то ли на лютне, то ли на аккордеоне, но она точно видела, что это был музыкант и что он будет иметь какое-то отношение ко мне. Не прошло и двух месяцев, как я встретил Берти и сразу понял, что мы станем близкими друзьями. Он ведь, знаете ли, тоже старый спирит.
— Вы меня поражаете, — сказал мистер Ривз.
— Да, конечно, с первого взгляда этого не скажешь, — согласился Энси, — но он помнит то, что происходило три тысячи лет тому назад, когда он был главным музыкантом одного из фараонов.
— Удивительная память, — только и сказал мистер Ривз. — Он что же, так и не умирал?
— Нет, тело его, конечно, умерло, — сказал Энси. — Увы! Но душа находит все новые воплощения. С ним произошло несколько поразительных случаев — можете мне поверить. Как-то раз, когда он уж очень набедокурил в предыдущей жизни, он возродился в виде соловья в персидском саду, и ему пришлось петь с острым шипом в груди.
— Хм, — сказал мистер Ривз, начиная терять терпение.
— Вы и представить себе не можете, какое чудо этот Берти, — сказал Энси, задумчиво ковыряя в носу. — В его характере есть черты, которые он не показывает никому, кроме меня. А какой музыкант! Я никогда еще не слышал, чтобы кто-нибудь играл так, как он.
— Я тоже, — язвительно заметил мистер Ривз.
— Ах, да! — воскликнул Энси, вдруг что-то вспомнив. — Я слышал от миссис Ривз, что у вас разболелась вчера голова. Этакая обида! При больной голове вы, конечно, не могли оценить игру Берти.
— Вполне возможно, что как раз от музыки-то она у меня и разболелась, — не слишком любезно заявил мистер Ривз.
— Ну что вы, этого никак не могло быть, — возразил чрезвычайно шокированный Энси. — Я мог бы скорее удивиться, что она у вас не прошла от музыки. Но сегодня вечером вы еще услышите Берти.
Мистер Ривз издал какой-то звук, весьма похожий на стон.
— Между нами говоря, мистер Ривз, — доверительно сказал Энси, — Берти достиг сейчас критического момента в своей карьере. Это говорят звезды, это подтверждает и магический кристалл. Если он сейчас добьется успеха, дальше он уже будет только набирать силу. Если же он потерпит неудачу, потребуется три перевоплощения, чтобы он мог наверстать упущенное. А это было бы ужасно, не так ли?
— Немыслимо, — иронически заявил мистер Ривз.
— Правда? — подхватил Энси. — Я рад, что вы согласны со мной. Все, что ему сейчас требуется, — это немного денег, остальное у него есть: и душа, и гений, и родовитость, и приятная внешность, и обаяние. Но ему необходимо время, чтобы закончить свою замечательную оперу, а это упирается, конечно, в деньги; потом опере понадобится реклама, что потребует новых денег. Миссис Ривз сказала, что она уверена: вы безусловно поможете нам в этом великом деле.
— Так она и сказала? — переспросил мистер Ривз. — Ну, так это было сделано без моего ведома, уверяю вас.
— Вы хотите сказать, что не намерены нам помочь? — в величайшем смятении воскликнул Энси. — Ах, мистер Ривз, неужели вы можете не внять призыву гения, попавшего в беду?
— Думаю, что могу, — спокойно сказал мистер Ривз.
— Но вы не должны так поступать! — воскликнул Энси, повышая голос до своего обычного визга. — Вы просто не понимаете, как это важно. Возьмите хотя бы герцогиню и миссис Фэддимен-Фиш — они безумно интересуются его судьбой, все Сливки Общества проявляют к нему участие. На премьере все его покровители получат бесплатные места в партере и будут представлены королевской фамилии. Вы только подумайте об этом, мистер Ривз.
— Хорошо, — сухо сказал мистер Ривз.
— В таком случае, значит, вы дадите маленький симпатичный чек нашему милому Берти?
— Вот это уж другое дело, — возразил мистер Ривз.
Энси вздохнул.
— О, господи! — вырвалось у него. — Никогда не думал, что вы окажетесь таким трудным человеком. Право же, мистер Ривз, после того, как я потратил столько сил, чтобы помочь вам и миссис Ривз, с вашей стороны было бы просто непорядочно отказать нам с Берти в таком пустяке. Слушая вас, у меня возникает желание никогда больше не делать добра!
— Это вы сто фунтов называете пустяком! — воскликнул мистер Ривз, раздраженный этим наглым вымогательством.
— Ну, для вас это же действительно немного…
— Уверяю вас, что и немало, — сказал мистер Ривз.
— Зато у вас появится настоящий интерес в жизни, — продолжал Энси, пропуская мимо ушей последнее замечание. — Вы сможете следить за удивительной карьерой Берти в опере и в газетах, — а мы добыли ему потрясающего агента по рекламе, — и будете с волнением и гордостью сознавать, что и вы способствовали этому триумфу английской музыки. Вы прославитесь!
