Всё, чувак, он был готов. Он вышел из квартиры и ни разу не остановился до тех пор, пока не открыл дверцу своего толстожопого «Кадиллака». Сел за руль, закрыл дверцу и улыбнулся, услышав, как мягко она захлопнулась. Черт подери! Ночка предстоит будь здоров! В натуре клевая ночка, Джим…
***
ТО ЕСТЬ КАК ЭТО СОУС НЕВКУСНЫЙ? Я ЖЕ СКАЗАЛ, СОУС НЕВКУСНЫЙ. ЧТО ЗА ДЕЛА, ТЫ ЧЕГО, ПО-АНГЛИЙСКИ НЕ ПОНИМАЕШЬ? ОН НЕВКУСНЫЙ. НЕВКУСНЫЙ, НЕВКУСНЫЙ! ДА ЧТО ТЫ В СОУСАХ-ТО СМЫСЛИШЬ? БОГ ТЫ МОЙ, ЧТО Я-ТО СМЫСЛЮ? ДА СМЫСЛЮ КОЕ-ЧТО, ЕСЛИ ЗНАЮ, ЧТО ОН ПАРШИВЫЙ. ЧЕСНОКУ НЕ ХВАТАЕТ. ТАМ СТОЛЬКО ЖЕ ЧЕСНОКУ, ЧТО И РАНЬШЕ. КАК ВСЕГДА. ТЕ ЖЕ ВОСЕМЬ ЗУБЧИКОВ ЧЕСНОКУ, А ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧЕС-НОКУ НЕ ХВАТАЕТ. ДА ТЫ ПРОСТО ТУПИЦА, БЛЯ. ЭТО ХОРОШИЙ СОУС. И ПЕРЕСТАНЬ ТВЕРДИТЬ МНЕ, ЧТО ОН НЕВКУСНЫЙ. ЭТО КТО, БЛЯ, ТУПИЦА? А? КТО? ЩА КАК. ТРЕСНУ ПО ХАЙЛУ, БУДЕШЬ ЗНАТЬ, КАКОЙ Я ТУПИЦА! ДАЖЕ СОУС ГОТОВИТЬ НЕ УМЕЕШЬ. МОЖЕТ, ЗАТКНЕШЬСЯ И ПОЕШЬ, А? МНЕ СОУС НЕ НРАВИТСЯ, — ШВЫРНУВ ВИЛКУ НА СТОЛ И ПОМАХАВ РУКОЙ У МЭРИ ПЕРЕД НОСОМ. ЭТО ЖЕ, БЛЯ, ИРЛАНДСКИЙ СОУС. А ЧЕСНОКУ НЕТУ. НЕТ ЧЕСНОКУ-ТО, малыш ральфи взял макаронину и уронил ее на пол. джои поднял ее и положил обратно ему на тарелку. ральфи бросил на пол еще одну макаронину, и джои поднял ее. НЕ ПУДРИ МНЕ МОЗГИ. ЧЕСНОКУ НЕ ХВАТАЕТ. А Я ЛЮБЛЮ, ЧТОБ В МОЕМ СОУСЕ БЫЛ ЧЕСНОК. ТАК ЧТО ЗАТКНИСЬ, А НЕ ТО ПО БАШКЕ ТРЕСНУ. А-А-А, ДА ЧТО ТЫ СМЫСЛИШЬ-ТО? ЧТО ТЫ СМЫСЛИШЬ? малыш ральфи взял пригоршню спагетти и бросил ее, угодив джои в лицо, джои крикнул, чтобы он перестал, и шлепнул ральфи по руке, ральфи закричал и швырнул ему в лицо еще одну пригоршню, джои угодил в ральфи пригоршней… ДАЙ-КА МНЕ ЕЩЕ ОДНУ ФРИКАДЕЛЬКУ. НЕ МОГУ ЕСТЬ ЭТИ МАКАРОНЫ. АХ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЕСТЬ, ЕСТЬ НЕ МОЖЕШЬ? ТОЖЕ МНЕ БАРИН ВЫИСКАЛСЯ! ЕСТЬ ОН НЕ МОЖЕТ! ДАЙ МНЕ ЕЩЕ ОДНУ ФРИКАДЕЛЬКУ И ЗАТКНИСЬ. ТЫ ЧЕГО, САМ НЕ МОЖЕШЬ ФРИКАДЕЛЬКУ ВЗЯТЬ, А? ТО ЕСТЬ КАК ЭТО САМ? ДАЙ МНЕ ЕЩЕ ОДНУ ФРИКАДЕЛЬКУ, НЕ ТО НОГИ ПЕРЕЛОМАЮ! А-А-А-А! — ВСТАВ, ДОСТАВ ЛОЖКОЙ ИЗ КАСТРЮЛИ ЕЩЕ ОДНУ ФРИКАДЕЛЬКУ И ШВАРКНУВ ЕЕ НА ТАРЕЛКУ ВИННИ. МОЖЕТ, ХОТЬ ЭТО Я СЪЕСТЬ СМОГУ. ДАЖЕ СОУС ГОТОВИТЬ НЕ УМЕЕТ.
