карманы никогда не проверяли.
Новая работа резко облегчила Харро доступа к секретам гитлеровской коалиции. В его служебные обязанности входило поддержание связей с военно-воздушными атташе союзников Третьего рейха и нейтральных стран. Отсюда и его обширные знания проблем и забот военно-воздушных сил стран оси; он даже записывал слухи, циркулировавшие среди иностранных военных.
К тому же он старался поддерживать приятельские отношения с начальником отдела, поскольку в его ведении находился не только гроб Фридриха Великого, укрытый в бетонном бункере, но и самый желанный трофей любого шпиона - карты целей бомбометания. Полковник Шмидт ценил в лейтенанте преданность делу, и они сошлись так близко, что Шульце-Бойзена стали считать правой рукой Шмидта. Это вряд ли кого удивило, поскольку, несмотря на некоторую неуравновешенность, Харро вообще-то считали "приятным, разносторонним и веселым человеком".
Тем не менее даже эти достижения Шульце-Бойзена не удовлетворяли. Он завел дружбу с ещё одним полковником, к тому же любимцем Геринга. Полковник Эрик Гертс руководил третьей группой сектора инструкций и учебных пособий отдела подготовки. Ему Харро мог признаться в своих антипатиях к нацистам, хотя Гертс, как истинный христианин, вряд ли мог одобрить шпионаж в пользу противника.
Полковник тоже был антинацистом и знал Шульце-Бойзена с конца 1920 года, когда они занимались журналистикой. Затем в 1932 году они вновь встретились в Берлине, когда Харро редактировал "Гернер", а Гертс "Тэглихе Рундшау", поддерживавшее демократические эксперименты левого толка канцлера генерала Курта фон Шляйхера.
Захват власти нацистами привел его, как и Шульце-Бойзена, на военную службу. Гертс служил в авиации ещё в Первую мировую войну. В Министерстве авиации он сделал неплохую карьеру, но, будучи по натуре меланхоликом, боялся собственных непредсказуемых вспышек ярости. К тому же, несмотря на глубокую религиозность, он верил в астрологию и не ждал от жизни ничего хорошего.
Шульце-Бойзен вошел к Гертсу в доверие, оказывал множество различных услуг, и нередко прибегал к помощи Анны Краус. Ее бизнес в Стансдорфе приносил неплохие доходы - она была гадалкой. Гертс, который часто обращался к Нострадамусу, нашел в её лице приятного собеседника.
Однажды Гертс поделился с Харро своими затруднениями, а тот представил его Анне Краус. Гадалка успокаивала полковника насчет супружеских проблем, консультировала по поводу любовных затруднений и даже влияла на его служебную деятельность. Вопросы продвижения по службе, новые инструкции для Люфтваффе или дисциплинарные проблемы - Гертс всегда мог захватить пару досье, чтобы в полутьме салона показать их Анне Краус.
Гертс не знал, что гадалка была одним из информаторов Шульце-Бойзена. Всю информацию, выуженную из Гертса, она передавала своей старой подруге Тони Грауденц. Муж Тони, Йоханес Грауденц, уроженец Данцига, в организации Шульце-Бойзена являлся одной из ключевых фигур. Казалось, у кутилы и весельчака было немного общего с идеалистами и фанатиками; его считали подлинным оппортунистом, стремившимся обеспечить себе безбедное будущее.
Беспокойная натура заставила его сменить массу профессий: где-то в Западной Европе он служил официантом, был гидом в Берлине, сотрудником "Юнайтед Пресс" в Москве, корреспондентом "Нью-Йорк Таймс", владел магазином фотопринадлежностей, а одно время работал представителем фирмы "Вупперталь" Блумхарда, которая производила шасси для самолетов и часто выполняла заказы Министерства авиации рейха. Там он познакомился с Харро, чья ненависть к нацистам нашла у него полное сочувствие, особенно с тех пор, как Анна Краус посоветовала ему не удивляться, если Берлин займут русские.
Анна Краус не раз представляла доказательства своего ясновидения и прибрела в шпионской организации немалое влияние. Еще в 1940 году она предсказала войну с Россией и советскую оккупацию Германии. К несчастью, этот дар изменил ей в роковой момент летом 1942 года, когда она сказала, что Шульце-Бойзен в служебной командировке, а тот в это время был в застенках гестапо. Тем не менее фрау Грауденц и сегодня утверждает: "Я убеждена, что эта женщина действительно владела даром ясновидения".
