— Ну ты и пижон! — рассмеялся Рокотов.
— Есть малость, — согласился я. — Но для тебя сейчас главное — не обращать внимание и не зацикливаться на некоторых недостатках друга, а так организовать работу, чтобы все прошло без сучка и задоринки. Любой сбой может привести к непредсказуемым последствиям.
— Это конечно, — подтвердил мою здравую мысль Рокотов кивком головы.
Глава девятая. Раскол.
Придя утром на работу Петр Эдуардович узнал печальную новость — ночью у себя на даче убит известный питербургский продприниматель и политик Буренков Владимир Васильевич. Потаев очень хорошо знал Буренкова и собирался поддерживать его на предстоящих выборах в Думу. Толковый был мужик. Умный. С деловой хваткой. Смерть Буренкова сильно расстроила Петра Эдуардовича, надолго выбила из колеи. Он прекрасно понимал, кто стоит за этим убийством. Прекрасно понимал. Этот грязный паук Сосновский начал открытую с ним войну. Что ж, война, так война. Он к ней готов. Рано или поздно это бы случилось. Все равно так долго не могло продолжаться.
Референт сказала, что в приемной ждет Кирсанов, говорит, что у него срочное дело.
— Пропусти, — распорядился Потаев.
Через минуту в кабинете появился шеф службы безопасности фирмы. Петр Эдуардович с удовольствием рассматривал его сухую, подтянутую и молодцеватую фигуру. Нравился ему этот человек. Нравился своей немногословностью, отличным знанием дела. Ему не нужно было дважды повторять указание. Такому можно доверить все что угодно — не подведет.
Кирсанов поздоровался, прошел к столу, сел.
— Слушаю вас, Виталий Семенович.
— Вы оказались правы, Петр Эдуардович, — сказал Кирсанов, будто продолжил только-что прерванный разговор.
— В каком смысле? — не понял Потаев.
— В отношениее этого парнишки Снегирева. Помните, вы давали мне задание его проверить?
— Ну-ну, прекрасно помню. И что же вы установили? — заинтересовался олигарх.
— Что он является ни тем, за кого себя выдает.
— И как же это вам удалось?
— Мы и раньше знали, что он проживает в Москве по подложному паспорту на имя Снегирева, а на самом деле является особо опасным рецидивистом Потаповым Виктором Игоревичем по кличке Аббат. Так вот, он не Потапов.
— Почему вы пришли к подобному выводу?
— Мы сличили отпечатки пальцев Потапова, находящееся в милицейской картотеке, с отпечатками пальцев этого парнишки и, как говорится, все стало ясно.
— Как же вам удалось взять у него отпечатки пальцев?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90