Другие отдельные камешки той же мозаики показывают нам, что мечты м-ра Баруха вращались вокруг картины столь же контролируемого и зажатого в тиски дисциплины всего мира. Похоже, что та folie de grandeur, мания величия, которую вильсоны и ллойд джорджы, рузвельты и черчилли так усердно приписывали кайзеру и Гитлеру, прежде всего поразила самого их «советника» Баруха. Биограф нашего «советника» пишет: «Барух много раз говорил, что он берётся приструнить весь мир». А во время второй мировой войны «Барух договорился с Рузвельтом и другими союзными лидерами, что всемирная организация должна быть создана в период максимального единства всех союзников во время войны». Эти слова являются ключом ко всей картине: они относятся именно к тому периоду общего идейного разброда во время большой войны, когда «советники» подсовывают свои планы, «премьеры-диктаторы» парафируют их, не глядя (а потом не могут понять, как они могли это сделать — см. выше), в результате чего мир переживает небывалые потрясения.
Всё это — фрагменты, мозаичные камешки, весьма существенные, но не дающие полной картины. Сразу же по окончании второй войны Барух впервые вышел на авансцену мировой политики, как автор плана всемирной диктатуры, основанной (по крайней мере, по мнению автора этих строк) на терроре, т. е. на страхе и принуждении. Тем самым его намерения и деятельность впервые стали доступными анализу и проверке, и именно в связи с этим его планом его слова, обращённые к упомянутому Бен Хехту, приобретают (опять-таки, по мнению автора этих строк) особое значение. Согласно его биографу, Баруху было 74 года, «когда он стал готовиться к осуществлению главной задачи своей жизни… к созданию практически осуществимого плана международного контроля атомной энергии и, в качестве американского представителя в Комиссии атомной энергии ООН, к настоянию на принятии этого плана Комиссией». Справка биографа о возрасте Баруха означает, что дело было в 1944 году, за год до того, как была сброшена первая атомная бомба и ещё до основания самих «Объединённых наций». Если это так, то значит Барух знал о том, что произойдёт в мире, за 2 года до самих событий: его «назначение», к которому он стал готовиться в 1944 году, было впервые предложено государственным секретарём Бёрнсом (после соответствующего разговора с Барухом) президенту Труману в марте 1946 года, через 7 месяцев после взрыва первой атомной бомбы над Хиросимой. Президент Труман не замедлил провести это назначение, в результате чего Барух появился наконец на глазах общественности, получив официальную должность. Он принялся за разработку «плана Баруха».
Согласно закону, регулирующему вхождение США в Объединённые Нации, американские представители в ООН обязаны следовать политике, сформулированной президентом и переданной им через государственного секретаря. Согласно же тому, что пишет его биограф, запрос Баруха об этой политике был явно сделан про-форма, поскольку ему было предложено выработать эту политику самому. Опять-таки, если всё это так (а биография была опубликована с его разрешения и по его утверждении), то «план Баруха» действительно был планом Баруха в буквальном значении слов. По тем же данным, он был составлен на скамье в Центральном Парке в Нью-Йорке, совместно с неким г-ном Фердинандом Эберштадтом, «помощником» г-на Баруха в Версале в 1919 г. и его «усердным учеником» во время второй мировой войны. Это можно было бы охарактеризовать, как методику осуществления государственной политики в XX веке, и по-видимому именно этим методам Барух обязан своим популярным прозвищем «политика садовой скамейки». Барух представил свой план Комиссии по атомной энергии ООН на её первой сессии 14 июня 1946 г. В тоне левитского Иеговы он предлагал сделать выбор между «благословением и проклятием» атомной бомбы, называя её «абсолютным оружием» (два года спустя с ним уже стало конкурировать ещё более смертельное, ядерное), и выдвигая давно знакомый аргумент всех ложных пророков, что если его послушаются, то «мир» будет полностью обеспечен, а если нет, то всё кончится «разрушением». Сделанные им предложения сводились, по мнению автора этой книги, к установлению всемирной диктатуры, поддерживаемой господством террора в мировом масштабе; читателю предлагается вынести своё суждение самому:
«Мы должны выбирать между миром во всём мире или разрушением всего мира… Мы должны создать систему, обеспечивающую использование атомной энергии для мирных и исключающую её применение для военных целей. Для этого мы должны обеспечить немедленное, быстрое и надёжное наказание всех нарушителей соглашений между народами. Наказание — существенно необходимо, если мы хотим, чтобы мир не был только лихорадочным промежутком между войнами. Объединённые Нации должны также предписать индивидуальную ответственность и наказуемость на основах, применённых в Нюрнберге Союзом Советских Социалистических Республик, Великобританией, Францией и Соединёнными Штатами — что несомненно пойдёт на пользу будущему всего мира. В настоящем политическом кризисе мы представляем не только наши правительства, но больше того, мы представляем народы всего мира… Народы собравшихся здесь демократических стран не боятся интернационализма, который их защищает; они не желают быть одураченными болтовнёй об узком суверенитете, сегодняшнем обозначении вчерашнего изоляционизма».
Так Барух выступал не как представитель Соединённых Штатов, но говоря от имени «народов всего мира» и предлагая осчастливить весь мир созданием постоянного Нюрнбергского трибунала (который вероятно выносил бы свои приговоры в еврейский Судный День). На такой основе он предложил «контроль или владение на правах собственности международного директората» в отношении всей деятельности в области атомной энергии, могущей угрожать международной безопасности, а также его право контролировать, подвергать инспекции и осуществлять лицензирование всей прочей атомной промышленности. В отношении «нарушителей этого порядка» он предложил «установление немедленных и надёжно действующих наказаний за нелегальное владение или применение атомной бомбы или атомного материала, а также за сознательное нарушение деятельности директората». Он повторил своё требование «наказаний», подчеркнув, что «…вопрос наказания составляет основу всей современной системы безопасности… Хартия ООН допускает наказание только с согласия всех пяти великих держав… Не должно быть никакого права „вето“ для защиты тех, кто нарушает принятые ими торжественные обязательства… Бомба не допускает проволочек, которые могут оказаться смертельными. Время между нарушением и превентивными действиями или наказанием должно быть предельно кратким и не допускает дискуссий в относительно принимаемых мер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281