Вооруженный предостережениями фрау Краус насчет недалекого будущего, Грауденц оказался в рядах информаторов Шульце-Бойзена. Ему несложно было установить связи с инженерами отделения главного специалиста по авиационному артвооружению. Вскоре всем стало ясно, что он пользуется особым доверием сотрудников министерства. Грауденц поддерживал тесные отношения со старшими офицерами, которые часто давали ему секретные материалы с производственными сводками. Многие из этих невольных информаторов и не мечтали о противодействии режиму нацистов; в их числе были инспектор строительства и референт сектора планирования Ганс Хенингер и инженер-полковник, руководитель строительного сектора Мартин Бекер.
Все прочитанное и услышанное Грауденц прилежно заносил в записную книжку. Будучи любителем поесть, он придумал личный код, основанный на различных сортах сосисок. Так, например, "2500 граммов охотничьих сосисок" означало 2500 истребителей.
(Немецкое слово "Jagd" - охота - применительно к самолетам означает "истребитель" - "Jagdflugzeug". Прим. перев.)
Шульце-Бойзен надеялся устроить перевод Вернера Крауса из Управления иностранной цензуры абвера в руководство армии (главное командование сухопутными войсками Германии - ОКХ), рассчитывая таким образом получить некое представление об оккупационной политике армии в России. Но главной его целью было противодействие любой попытке умеренных армейских офицеров, таких, как полковник граф Штауффенберг, предоставить оккупированной территории России некую политическую автономию, чтобы привлечь русское население на свою сторону в борьбе со Сталиным.
Здесь мы видим ещё один пример расхождения планов организации Шульце-Бойзена и заговорщиков двадцатого июля. Харро не испытывал никаких симпатий к националистическим побуждениям людей, планировавшим покушение на Гитлера. Сам он просто хотел восстановить Советскую власть в районах, оккупированных немцами. С другой стороны, Штауффенберг с соратниками мечтали о создании системы, отличной как от сталинских методов репрессий, так и от гитлеровской политики уничтожения "недочеловеков". Шульце-Бойзен упорно отказывался признавать наличие сталинского террора, а просто принял как данное, что на Востоке должен быть восстановлен сталинский режим.
Однако переводчик Краус был слишком осторожен для участия в планах Шульце-Бойзена насчет ОКХ. Он полагал, что у него и так хватает работы "по разрушению армии", и предложил для этой цели своего приятеля, Мартина Хельвега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Новая работа резко облегчила Харро доступа к секретам гитлеровской коалиции. В его служебные обязанности входило поддержание связей с военно-воздушными атташе союзников Третьего рейха и нейтральных стран. Отсюда и его обширные знания проблем и забот военно-воздушных сил стран оси; он даже записывал слухи, циркулировавшие среди иностранных военных.
К тому же он старался поддерживать приятельские отношения с начальником отдела, поскольку в его ведении находился не только гроб Фридриха Великого, укрытый в бетонном бункере, но и самый желанный трофей любого шпиона - карты целей бомбометания. Полковник Шмидт ценил в лейтенанте преданность делу, и они сошлись так близко, что Шульце-Бойзена стали считать правой рукой Шмидта. Это вряд ли кого удивило, поскольку, несмотря на некоторую неуравновешенность, Харро вообще-то считали "приятным, разносторонним и веселым человеком".
Тем не менее даже эти достижения Шульце-Бойзена не удовлетворяли. Он завел дружбу с ещё одним полковником, к тому же любимцем Геринга. Полковник Эрик Гертс руководил третьей группой сектора инструкций и учебных пособий отдела подготовки. Ему Харро мог признаться в своих антипатиях к нацистам, хотя Гертс, как истинный христианин, вряд ли мог одобрить шпионаж в пользу противника.
Полковник тоже был антинацистом и знал Шульце-Бойзена с конца 1920 года, когда они занимались журналистикой. Затем в 1932 году они вновь встретились в Берлине, когда Харро редактировал "Гернер", а Гертс "Тэглихе Рундшау", поддерживавшее демократические эксперименты левого толка канцлера генерала Курта фон Шляйхера.
Захват власти нацистами привел его, как и Шульце-Бойзена, на военную службу. Гертс служил в авиации ещё в Первую мировую войну. В Министерстве авиации он сделал неплохую карьеру, но, будучи по натуре меланхоликом, боялся собственных непредсказуемых вспышек ярости. К тому же, несмотря на глубокую религиозность, он верил в астрологию и не ждал от жизни ничего хорошего.
Шульце-Бойзен вошел к Гертсу в доверие, оказывал множество различных услуг, и нередко прибегал к помощи Анны Краус. Ее бизнес в Стансдорфе приносил неплохие доходы - она была гадалкой. Гертс, который часто обращался к Нострадамусу, нашел в её лице приятного собеседника.
