— Дима.
— Мы оба получили удовольствие, так ты чего нервничаешь? Еще увидимся при желании, еще получим.
— Я так не могу.
Ну и такие же сопли. Надо было выгнать ее нахуй, прямо ночью, на мороз, дуру. Мы засыпаем приблизительно в четыре ночи-утра.
Нас будит Грек, уже десять утра. Я прошу его позвонить Елене и сказать, что я заболел и не смогу прийти на работу. Я мог бы сделать это сам, но мне стыдно врать ей. Мы завтракаем, девочки улыбаются и общаются с Греком. Мне грустно, я хочу побыть один, поэтому думаю, как бы Грек быстрее выгнал девочек к чертовой матери.
Юля грустная, пытается со мной заговорить, но я отвечаю односложно, заебала дура ты меня ночью, не надо было нависать. После завтрака они собираются и уходят. Юля обещает позвонить. Можешь не звонить! Грек сразу начинает меня расспрашивать о моих ощущениях. Я рассказываю ему все в деталях. Он говорит, что Наташа очень горячая девушка. Потом он бежит счастливым на работу, а я остаюсь дома.
Иду на кухню, варю себе крепкий кофе. Беру его и иду в свою комнату. Сажусь в кресло и смотрю в окно. Падает редкий снег.
Сижу и стараюсь что-то писать. Ничего категорически не выходит, фантазия не идет. Вместо фантазии в голову лезет воняющая сортиром реальность: серый снег, дождь, старые газеты, Малайзия, автобусы, несвежее пиво и вкус дерьма после сигарет «More» утром во рту, горящие самолеты над ЮэСэЙ.
Отрываюсь от мерцающего экрана монитора KFC, все равно нихуя из этого словострадательства не выйдет, это все равно, что мастурбировать пьяным, предварительно уже кончив во что-то мокрое и теплое, только мозоль себе натрешь. Открываю дверцу серванта и нахожу в нем последний джойнт. Черт. Придется завтра ловить кайф как-то по-новому. Полу ложусь на диван и начинаю делать напасы. План классный, каховский, уже после двух напасав в голову сильно ударяет, сила удара такова, что в первые секунды хочется блевать, я отпиваю прямо из бутылки минеральной воды «Миргородская» и меня немного отпускает. Желание блевать пропадает так же резко, как и появилось, вместо этого мозг начинает путешествие по зеленым волнам успокоения. Моя голова касается подушки, я делаю еще два напаса, рука с джойнтом устало свисает в пяти сантиметров от пола. Я лежу с закрытыми глазами и ко мне в дурмане начинают приходить разные видения.
Она входит, нечто женского пола, такое из фантазии, без лица, знаете? Маленькое, секси, но оно никогда не показывает вам своего лица, девушка из вашей головы, у всех она такая есть и выглядит она, наверное, одинаково, такая аккуратненькая вся. Она подходит к дивану и касается меня. Классно, я почти чувствую ее нежные прикосновения, я представляю их себе в голове и планом они генерируются почти во что-то материальное. На моей девочке только коротенькая маечка, которая еле скрывает ее пупок, она раздвигает ножки и садится на меня, своими тоненькими пальчиками стягивает с меня шорты. У меня стоит или это мне тоже кажется? Потом мы типа уходим в другой мир, мир поступательных движений, вверх-вниз и снова туда же. Это продолжается минуту и еще триста световых лет, а потом я бурно кончаю, типа в нее, но по-настоящему себе в трусы, во как! Потом девочка без имени и без лица пропадает, а я продолжаю лежать и тупо втыкать в потолок, глюки кончаются и на смену им приходит тупое втыкание. Огрызок джойнта загас в моей руке. Я перевожу взгляд на часы и вижу, что лежу тут уже около сорока минут. Классно.
Потом с работы приходит Грек и находит меня вот в таком состоянии. Он что-то бубнит про то, что я взял последний джойнт и вообще я вонючая свинья, а потом идет на кухню и пытается там найти бутылку пива и что-то пожрать. Я тоже хочу жрать, после своей галлюциногенной дрючки.
4
Помню в тот вечер снова шел дождь и я сидел дома один. Грек свалил ночевать к чиксе, оставив мне десять гривен и кусок копченной колбасы. Я сразу побежал в круглосуточный ларек и купил себе литровую бутылку пиво «Рогань» за два-сорок, порезал себе колбаски и развалился в своей комнате на диване втыкаясь в окно. Уже было около девяти часов и в нашем спальном районе было уже тихо, иногда только раздавались звуки одиноко проезжающих машин. Я обожаю такую погоду и такую атмосферу. Тихо по стеклам барабанит дождь, ты лежишь с тарелкой колбасок и литровой бутылкой пива в руках и тупо втыкаешься в окно. Но, как всегда, такая хуйня скоро стала мне надоедать. Пиво закончилось, а колбаски переваривались в моем желудке. В общем стало скучно. Алкоголь немного дал в голову и меня потянуло куда-то идти и что-то делать.
Одеваю свое черное пальто и выхожу из квартиры. Деда Ивана нет на его привычном месте, это означает, что он где-то ходит, а может — медитирует, что, учитывая дождь, более вероятно. Дед Иван любил медитировать на крыше нашего дома, я прекрасно это знал.
Я нахожу у себя в кармане пальто еще пять гривен и бегу в магазин, чтобы купить за двенадцать гривен бутылку страшного пойла под названием «Коньяк Десна». Потом возвращаюсь в подъезд, стряхивая с себя капли дождя, захожу в темный лифт-гроб и нажимаю на кнопку последнего этажа. Лифт, угрожающе подрагивая и скрипя канатами, начинает медленно ползти в темноту вверх. Двери лифта открываются и я быстренько покидаю его брюхо. По лестнице поднимаюсь еще на пол этажа и оказываюсь перед дверью, которая ведет на чердачное помещение. Дверь не закрыта, как всегда, а только прикрыта. Я открываю ее и оказываюсь в темном помещении чердака, которое освещается только слабым светом дальнего окна, через которое можно попасть на крышу. Я иду через помещение чердака, пройти надо метро двадцать и весь путь хлопья густой паутины цепляются в мое лицо. Подхожу к лестнице и задираю голову: в трех метрах надо мной то самое окно, стекло в нем давно выбито и на мою голову из него тонкой струйкой стекает вода. Я лезу по лестнице, пальто цепляется за старые гниющие доски, бутылка коньяка в его кармане. Высовываю голову из окна и в нее бьет сильные напор ветра с водой. Тихо матерюсь себе под нос «еб твою мать» и, цепляясь руками за край окна, подтягиваю свое тело, перекидываю ноги и оказываюсь на крыше. Над моей головой слабо сквозь жидкие тучи пробиваются звезды и снизу вырываются куски света уличных фонарей. Я начинаю крутить головой и скоро нахожу Деда Ивана, который укрылся от ветра и дождя, сев спиной к одной из надстроек, и втыкает куда-то вдаль на темный район нашего города. Подхожу к нему и сажусь рядом на довольно сухой кусок шифера, подложив под задницу кусок пальто. Дед Иван поздоровался со мной, мы, минут пять, сидим тихо, у него состояние нирваны и я не хочу его нарушать. Так и сидим вдвоем в тишине. Я смотрю на темный город. Только в некоторых окнах горит свет, доносятся обрывки каких-то звуков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34