***
За столом Люси почти всё время молчала и лишь изредка напоминала Джонни, что надо есть, да просила Луиса что-нибудь ей передать. Когда Роберт вдруг решил, что он больше не хочет, Люси стала насильно кормить его, продолжая есть сама и следить, чтобы Джонни не забывал о еде. Доев, она сунула Роберту в рот последний кусочек с его тарелки и принялась убирать со стола. Луис молча вышел из-за стола и включил телевизор. Джонни начал играть своей едой, Люси резко прикрикнула на него, Джонни захныкал и съел немножко, а Люси велела ему замолчать и есть. У Луиса возникло желание сказать Люси, чтобы она не орала, черт подери, и треснуть ей по башке. Казалось, она только и знает, что орать по любому поводу. Особенно в выходные. Он тупо смотрел на экран, раздумывая, не поехать ли завтра покататься (может быть, в одиночестве), и надеясь, что ближайшие несколько часов промелькнут незаметно. Люси наконец запихнула Джонни в рот последнюю полную ложку еды и принялась мыть посуду, время от времени покидая кухню, чтобы приказать детям не шуметь (Луис ёрзал в кресле), потом, вымыв посуду, уложила детей спать, села в гостиной и стала молча смотреть телевизор. Луис изредка поворачивался к ней и отпускал замечание насчет передачи, надеясь задобрить Люси перед тем, как они лягут в постель, но Люси только хмыкала, прикидывая, сколько времени осталось до того момента, когда ей придется лечь с ним в постель, где всё начнется сызнова, как в каждый выходной (а нередко и в будни), и при одной мысли об этом у нее напрягались мускулы, а тело покрывалось холодным потом. Люси просто хмыкала, и потому Луис решил, черт возьми, оставить ее в покое. Скоро они лягут, и, может быть, сегодня ночью все будет по-другому.