Однажды Гертс поделился с Харро своими затруднениями, а тот представил его Анне Краус. Гадалка успокаивала полковника насчет супружеских проблем, консультировала по поводу любовных затруднений и даже влияла на его служебную деятельность. Вопросы продвижения по службе, новые инструкции для Люфтваффе или дисциплинарные проблемы - Гертс всегда мог захватить пару досье, чтобы в полутьме салона показать их Анне Краус.
Гертс не знал, что гадалка была одним из информаторов Шульце-Бойзена. Всю информацию, выуженную из Гертса, она передавала своей старой подруге Тони Грауденц. Муж Тони, Йоханес Грауденц, уроженец Данцига, в организации Шульце-Бойзена являлся одной из ключевых фигур. Казалось, у кутилы и весельчака было немного общего с идеалистами и фанатиками; его считали подлинным оппортунистом, стремившимся обеспечить себе безбедное будущее.
Беспокойная натура заставила его сменить массу профессий: где-то в Западной Европе он служил официантом, был гидом в Берлине, сотрудником "Юнайтед Пресс" в Москве, корреспондентом "Нью-Йорк Таймс", владел магазином фотопринадлежностей, а одно время работал представителем фирмы "Вупперталь" Блумхарда, которая производила шасси для самолетов и часто выполняла заказы Министерства авиации рейха. Там он познакомился с Харро, чья ненависть к нацистам нашла у него полное сочувствие, особенно с тех пор, как Анна Краус посоветовала ему не удивляться, если Берлин займут русские.
Анна Краус не раз представляла доказательства своего ясновидения и прибрела в шпионской организации немалое влияние. Еще в 1940 году она предсказала войну с Россией и советскую оккупацию Германии. К несчастью, этот дар изменил ей в роковой момент летом 1942 года, когда она сказала, что Шульце-Бойзен в служебной командировке, а тот в это время был в застенках гестапо. Тем не менее фрау Грауденц и сегодня утверждает: "Я убеждена, что эта женщина действительно владела даром ясновидения".
Вооруженный предостережениями фрау Краус насчет недалекого будущего, Грауденц оказался в рядах информаторов Шульце-Бойзена. Ему несложно было установить связи с инженерами отделения главного специалиста по авиационному артвооружению. Вскоре всем стало ясно, что он пользуется особым доверием сотрудников министерства. Грауденц поддерживал тесные отношения со старшими офицерами, которые часто давали ему секретные материалы с производственными сводками. Многие из этих невольных информаторов и не мечтали о противодействии режиму нацистов; в их числе были инспектор строительства и референт сектора планирования Ганс Хенингер и инженер-полковник, руководитель строительного сектора Мартин Бекер.
Все прочитанное и услышанное Грауденц прилежно заносил в записную книжку. Будучи любителем поесть, он придумал личный код, основанный на различных сортах сосисок. Так, например, "2500 граммов охотничьих сосисок" означало 2500 истребителей.
(Немецкое слово "Jagd" - охота - применительно к самолетам означает "истребитель" - "Jagdflugzeug". Прим. перев.)
Шульце-Бойзен надеялся устроить перевод Вернера Крауса из Управления иностранной цензуры абвера в руководство армии (главное командование сухопутными войсками Германии - ОКХ), рассчитывая таким образом получить некое представление об оккупационной политике армии в России. Но главной его целью было противодействие любой попытке умеренных армейских офицеров, таких, как полковник граф Штауффенберг, предоставить оккупированной территории России некую политическую автономию, чтобы привлечь русское население на свою сторону в борьбе со Сталиным.
Здесь мы видим ещё один пример расхождения планов организации Шульце-Бойзена и заговорщиков двадцатого июля. Харро не испытывал никаких симпатий к националистическим побуждениям людей, планировавшим покушение на Гитлера. Сам он просто хотел восстановить Советскую власть в районах, оккупированных немцами. С другой стороны, Штауффенберг с соратниками мечтали о создании системы, отличной как от сталинских методов репрессий, так и от гитлеровской политики уничтожения "недочеловеков". Шульце-Бойзен упорно отказывался признавать наличие сталинского террора, а просто принял как данное, что на Востоке должен быть восстановлен сталинский режим.
Однако переводчик Краус был слишком осторожен для участия в планах Шульце-Бойзена насчет ОКХ. Он полагал, что у него и так хватает работы "по разрушению армии", и предложил для этой цели своего приятеля, Мартина Хельвега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93