.. договор... утратил силу. Мне так жаль, папа. Очень, очень жаль.
Минуту отец ошеломленно молчал. Потом открыл рот, но прежде, чем успел хоть что-то сказать, его перебил другой голос:
– Виктор, вот вы где.
Елена и Виктор Санчез одновременно обернулись к двери, в проеме которой стоял Чейз.
Ее сердце готово было выскочить из груди. Что он тут делает? Тем более в таком виде. Никогда ей не приходилось видеть его таким растерзанным. Дорогой, сшитый на заказ костюм помят, галстук повязан наспех. Щеки заросли щетиной, а волосы едва ли приглаживались чем-нибудь, кроме пальцев.
– Чейз Рэмсей, – представился он. – Я намеревался обсудить с вами проблемы, касающиеся компании "Санчез". – Обращался он к Виктору, но постоянно поглядывал в сторону Елены. – Меня больше не интересует покупка вашей компании для корпорации "Рэмсей". Мне известно, что вы до сих пор испытываете затруднения в части получения капитала, и, если вы согласитесь принять помощь, я буду счастлив предложить вам свой опыт, а возможно, и финансовую поддержку.
И Елена, и Виктор потеряли дар речи. Елена смотрела на Чейза, гадая, что заставило его так стремительно переменить решение.
– Я... благодарю, – пробормотал наконец Виктор. – Я высоко ценю ваше предложение, мистер Рэмсей.
Чейз отрывисто кивнул, словно его слова относительно предприятия Виктора были лишь вступлением, и вперил пронзительный взгляд в Елену.
– Елена, можно тебя на минутку?
Смущенная и взбудораженная, она встала, бросив быстрый взгляд на отца, который, казалось, готов был лопнуть от радости, что угроза семейному бизнесу миновала.
– Я скоро.
В коридоре Чейз взял ее под руку, отчего по телу поползли знакомые теплые волны. Печально, что он способен так влиять на нее, когда она решительно настроена с ним расстаться. Подняв голову, она поглядела ему в лицо.
– Очень великодушно с твоей стороны. Что заставило тебя изменить мнение?
– Ты. – Пальцы, крепко сжимающие ее локоть, разжались, и его рука упала вниз. – После того как ты вчера ушла из ресторана, я поехал домой, думая, что все отлично. Знал, что ты покончишь с договором, с нашими отношениями, и чувствовал облегчение, потому что с того момента, как мы начали проводить время вместе, я сам не свой.
Пригладив руками волосы, он хрипло продолжал:
– Когда ты впервые вошла в мой кабинет, я готов был ненавидеть тебя, Елена. Наслаждался возможностью расквитаться с тобой за переживания двадцатилетней давности.
– Мне очень жаль. Я уже пыталась извиниться...
– Да, знаю. Все равно. Целых двадцать лет я не мог выбить из головы события той рождественской вечеринки. А прошлым вечером... Я обращался с тобой хуже некуда, пытаясь поставить в такое же положение, в каком оказался сам двадцать лет назад. Ты ушла – сделала то, что должна была сделать, то, что я и заслужил. И после твоего звонка, когда ты сказала, что сделка расторгнута, я ожидал, что тяжесть с моей груди упадет и мир вновь станет для меня прежним. А вместо этого я не могу спать. Я дышать могу с трудом.
Поймав ее ладони, он переплел ее пальцы со своими, слегка сжал.
– Я чувствую твой запах в комнате, слышу твой смех. И внезапно я понял, каким был дураком. Потому что на самом деле мне хочется, чтобы ты была рядом со мной, в моих объятиях. Вот чего мне хочется. Теперь и навсегда.
Елена моргнула, готовая попросить его повторить сказанное. Ее трясло изнутри. Прошлой ночью он обращался с ней, словно она не более чем оплачиваемая компаньонка. А теперь признается, что неравнодушен к ней.
Как можно быть уверенной? Откуда она может знать, что он не переменит мнение, опять столкнувшись с Тишей Фергусон-Макдоналд или с кем-нибудь подобным?
Ее сердце подсказывало обвить его шею руками, прижать и не выпускать. Она решила выбрать промежуточный вариант:
– О чем ты говоришь, Чейз?
Его руки сильнее сжали ее пальцы. Он придвинулся ближе.
– Я говорю, что люблю тебя. Думаю, с самой школы. Думаю, я не мог бы так злиться и переживать из-за тебя, если бы уже тогда ты не была для меня дороже, чем мне хотелось признаться.
– Но что случилось той ночью при встрече с Тишей? Я никакого отношения не имею к ее словам, клянусь тебе, Чейз. Совершенно не разделяю ее мнений и взглядов...
Подняв руку, он прижал палец к ее губам, прервав поток фраз.
– Я понял. Знаю – поздновато, но понял. Я готов простить тебя за то, что ты сделала в четырнадцать лет, если ты простишь меня за прошлый вечер. Я думал, оттолкнув тебя, я обрету власть над своими эмоциями. И не понимал, что наши отношения давно перестали быть только деловым соглашением. Мне надо было почти потерять тебя, чтобы в голове у меня прояснилось и я понял себя самого.
Чейз слегка приподнял ей подбородок, заглянул в глаза. Елена надеялась, что он не заметит блестящих там слез, губ, дрожащих от переполняющего ее восторга.
– Скажи мне, что еще не слишком поздно, Елена, – прошептал он. – Скажи, что чувствуешь то же самое и что мне не удалось окончательно все испортить своим упрямством.
Минуту ей казалось, что она сейчас взлетит от наполнившей ее радости.
– А что с Тишей? Что, если мы столкнемся с ней и она снова повторит то же, что и тогда? Ты вновь собираешься ополчиться на меня? Неужели придется проходить через это всякий раз, когда нам попадется кто-нибудь вроде нее?
Его губы сжались, но он немедленно ответил достаточно спокойно:
– Не стану обещать, что приму это с восторгом или что не впаду на пару дней в плохое настроение. Но и не стану обращать это против тебя, разве что тебе придется выслушивать мои ворчания до тех пор, пока я не справлюсь с собой. И потом, теперь я знаю себе цену и мне больше не требуются чье-либо одобрение или признание.
Он провел пальцами по ее волосам, убрал с лица выбившуюся прядь.
– Мне потребовалось двадцать лет, чтобы понять это, но теперь я знаю и не собираюсь забывать. Все, чего я прошу, – дай мне шанс доказать это. Я люблю тебя, Елена. И хочу, чтобы ты оставалась со мной. Не как любовница, а как жена.
Чейз не отрывал взгляда от ее лица, его глаза сверкали, как синие льдинки.
– Что скажешь, милая? Стою я риска?
Да, стоит. Их отношения могут быть непростыми, но, пока они любят друг друга и готовы друг друга выслушивать, ей верилось, что все сложится хорошо.
– Тебе трудно отказать, – сказала она мягко, смаргивая слезы. – Я тоже люблю тебя, поэтому мой ответ – да.
Улыбка, сверкающая как солнце, расплылась по его лицу. Его радость передалась и ей, и вот уже оба улыбалась.
Он поцеловал ее так нежно, как только мог.
– Так значит – да? Ты выйдешь за меня замуж?
– Значит, да. Но обещаю щелкать тебя по носу всякий раз, когда ты начнешь дуться и грубить.
– Согласен. А я обещаю никогда не вести себя так, как тогда в ресторане.
Она вскинула голову и изогнула бровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27