ОЧЕРЕДЬ
Люди получили пособие, и у входа в винный магазин напротив жилого комплекса выстроились длинные очереди. Хозяин, как и в каждый субботний вечер, взял себе в помощники двоих сыновей и брата. Магазин находился в середине улицы, и хвост каждой из двух очередей скрывался из виду за углом, а коп, дежуривший на этом участке, стоял неподалеку от входа, чтобы люди, с трудом протискивающиеся в магазин, не вздумали затеять драку. Однако даже в присутствии копа было много ругани и толкотни. Продавцы трудились не покладая рук и быстро заворачивали бутылки в бумагу, но хвосты очередей по-прежнему скрывались из виду за обоими углами. Стоявшие в хвосте время от времени отлучались и заглядывали вперед, гадая, долго ли им еще ждать, потом они, наконец, поворачивали за угол, приближались к освещенной витрине и тогда могли хоть посмотреть на выставленные там бутылки — цель была уже близка, и потому казалось, будто время уже не тянется так медленно. Кто-то попытался пройти без очереди, но кто-то другой вытолкал его из дверей, и начались препирательства, а все закричали, чтобы они освободили проход и дали людям войти, вышел хозяин и, неистово закричав, велел всем замолчать (когда хозяин покинул прилавок, люди в магазине занервничали, боясь, как бы какое-нибудь непредвиденное происшествие не помешало им купить свою выпивку после того, как они столько часов простояли в очереди), и наконец подошел коп, выволок обоих на улицу и велел им проваливать. Они умоляли разрешить им купить выпивку или хотя бы опять встать в очередь (предлагая копу деньги), но коп отказал (не желая срывать выгодную сделку, которую он заключил с хозяином), и в конце концов они, незаметно вернувшись и сунув знакомым деньги на бутылку, побрели прочь. Еще не обслужив всех покупателей, продавцы уже взмокли от пота и валились с ног от усталости, но вскоре в магазин вошла последняя группа покупателей. Уже начались многочисленные вечеринки, и когда последние покупатели взяли свои бутылки и в веселом расположении духа направились домой, звон колоколов ближайшей церкви возвестил о том, что наступила полночь.
***
Эйбрахам вошел в бар «У Мэла», на минуту остановился у двери и, не вынимая рук из карманов пальто, принялся изучать обстановку — невозмутимый жеребец, чувак, и это знал каждый пижон в заведении. Он помахал рукой приятелям, повесил шляпу и пальто на вешалку, подошел к стойке, заказал скотч и небрежно бросил на стойку купюру. Прислонившись боком к стойке, он продолжал изучать обстановку. Народу в баре было не очень много, а мулатка еще не появилась. Он прошел в глубину зала, сел за столик, заказал чудесное мясо на ребрышках, которое так классно готовили «У Мэла», и начисто обсосал каждое ребрышко, потом откинулся на спинку стула и закурил, высасывая остатки мяса, застрявшие между зубами. Чувак, он чувствовал себя великолепно! Он расплатился, направился к стойке, увидел ту клёвую мулатку и подошел к одному знакомому пижону, который стоял рядом с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