Мистер Ривз плотно сжал губы и медленно покачал головой.
— Боюсь, что мне придется отказаться от славы… — начал он.
— Руперт! Руперт! — взвизгнул Энси, заметив вдали, на садовой дорожке, могучую фигуру мистера Фэддимен-Фиша. — Идите сюда, Руперт! Да идите же скорей! Вы мне нужны!
— Приветствую вас! — сказал мистер Фэддимен-Фиш, заслоняя собой дневной свет. — Доброе утро, Ривз. Доброе утро, Энси. Послушайте, Энси, у вас носок спустился. Вы что, намерены сменить носок на котурн? Неплохо сказано, а?
— Со мной случилась страшная беда, — сурово сказал Энси, — и все по вашей вине, Руперт. Я споткнулся о какую-то дрянную ступеньку у вас в саду и чуть не сломал ногу.
— Вы вечно обо что-то спотыкаетесь, Энси, — добродушно заметил мистер Фэддимен-Фиш. — В следующий раз, того и гляди, споткнетесь о мое остроумие и переломаете себе колени. Ха, ха, ха!
— Тут не над чем смеяться, — свирепея, сказал Энси. — У меня была такая боль, что, не окажись тут мистера Ривза, я бы потерял сознание . Он был так добр ко мне, так мне сочувствовал, а вы — вы грубы и беспощадны, как дикий зверь. Вы даже не умеете проявить сочувствие к пострадавшему…
Мистер Фэддимен-Фиш не слушал его. В глазах его появилось отрешенное выражение, указывавшее на то, что сейчас он совершает сделку с Музой.
— Придумал, придумал! — внезапно воскликнул он. — Маленькая эпиграмма-экспромт…
Споткнувшись чудом под зеленым сводом.
Наш Энси рухнул на холодный камень,
Сбегитесь, нимфы, резвым хороводом,
Развейте боль, палящую, как пламень.
М-да, неплохо получилось, а? В этой эпиграмме нет, правда, остроты, которая мне обычно свойственна, — просто маленький экспромт, какие встречаются в греческой антологии. Выгравируем эту надпись там, где вы упали, Энси, а?
— Не очень это красиво с вашей стороны обращать все в шутку, Руперт, — надувшись, сказал Энси. — Я знаю, что вы блестящий, остроумнейший человек, но нельзя быть таким жестоким .
Наступило молчание. Энси, продолжая дуться, нагнулся, чтобы пристегнуть резинкой носок. На макушке мистера Фэддимен-Фиша роскошно поблескивала под солнцем прикрывавшая лысину нашлепка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Вы меня поражаете, — сказал мистер Ривз.
— Да, конечно, с первого взгляда этого не скажешь, — согласился Энси, — но он помнит то, что происходило три тысячи лет тому назад, когда он был главным музыкантом одного из фараонов.
— Удивительная память, — только и сказал мистер Ривз. — Он что же, так и не умирал?
— Нет, тело его, конечно, умерло, — сказал Энси. — Увы! Но душа находит все новые воплощения. С ним произошло несколько поразительных случаев — можете мне поверить. Как-то раз, когда он уж очень набедокурил в предыдущей жизни, он возродился в виде соловья в персидском саду, и ему пришлось петь с острым шипом в груди.
— Хм, — сказал мистер Ривз, начиная терять терпение.
— Вы и представить себе не можете, какое чудо этот Берти, — сказал Энси, задумчиво ковыряя в носу. — В его характере есть черты, которые он не показывает никому, кроме меня. А какой музыкант! Я никогда еще не слышал, чтобы кто-нибудь играл так, как он.
— Я тоже, — язвительно заметил мистер Ривз.
— Ах, да! — воскликнул Энси, вдруг что-то вспомнив. — Я слышал от миссис Ривз, что у вас разболелась вчера голова. Этакая обида! При больной голове вы, конечно, не могли оценить игру Берти.
— Вполне возможно, что как раз от музыки-то она у меня и разболелась, — не слишком любезно заявил мистер Ривз.
— Ну что вы, этого никак не могло быть, — возразил чрезвычайно шокированный Энси. — Я мог бы скорее удивиться, что она у вас не прошла от музыки. Но сегодня вечером вы еще услышите Берти.
Мистер Ривз издал какой-то звук, весьма похожий на стон.
— Между нами говоря, мистер Ривз, — доверительно сказал Энси, — Берти достиг сейчас критического момента в своей карьере. Это говорят звезды, это подтверждает и магический кристалл. Если он сейчас добьется успеха, дальше он уже будет только набирать силу. Если же он потерпит неудачу, потребуется три перевоплощения, чтобы он мог наверстать упущенное. А это было бы ужасно, не так ли?
— Немыслимо, — иронически заявил мистер Ривз.
