Патрик бросил взгляд на Лу. Та не успела отвести взгляд.
Патрик понял, почему она решилась выйти за него замуж. Это, например, единственная возможность отправить Грейс в горы, о которых та мечтает. Разумеется, Патрик понимал, что Лу согласилась на брак только из-за денег, но при каждом напоминании об этом ему становилось грустно. Никто не сказал бы, что она поступает нечестно. Он и сам хотел честности. Он не желал любящей жены с бесконечными слезами – способ, которым пользовались все его родственники.
Но сегодня в Лу было нечто незнакомое, и Патрик с большим опозданием понял, что на ней вместо привычного строгого костюма легкие брюки, шелковая блузка без рукавов, а в ушах – серебряные капельки. Она выглядела неофициально, но элегантно. И Патрику нравился тот контраст, который представляла мать по сравнению с детьми: вызывающе одетой Грейс, с ее очаровательной недоверчивостью, и взлохмаченным Томом, все еще ликующим по поводу нежданной встречи с машиной своей мечты.
Дети пожелали после ленча поплавать. Лу наблюдала, как Патрик показывал им, где они могут переодеться. Очень странно, но вместе все трое смотрелись прекрасно, и трудно поверить, что еще утром она так нервничала по поводу этого визита.
Патрик вернулся, когда она уже убирала со стола.
– Оставьте. Идите, посидите в саду, я принесу вам кофе.
Она запротестовала, но Патрик был настойчив, и она послушно побрела на террасу. Только задержалась на минутку, чтобы посмотреть, как весело плещутся Грейс с Томом. Потом с легким вздохом села за стол под тентом. Там было прохладно, на легком ветру шелестела листва, и под ней на земле прыгали солнечные зайчики. Казалось, весь сад состоял из пятен света и тени.
Лу наблюдала за порхающими с цветка на цветок бабочками и вдыхала запах роз, вьющихся по стене за ее спиной. Здесь было очень мирно и тишину нарушали только вопли, доносившиеся из бассейна. Невозможно поверить, что это центр Лондона. Наверное, к этому легко привыкнуть. Но привыкать опасно.
– Как вам нравится сад? – Патрик поставил на стол поднос с кофе.
– Здесь великолепно!
Среди растений она, кажется, опять неуловимо изменилась, как будто немного спала ее напряженность. Патрик заметил это еще в пабе, когда он отошел к стойке: она сидела с отрешенным лицом и, прикрыв глаза, вдыхала запах растений, а губы ее чуть улыбались. Это ему понравилось. Так же, как сейчас. Ему казалось, что он подглядел тайну, которую она прятала за холодным выражением лица, иронией и строгим костюмом.
– Я рад. Пару лет назад я истратил на него целое состояние.
– Заметно.
– Эй-эй, идея заключалась не в тратах.
– Нет, он прекрасен, – спохватилась она. – Просто он слишком хорош для меня.
– Слишком хорош? Это что-то новенькое.
– Ну, вы можете только рассказывать, как сад переделывался. Он вырос не из черенков, подаренных вам соседями. В нем нет диких растений, гармонирующих с культурными. И ни в один цветок вы не вложили души… Несколько лет назад вы, не подумав, выбрали колокольчики, и теперь они все заполонили. Одним словом, на любимый этот сад не похож, – после легкой запинки заключила она.
Патрик с любопытством смотрел на нее. В последние дни она все время его удивляла.
– Я, судя по порядку в офисе, думал, что вам нравится все стерильное и казенное.
– Нет. – Рядом с ней стоял горшок с бледно-лиловой лавандой, и Лу пропускала стебли сквозь пальцы. – Я люблю строгий порядок в работе, а не в саду и мечтаю о саде смешанном, разноцветном, с беспорядочно растущими деревьями и густыми вечерними ароматами… – Она поднесла ладонь к лицу и с легким сожалением вдохнула прекрасный аромат.
– Да вы романтик! Никогда бы не подумал.
Лу помрачнела:
– Нет, больше нет. Трудно оставаться романтиком после развода.
Патрик встревожился. Не проявил ли он бестактность?
– Извините, это не моя область знаний.
– Ничего. Все в порядке. Просто я вспомнила о своих мечтах перед замужеством и о том, как эти мечты стали реальностью в первое время нашего с Лори брака.
Ее глаза затуманились воспоминаниями, лицо смягчилось, на губах появилась улыбка легкого сожаления о тех безрассудных днях. Наблюдая за ней, Патрик почувствовал какое-то волнение. Способен ли он заставить так же засветиться, женское лицо при одном только воспоминании о нем? Большой вопрос. Патрик нахмурился.
– Разумеется, благоразумная девушка никогда не вышла бы за него замуж. Фенни говорила, что я с ума сошла, согласившись стать его женой, но я была как в тумане. Я, разумеется, видела его недостатки, но ни один из них не шел в сравнение с тем трепетом, которое он вызывал во мне одним своим присутствием.
– И что изменилось? – немного раздраженно спросил Патрик. И пожалел, что спросил.
– Я изменилась. – Нежность покидала ее лицо. – Все было отлично, пока не родилась Грейс, но, когда появился ребенок, требующий внимания, начинаешь думать иначе. Вы оба уже не можете позволить себе безответственности. Младенцам не нужны волнения и романтика, им нужны определенный порядок и безопасность, а Лори на это не годился. Ему не нравилось бремя ответственности, а мне не нравилось, что на него при необходимости нельзя положиться. Я мирилась с таким положением дел, пока это касалось только меня. Ведь даже и ненадежность придавала ему некое очарование. Но то, что было симпатично в нем как в любовнике, не внушало уважения к нему как к отцу. Сколько раз он обещал детям вернуться, и они ждали, а он не приходил. Или предвкушали развлечение, которое папа обещал им устроить, а он в последнюю минуту передумывал.
– Да, это большое разочарование! – Патрик подумал, что Лори все-таки ничтожество. Почему Лу терпела его так долго? Должно быть, слишком любила.
– И не меньшее вы испытываете, когда узнаете, что муж заложил ваш дом под какой-то дикий проект, который провалился, да так, что дом вы потеряли. – Голос Лу теперь звучал сухо. – Или, скажем, после разговора о том, что с вами скучно, вы погрязли в быте, поэтому он решил поменять вас на юную модель.
– Зачем же вы оставались с ним так долго?
– А дети? И потом, я любила его.
– И все еще любите?
Лу удивленно взглянула на него. Патрик и сам удивился. Вопрос вырвался сам собой.
– Впрочем, думаю, это не мое дело.
Любит ли она еще? Лу задумалась.
– Сомневаюсь, что смогу еще раз так полюбить, да и не хочу. Лори ранил меня так глубоко, что я не хочу снова проходить через это. Не смогла бы… Я никогда больше не влюблюсь!
Патрик был довольно мрачен. Вероятно, напуганный ее откровенностью.
– Только поэтому я могу думать о браке с вами. Вы не любите сами и не ждете любви от меня.
– Нет. – Патрик расслышал нотку сомнения в собственном голосе, нахмурился (куда все это заведет?) и сказал немного более твердо, чем требовалось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26