***
ТО ЕСТЬ КАК ЭТО СОУС НЕВКУСНЫЙ? Я ЖЕ СКАЗАЛ, СОУС НЕВКУСНЫЙ. ЧТО ЗА ДЕЛА, ТЫ ЧЕГО, ПО-АНГЛИЙСКИ НЕ ПОНИМАЕШЬ? ОН НЕВКУСНЫЙ. НЕВКУСНЫЙ, НЕВКУСНЫЙ! ДА ЧТО ТЫ В СОУСАХ-ТО СМЫСЛИШЬ? БОГ ТЫ МОЙ, ЧТО Я-ТО СМЫСЛЮ? ДА СМЫСЛЮ КОЕ-ЧТО, ЕСЛИ ЗНАЮ, ЧТО ОН ПАРШИВЫЙ. ЧЕСНОКУ НЕ ХВАТАЕТ. ТАМ СТОЛЬКО ЖЕ ЧЕСНОКУ, ЧТО И РАНЬШЕ. КАК ВСЕГДА. ТЕ ЖЕ ВОСЕМЬ ЗУБЧИКОВ ЧЕСНОКУ, А ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧЕС-НОКУ НЕ ХВАТАЕТ. ДА ТЫ ПРОСТО ТУПИЦА, БЛЯ. ЭТО ХОРОШИЙ СОУС. И ПЕРЕСТАНЬ ТВЕРДИТЬ МНЕ, ЧТО ОН НЕВКУСНЫЙ. ЭТО КТО, БЛЯ, ТУПИЦА? А? КТО? ЩА КАК. ТРЕСНУ ПО ХАЙЛУ, БУДЕШЬ ЗНАТЬ, КАКОЙ Я ТУПИЦА! ДАЖЕ СОУС ГОТОВИТЬ НЕ УМЕЕШЬ. МОЖЕТ, ЗАТКНЕШЬСЯ И ПОЕШЬ, А? МНЕ СОУС НЕ НРАВИТСЯ, — ШВЫРНУВ ВИЛКУ НА СТОЛ И ПОМАХАВ РУКОЙ У МЭРИ ПЕРЕД НОСОМ. ЭТО ЖЕ, БЛЯ, ИРЛАНДСКИЙ СОУС. А ЧЕСНОКУ НЕТУ. НЕТ ЧЕСНОКУ-ТО, малыш ральфи взял макаронину и уронил ее на пол. джои поднял ее и положил обратно ему на тарелку. ральфи бросил на пол еще одну макаронину, и джои поднял ее. НЕ ПУДРИ МНЕ МОЗГИ. ЧЕСНОКУ НЕ ХВАТАЕТ. А Я ЛЮБЛЮ, ЧТОБ В МОЕМ СОУСЕ БЫЛ ЧЕСНОК. ТАК ЧТО ЗАТКНИСЬ, А НЕ ТО ПО БАШКЕ ТРЕСНУ. А-А-А, ДА ЧТО ТЫ СМЫСЛИШЬ-ТО? ЧТО ТЫ СМЫСЛИШЬ? малыш ральфи взял пригоршню спагетти и бросил ее, угодив джои в лицо, джои крикнул, чтобы он перестал, и шлепнул ральфи по руке, ральфи закричал и швырнул ему в лицо еще одну пригоршню, джои угодил в ральфи пригоршней… ДАЙ-КА МНЕ ЕЩЕ ОДНУ ФРИКАДЕЛЬКУ. НЕ МОГУ ЕСТЬ ЭТИ МАКАРОНЫ. АХ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЕСТЬ, ЕСТЬ НЕ МОЖЕШЬ? ТОЖЕ МНЕ БАРИН ВЫИСКАЛСЯ! ЕСТЬ ОН НЕ МОЖЕТ! ДАЙ МНЕ ЕЩЕ ОДНУ ФРИКАДЕЛЬКУ И ЗАТКНИСЬ. ТЫ ЧЕГО, САМ НЕ МОЖЕШЬ ФРИКАДЕЛЬКУ ВЗЯТЬ, А? ТО ЕСТЬ КАК ЭТО САМ? ДАЙ МНЕ ЕЩЕ ОДНУ ФРИКАДЕЛЬКУ, НЕ ТО НОГИ ПЕРЕЛОМАЮ! А-А-А-А! — ВСТАВ, ДОСТАВ ЛОЖКОЙ ИЗ КАСТРЮЛИ ЕЩЕ ОДНУ ФРИКАДЕЛЬКУ И ШВАРКНУВ ЕЕ НА ТАРЕЛКУ ВИННИ. МОЖЕТ, ХОТЬ ЭТО Я СЪЕСТЬ СМОГУ. ДАЖЕ СОУС ГОТОВИТЬ НЕ УМЕЕТ.
***
За столом Люси почти всё время молчала и лишь изредка напоминала Джонни, что надо есть, да просила Луиса что-нибудь ей передать. Когда Роберт вдруг решил, что он больше не хочет, Люси стала насильно кормить его, продолжая есть сама и следить, чтобы Джонни не забывал о еде. Доев, она сунула Роберту в рот последний кусочек с его тарелки и принялась убирать со стола. Луис молча вышел из-за стола и включил телевизор. Джонни начал играть своей едой, Люси резко прикрикнула на него, Джонни захныкал и съел немножко, а Люси велела ему замолчать и есть. У Луиса возникло желание сказать Люси, чтобы она не орала, черт подери, и треснуть ей по башке. Казалось, она только и знает, что орать по любому поводу. Особенно в выходные. Он тупо смотрел на экран, раздумывая, не поехать ли завтра покататься (может быть, в одиночестве), и надеясь, что ближайшие несколько часов промелькнут незаметно. Люси наконец запихнула Джонни в рот последнюю полную ложку еды и принялась мыть посуду, время от времени покидая кухню, чтобы приказать детям не шуметь (Луис ёрзал в кресле), потом, вымыв посуду, уложила детей спать, села в гостиной и стала молча смотреть телевизор. Луис изредка поворачивался к ней и отпускал замечание насчет передачи, надеясь задобрить Люси перед тем, как они лягут в постель, но Люси только хмыкала, прикидывая, сколько времени осталось до того момента, когда ей придется лечь с ним в постель, где всё начнется сызнова, как в каждый выходной (а нередко и в будни), и при одной мысли об этом у нее напрягались мускулы, а тело покрывалось холодным потом. Люси просто хмыкала, и потому Луис решил, черт возьми, оставить ее в покое. Скоро они лягут, и, может быть, сегодня ночью все будет по-другому.
