Спрос на подобные суда растет – для морских праздников и так далее, и наш драгоценный старый Порт-Армстронг наживается на моде с обычным алчным рвением. Отцы города так хотят заключить сделку со мной, что фактически готовы предоставить мне полную свободу.
Несмотря на откровенно выраженное пренебрежение, было ясно, что Джеймса привлекал брошенный ему вызов.
– Но это же большая честь для тебя, Джеймс! – воскликнула она в слабой надежде, что заразит его своим энтузиазмом и он пересмотрит решение.
– Очень даже. – Короткая саркастическая улыбка Джеймса не оставила камня на камне от ее надежд. – Думаю, твоя приятельница, что заговорила с нами в танцевальном зале, не возмутилась бы при виде тебя со мной, знай она, как уважает меня ваше почтенное традиционное общество.
– Мне наплевать, что думают мои друзья, – запричитала Мелоди, видя крушение всех своих надежд. – Меня волнует твоя судьба – наша с тобой судьба. Почему ты не хочешь принять это деловое предложение?
– Потому что это означало бы пустить корни, а я из другого мира. И мы не принадлежим друг другу.
– Мы могли бы, если бы ты захотел, попробовать.
– Тебе не следует пытаться, – сказал резко Джеймс. – Я видел, сколько несчастий происходит из-за того, что люди пытаются цепляться за приглянувшееся им, но с самого начала обреченное.
Мелоди взглянула на него сквозь слезы. Она молчаливо объяснилась ему в любви.
– Не надо, – остановил он ее, как если бы она произнесла свою мысль вслух. – Я этого недостоин.
– Оставь это решать мне.
– Нет. Ты должна искать кого-нибудь из твоей среды.
– Речь идет о чем-то большем, чем моя среда. А что будет с нами, Джеймс? – Мелоди сделала глубокий быстрый вдох и словно бросилась в поток. – А куда ты денешь факт, что мы занимались любовью? Это ничего не значит разве?
Итак, она сделала этот шаг, единственный шаг, который она клялась никогда не совершать: выступила в роли обиженной женщины, прибегла к шантажу. О Боже, что за этим последует?
Джеймс был невозмутим.
– Мы неделями играли с огнем, и я кляну себя за то, что случилось. Теперь в моих силах остановить, прекратить игру. Пожалуйста, не делай мою задачу еще более сложной, чем она есть.
Он поднял ее подбородок и потянулся губами к ее рту в последний раз. Никогда раньше поцелуй не приносил такой сладости и не волновал ее так глубоко. Оторвав от нее губы, он захватил и частичку ее сердца. Боль была мучительна.
Джеймс пятился назад, пока она не перестала ощущать его тепло. Такой теперь будет вся моя жизнь, подумала она, – пустой и холодной.
– Время прощаться, миледи, – мягко сказал он. – Возвращайся в свою реальную жизнь и позволь мне вернуться в мою.
Глава 10
Во времена оные Мелоди послушалась бы, так как не привыкла просить, унижаться или устраивать сцены. Но так было до того, как Джеймс разжег в ней страсть, которая не желала уступать ни гордости, ни правилам приличия. Угроза потерять Джеймса обратила влечение в буйное помешательство, и Мелоди не имела сил его сдерживать.
– Джеймс, моя жизнь – это ты! – воскликнула она и бросилась в его настороженные объятия.
Она глубоко втягивала исходящий от него аромат. Ее рот был спрятан у основания шеи Джеймса, и она подумала, что никогда не забудет вкус его кожи, которая отдавала слегка и одеколоном, употребляемым после бритья, и горным воздухом, полным свежести весенних потоков, студеной прохлады покрытых снегом вершин. И все вместе – это он, только он.
Мелоди понятия не имела, откуда взялось в ней такое бесстыдство, откуда пришла к ней безоглядная отвага, и не знала, как осмелится завтра посмотреть на себя в зеркало. Единственное, что она ясно осознавала, – ощущение полной ненужности безумных выходок, потому что руки Джеймса сомкнулись вокруг нее в тесном объятии, и он прижал ее к себе с таким мрачным отчаянием, какое охватило Мелоди.
– О черт, – пробормотал он, дыша ей в волосы. – Это не совсем то, что делают леди, дорогая.
Джеймс прав, но ей это все равно, потому, что он может выговаривать ей сколько угодно, но никакие упреки не остановят велений его тела, уютно устроившегося рядом с ней. Пусть ее сексуальный опыт скромен, но она чувствовала, когда мужчина безуспешно борется с охватившим его вожделением.
– Сейчас я просто женщина, Джеймс, – чуть не всхлипывая, сказала она, гибко обвив его тело. – И мне нужен ты.
– Нет, – простонал Джеймс, но возбуждаемый ею, провел рукой вниз по спине до талии и теснее прижал Мелоди к себе.
В восторге от этого она запустила руки ему под пиджак и погладила его по бокам, оценив сдержанную силу его грудной клетки, сужение его тела в поясе, и, наконец, осмелилась жестом владелицы обнять его такие милые, такие мужские ягодицы.
– Перестань, – буркнул Джеймс, но без всякой убежденности; чувствовалось только, что в нем тлеет огонек, который угрожает взрывом. А в это время платье Мелоди, задралось выше бедер, и Джеймс нашел рукой прохладную полоску обнаженной кожи там, где кончался шелковый чулок.
– Джеймс, – взмолилась она, когда кончиками пальцев он провел по зубчатому краю ее трусиков. – О, прошу тебя, Джеймс…
И, отбросив всякие мысли о непристойности такого поведения на крыше респектабельного старинного отеля, Мелоди вновь прижалась к нему, завлекающе покачивая бедрами. Ее ничуть не трогало при этом, что она подвергала Джеймса мучениям выше предела человеческих сил.
Весь ее мир сузился до этих вырванных у судьбы мгновений, и она сделала бы что угодно, да, что угодно, чтобы растянуть их в вечность.
– Возьми меня, – молила она. Но на самом деле она просила, чтобы Джеймс дал ей ребенка, ибо, что бы он ни говорил там раньше, не бросит же он свое дитя, особенно после того, как сам пережил такое тяжелое детство?
Однако она совершила роковую ошибку. Джеймс вдруг почти оттолкнул ее, словно пришел в себя от ее слов, осознал, где он находится, почему и с кем.
– Нет, – сказал он как об окончательно решенном вопросе, и в его глазах Мелоди увидела, что теперь они действительно оказались у последней черты. – Боже мой, Мелоди, как, по-твоему, я смогу жить после этого?
Она всплеснула руками, и они опустились беспомощно вниз. Она испробовала все: призывала к разуму, убеждала, ссылаясь на логику. А когда ничего из этого не вышло, она прибегла к самому старому испытанному приему, чтобы поймать его.
Мелоди побуждала Джеймса насладиться ее телом, сама с непростительной разнузданностью возбуждала его, рассчитывая противопоставить уступчивость его плоти непоколебимой стойкости его разума, чтобы воспользоваться этим. Она поставила на карту все, что имела, и в конце концов проиграла, потому что, хотите верьте – хотите нет, Джеймс оказался настоящим джентльменом в глубине души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48