— Правда? — подхватил Энси. — Я рад, что вы согласны со мной. Все, что ему сейчас требуется, — это немного денег, остальное у него есть: и душа, и гений, и родовитость, и приятная внешность, и обаяние. Но ему необходимо время, чтобы закончить свою замечательную оперу, а это упирается, конечно, в деньги; потом опере понадобится реклама, что потребует новых денег. Миссис Ривз сказала, что она уверена: вы безусловно поможете нам в этом великом деле.
— Так она и сказала? — переспросил мистер Ривз. — Ну, так это было сделано без моего ведома, уверяю вас.
— Вы хотите сказать, что не намерены нам помочь? — в величайшем смятении воскликнул Энси. — Ах, мистер Ривз, неужели вы можете не внять призыву гения, попавшего в беду?
— Думаю, что могу, — спокойно сказал мистер Ривз.
— Но вы не должны так поступать! — воскликнул Энси, повышая голос до своего обычного визга. — Вы просто не понимаете, как это важно. Возьмите хотя бы герцогиню и миссис Фэддимен-Фиш — они безумно интересуются его судьбой, все Сливки Общества проявляют к нему участие. На премьере все его покровители получат бесплатные места в партере и будут представлены королевской фамилии. Вы только подумайте об этом, мистер Ривз.
— Хорошо, — сухо сказал мистер Ривз.
— В таком случае, значит, вы дадите маленький симпатичный чек нашему милому Берти?
— Вот это уж другое дело, — возразил мистер Ривз.
Энси вздохнул.
— О, господи! — вырвалось у него. — Никогда не думал, что вы окажетесь таким трудным человеком. Право же, мистер Ривз, после того, как я потратил столько сил, чтобы помочь вам и миссис Ривз, с вашей стороны было бы просто непорядочно отказать нам с Берти в таком пустяке. Слушая вас, у меня возникает желание никогда больше не делать добра!
— Это вы сто фунтов называете пустяком! — воскликнул мистер Ривз, раздраженный этим наглым вымогательством.
— Ну, для вас это же действительно немного…
— Уверяю вас, что и немало, — сказал мистер Ривз.
— Зато у вас появится настоящий интерес в жизни, — продолжал Энси, пропуская мимо ушей последнее замечание. — Вы сможете следить за удивительной карьерой Берти в опере и в газетах, — а мы добыли ему потрясающего агента по рекламе, — и будете с волнением и гордостью сознавать, что и вы способствовали этому триумфу английской музыки. Вы прославитесь!
Мистер Ривз плотно сжал губы и медленно покачал головой.
— Боюсь, что мне придется отказаться от славы… — начал он.
— Руперт! Руперт! — взвизгнул Энси, заметив вдали, на садовой дорожке, могучую фигуру мистера Фэддимен-Фиша. — Идите сюда, Руперт! Да идите же скорей! Вы мне нужны!
— Приветствую вас! — сказал мистер Фэддимен-Фиш, заслоняя собой дневной свет. — Доброе утро, Ривз. Доброе утро, Энси. Послушайте, Энси, у вас носок спустился. Вы что, намерены сменить носок на котурн? Неплохо сказано, а?
— Со мной случилась страшная беда, — сурово сказал Энси, — и все по вашей вине, Руперт. Я споткнулся о какую-то дрянную ступеньку у вас в саду и чуть не сломал ногу.
— Вы вечно обо что-то спотыкаетесь, Энси, — добродушно заметил мистер Фэддимен-Фиш. — В следующий раз, того и гляди, споткнетесь о мое остроумие и переломаете себе колени. Ха, ха, ха!
— Тут не над чем смеяться, — свирепея, сказал Энси. — У меня была такая боль, что, не окажись тут мистера Ривза, я бы потерял сознание . Он был так добр ко мне, так мне сочувствовал, а вы — вы грубы и беспощадны, как дикий зверь. Вы даже не умеете проявить сочувствие к пострадавшему…
Мистер Фэддимен-Фиш не слушал его. В глазах его появилось отрешенное выражение, указывавшее на то, что сейчас он совершает сделку с Музой.
— Придумал, придумал! — внезапно воскликнул он. — Маленькая эпиграмма-экспромт…
Споткнувшись чудом под зеленым сводом.
Наш Энси рухнул на холодный камень,
Сбегитесь, нимфы, резвым хороводом,
Развейте боль, палящую, как пламень.
М-да, неплохо получилось, а? В этой эпиграмме нет, правда, остроты, которая мне обычно свойственна, — просто маленький экспромт, какие встречаются в греческой антологии. Выгравируем эту надпись там, где вы упали, Энси, а?
— Не очень это красиво с вашей стороны обращать все в шутку, Руперт, — надувшись, сказал Энси. — Я знаю, что вы блестящий, остроумнейший человек, но нельзя быть таким жестоким .
Наступило молчание. Энси, продолжая дуться, нагнулся, чтобы пристегнуть резинкой носок. На макушке мистера Фэддимен-Фиша роскошно поблескивала под солнцем прикрывавшая лысину нашлепка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81