Я подошел к окну, поднял жалюзи и повернулся к Фостеру:
— А в полиции я все расскажу: и что у тебя мания преследования, и… — я замолк, тупо уставившись на Фостера.
В какое-то мгновение мне показалось, что я ошибся и забрел в чужой номер. Я хорошо помнил лицо Фостера, да и света теперь вполне хватало, но человеку, с которым я разговаривал, никак нельзя было дать больше двадцати лет.
Я подошел к нему вплотную. Те же самые холодные голубые глаза, но никаких морщин. Волосы гуще и длиннее, чем я помнил. Кожа гладкая, как у младенца. Я тяжело опустился на постель.
— Mama mia, — потрясение произнес я.
— Que es la dificultad? note 1 — спросил Фостер.
— Заткнись, — простонал я. — Тут и на одном-то языке не знаешь, что думать.
Я все никак не мог собраться с мыслями. Несколько минут назад я ухватил синюю птицу счастья за хвост, но именно в этот самый момент милая птичка развернулась и цапнула меня. Меня прошиб холодный пот при одном лишь воспоминании о том, как я чуть было не укатил на фостеровской машине. А ведь каждый полицейский штата наверняка уже охотится за ней. И стоило им только меня задержать… Да присяжным и десяти минут не потребуется, чтобы вынести приговор!
А потом меня осенила еще одна мысль из тех, от которых подскакиваешь посреди ночи, стиснув кулаки и с колотящимся сердцем. Долго ждать не придется Местная полиция наткнется на машину перед гостиницей, потом они заявятся сюда, и я доложу им, что машина принадлежит Фостеру. Им только стоит взглянуть на этого олуха, и дальнейшее будет ясно, как день:
«— Чепуха, птичке, которую мы ищем, лет пятьдесят. А ну, колись, куда подевал труп?»
Я вскочил и принялся расхаживать по номеру. Фостер уже говорил мне, что с Мейпортом его ничего не связывает. Соседи подтвердят, что он, по крайней мере, средних лет. И я мог хоть лоб об стену расшибить, утверждая, будто этот двадцатилетний сопляк — Фостер. Мне все равно никто не поверит. И никаких доказательств! Они решат, что Фостер мертв, и пришил его именно я. А если кто-нибудь воображает, будто для обвинения нужно corpus delicti note 2 , то ему лучше еще разок повнимательней перечитать Гарднера.
Я выглянул в окно и тут же нырнул обратно. Возле фостеровской машины топтались двое полицейских. Один из них нагнулся над бампером, вынул записную книжку и записал номер, потом бросил что-то через плечо напарнику и стал пересекать улицу Другой подпер толстым задом капот и принялся сверлить взглядом вход в отель. Я обернулся:
— Быстро обувайся! — рявкнул я. — Надо убираться!
Мы тихонько спустились по лестнице, отыскали заднюю дверь и вышли в переулок. Нас никто не заметил.
* * *
Через час, утопая в грязном сидении автобуса, я уставился на Фостера. Пожилой сумасшедший с лицом пацана и мозгами, словно чистый лист бумаги. Я тащил его за собой, потому что у меня просто не было другого выхода. Моим единственным шансом оставалась надежда, что постепенно к нему все-таки вернется память, и он снимет меня с этого проклятого полицейского креста. А сейчас самое подходящее время поразмыслить над следующим шагом. Я вспомнил про пятьдесят тысяч долларов, оставленных мной в машине, и застонал. Фостер озабоченно взглянул на меня:
— Тебе больно? — спросил он.
— Еще бы! — выпалил я. — До нашей встречи я был всего лишь бездомным бомжем, нищим и голодным. А теперь за мной гонится полиция, да еще ухаживай тут за эдаким клиническим идиотом!
— А какие законы ты нарушил?
— Никаких, — огрызнулся я. — Я даже в качестве жулика оказался полным профаном. За последние двенадцать часов я спланировал три ограбления и ни одного так и не совершил. А теперь меня еще подозревают и в убийстве.
— И кого же ты убил? — вежливо поинтересовался Фостер.
Я перегнулся через ручку кресла:
— Тебя, кретин, — прошипел я ему в лицо и добавил: — заруби себе на носу, Фостер, единственное преступление, в котором меня можно обвинить, так это в глупости. Я слишком долго выслушивал твои небылицы и теперь из-за тебя угодил в переплет, из которого вряд ли когда-нибудь выберусь.
Я откинулся назад:
— А кроме того, еще и всякие странности со старичками, которые укладываются подремать, а просыпаются неоперившимися сосунками. Мы еще потолкуем об этом на досуге, когда мои нервы немного успокоятся.
— Глубоко сожалею, что оказался причиной твоих затруднений, — сказал Фостер. — Мне бы хотелось припомнить все, о чем ты говоришь. Что я могу сделать для тебя?
— Между прочим, это тебе в первую очередь нужна была помощь, — сказал я. — Да, вот еще, дай мне свой кошелек, нам могут понадобиться деньги.
С моей подсказки Фостер отыскал его в своем кармане и передал мне. Я быстро просмотрел содержимое. В нем не было никаких вещичек с фотографиями или отпечатками пальцев. Когда Фостер заявлял, что собирается исчезнуть без следа, он, по всей видимости, не шутил.
— Мы отправляемся в Майами, — сказал я. — Там есть местечко в кубинском квартале, где можно на время притаиться. Возможно, нам только стоит немного подождать, и ты начнешь вспоминать.
— Да, — отозвался Фостер. — Это было бы неплохо.
— Ты еще хоть не забыл, как разговаривать, — заметил я. — Интересно, а что ты еще умеешь делать? Ты хоть помнишь, как нажил свое богатство?
— Я ничего не помню о вашей экономической системе, — ответил Фостер. Он огляделся. — Во многих отношениях это очень примитивный мир, — сказал он. — Думаю, мне будет не трудно накопить здесь богатство.
— Ну, положим, мне в этом не слишком-то повезло, — сознался я. — Мне даже не удалось накопить на обед.
— У вас еду меняют на деньги? — удивленно спросил Фостер.
— Все меняется на деньги, — ответил я. — Включая и большинство добродетелей.
— Что за странный мир, — заключил Фостер. — Мне придется долго привыкать к нему.
— Мне тоже, — буркнул я. — Может, даже на Марсе было бы лучше.
Фостер кивнул.
— Возможно, — согласился он. — Тогда, может быть, нам лучше отправиться туда?
Я снова застонал.
— Да нет, нет, со мной все в порядке, не беспокойся. Но не воспринимай все так буквально.
Какое-то время мы ехали молча.
— Слушай, Фостер, — наконец сказал я. — Этот дневник еще при тебе?
Фостер покопался в карманах, вытащил дневник на свет и озадаченно повертел в руках.
— Что-нибудь вспоминаешь? — настороженно спросил я.
Он слегка покачал головой, потом провел пальцем по выдавленным на обложке кругам.
— Этот знак, — медленно проговорил он, — похож…
— Ну-ну, Фостер. Похож на что?
— Извини, — выдавал он. — Не помню.
Я взял книжицу и принялся рассеянно разглядывать ее. Но думал я не о ней, а о своем будущем. Когда Фостер нигде не объявится, полиция, естественно, решит, что он мертв. А поскольку нас вместе видели накануне его исчезновения, то нетрудно догадаться, почему полиция так мечтает найти меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52