ОЧЕРЕДЬ
Люди получили пособие, и у входа в винный магазин напротив жилого комплекса выстроились длинные очереди. Хозяин, как и в каждый субботний вечер, взял себе в помощники двоих сыновей и брата. Магазин находился в середине улицы, и хвост каждой из двух очередей скрывался из виду за углом, а коп, дежуривший на этом участке, стоял неподалеку от входа, чтобы люди, с трудом протискивающиеся в магазин, не вздумали затеять драку. Однако даже в присутствии копа было много ругани и толкотни. Продавцы трудились не покладая рук и быстро заворачивали бутылки в бумагу, но хвосты очередей по-прежнему скрывались из виду за обоими углами. Стоявшие в хвосте время от времени отлучались и заглядывали вперед, гадая, долго ли им еще ждать, потом они, наконец, поворачивали за угол, приближались к освещенной витрине и тогда могли хоть посмотреть на выставленные там бутылки — цель была уже близка, и потому казалось, будто время уже не тянется так медленно. Кто-то попытался пройти без очереди, но кто-то другой вытолкал его из дверей, и начались препирательства, а все закричали, чтобы они освободили проход и дали людям войти, вышел хозяин и, неистово закричав, велел всем замолчать (когда хозяин покинул прилавок, люди в магазине занервничали, боясь, как бы какое-нибудь непредвиденное происшествие не помешало им купить свою выпивку после того, как они столько часов простояли в очереди), и наконец подошел коп, выволок обоих на улицу и велел им проваливать. Они умоляли разрешить им купить выпивку или хотя бы опять встать в очередь (предлагая копу деньги), но коп отказал (не желая срывать выгодную сделку, которую он заключил с хозяином), и в конце концов они, незаметно вернувшись и сунув знакомым деньги на бутылку, побрели прочь. Еще не обслужив всех покупателей, продавцы уже взмокли от пота и валились с ног от усталости, но вскоре в магазин вошла последняя группа покупателей. Уже начались многочисленные вечеринки, и когда последние покупатели взяли свои бутылки и в веселом расположении духа направились домой, звон колоколов ближайшей церкви возвестил о том, что наступила полночь.
***
Эйбрахам вошел в бар «У Мэла», на минуту остановился у двери и, не вынимая рук из карманов пальто, принялся изучать обстановку — невозмутимый жеребец, чувак, и это знал каждый пижон в заведении. Он помахал рукой приятелям, повесил шляпу и пальто на вешалку, подошел к стойке, заказал скотч и небрежно бросил на стойку купюру. Прислонившись боком к стойке, он продолжал изучать обстановку. Народу в баре было не очень много, а мулатка еще не появилась. Он прошел в глубину зала, сел за столик, заказал чудесное мясо на ребрышках, которое так классно готовили «У Мэла», и начисто обсосал каждое ребрышко, потом откинулся на спинку стула и закурил, высасывая остатки мяса, застрявшие между зубами. Чувак, он чувствовал себя великолепно! Он расплатился, направился к стойке, увидел ту клёвую мулатку и подошел к одному знакомому пижону, который стоял рядом с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87