«Никто из нас не посмел заговорить громко, — вспоминает Лоренц. — Неужели, и нам скоро придется также лежать на земле? Рядом с трупами лежали фотографии. Матери, сестры, подруги?» Воспитанники всё ещё верили, что двенадцатая армия генерала Венка прорвет кольцо окружения вокруг Берлина и переломит ход битвы. Хайсмайер обещал им это. «Нужно продержаться всего 24 часа, — вспоминает Ганс Мюнхеберг слова Хайсмайера. — Фюрер находится в Берлине. Вы должны быть верны ему. Армия Венка в пути. Ещё 24 часа, максимум 48 часов, и судьба переменится.»
Следующее утро началось с мощного артиллерийского обстрела. Затем загрохотали реактивные установки, называвшиеся «сталинскими органами.» Пятый взвод национал-политического интерната из Потсдама попал под обстрел. «Юнгманы» оказались в окружении. Ближе к вечеру сквозь треск пулеметов и гранатные разрывы послышались крики и стоны. Их воспитатель Отто Мёллер был тяжело ранен. Его ноги были раздроблены осколками гранаты. Он просил морфий:»Сжальтесь надо мной, дайте морфий!»
Ходили разные слухи. Армия Венка вот-вот подойдет. Якобы, против неё брошены отборные сталинские войска. Кто-то сказал, что Хайсмайер со своей женой Гертрудой Шлотц-Клинк, руководительницей женского союза Германии, направился на запад и бросил воспитанников на произвол судьбы.
В ночь на 26 апреля «юнгманы» из «группы Хайсмайера» предприняли попытку прорыва. Лоренц и его товарищи пробивались в сторону аэродрома Гатов. Аэродром был уже окружен и простреливался русскими. Часть воспитанников снова пошла на прорыв. В суматохе последних боев они потеряли друг друга. Во время обороны Берлина каждый третий «юнгман» из пятого взвода национал-политического интерната в Потсдаме был убит. Совращенные, обманутые, уничтоженные. «Сдаваться было нельзя. Можно было только погибнуть,» — говорит бывший ученик школы Адольфа Гитлера Гаральд Шлотц. Ему было тогда 15 лет.
Воспитанники школ, носившие имя Гитлера считали своим долгом «погибнуть как рыцари против смерти и дьявола» в «последнем сражении». Один из них писал 11 февраля 1945 года:»Десять дней тому назад я покинул родные места и с тех пор участвую в боях. Мы выбили иванов из одной деревушки поблизости. Вместе с нами наступали ребята из Гитлерюгенда. Их было человек 40 — 60. Они присоединились к нам добровольно. В основном, это были парни из школы Адольфа Гитлера из Варты и педагогического училища. Я с радостью наблюдал их во время атаки. Они бежали, прыгали, стреляли и всегда были впереди. Ополченцы отстали от них метров на 200. Наши ребята пели и кричали «ура» во время атаки. Многие погибли. Самым младшим было по четырнадцать с половиной лет. Так мы воплощаем наши идеалы.»
На фотографии Гитлера, найденной в кармане одного из убитых учеников, была сделана надпись: «Когда другие колеблются, мы верим тебе ещё больше.» Фанатизм приводил их к собственной смерти. Два ученика школы Адольфа Гитлера были заброшены в тыл наступающего противника 21 февраля 1945 года в Нордайфеле. Эсэсовцы дали юношам радиопередатчик. Они должны были сообщать разведывательные данные командованию вермахта о британских и американских силах в этом прифронтовом районе. Рядом с «орденсбургом» Фогельзанг вспыхнули ожесточенные бои за плотину на реке Урфт. Уже на второй день после заброски в тыл оба «партизана» были схвачены американским патрулем. Вначале их отправили в лагерь военнопленных под Аахеном. Там они предстали перед военным трибуналом девятой американской армии. Отношение американцев к «Вервольфу»( так назывались немцы, оставленные в тылу союзников для подрывной работы), было однозначным. Приговор гласил: Смерть через расстрел по обвинению в шпионаже.
Юношей перевели в тюрьму в самом Аахене. Их защитник, американский офицер настаивал на помиловании. Затем потянулись недели в ожидании окончательного приговора. Узников перевезли 30 мая 1945 года в Брауншвейг, 31 мая представитель американского военного суда объявил им, что помилование отклонено, и казнь назначена на 10 часов утра следующего дня.
Американцы разрешили юношам написать прощальные письма родителям. Один из них по имени Франц попытался объяснить родителям причины, толкнувшие его на выполение этой миссии в Нордайфеле:»Я сделал это не для правительства, которое обмануло и предало нас. Я сделал это, глубоко надеясь, что тем самым я послужу моей любимой немецкой родине и моему народу.» В письме говорилось и о том, что он гордится возможностью умереть за Германию, а не за Геббельса и Гиммлера. Письмо заканчивалось так:»Священник уже приходил к нам. Я готов ко всему. Через два месяца своего заключения я понял, что значит верить в господа. Можно сказать; рядом с тобой кто-то есть, кто-то может утешить тебя в огромной беде, когда никто из людей уже не в состоянии помочь.»
Воскресным утром 1 июня 1945 года состоялась казнь. Американские солдаты привязали приговоренных к столбам на дне заброшенного карьера под Брауншвейгом. Гробы были уже приготовлены. Ровно в 10 утра раздался залп расстрельной команды. Францу исполнилось 16 лет и 5 месяцев, его другу Герберту было 17 лет.
Вместе с крушением гитлеровского рейха рухнули все мечты и надежды «будущих фюреров». «Вокруг меня и внутри меня обрушился целый мир, — вспоминает Ганс Бухольц, учившийся в интернате в Наумбурге, — всё, что имело для меня ценность, вдруг куда-то подевалось. Люди, на которых я смотрел с обожанием, превратились в преступников. Идеи, ради которых я жил и за которые я был готов умереть, оказались преступными.» Самоубийство Гитлера стало для многих ударом и одновременно сняло пелену с их глаз. «Я выл как дворовый пес,»— признается Ганс Мюнхеберг.
Мир лежал в руинах. Бывший воспитанник интерната в Наумбурге, ставший впоследствии главнокомандующим НАТО в Центральной Европе, Леопольд Халупа вспоминает:»Это был мир, в который я верил до последнего дня. Я был уверен, что великий немецкий рейх выиграет войну благодаря «чудо-оружию», которое было в его распоряжении.» Эта фатальная вера в «чудо-оружие» сохранялась у многих, пока они не попали в плен. Эрнст Лоренц, бывший «юнгман» из Потсдама находился уже в плену, когда однажды солнечным майским днем он почувствовал мощный порыв ветра. «И что же я подумал? Это, наверное, ветер от ударной волны, вызванной нашим „чудо-оружием“. Ведь в конце-концов, откуда-то налетел этот вихрь.»
Годы бесконечной промывки мозгов и муштры не могли не оставить следов. Многие бывшие воспитанники элитных школ в течении долгих лет не могли избавиться от иллюзий и легенд, на которых строилось их воспитание. Лишь с годами к ним пришло понимание того, что они верили в химеры. Бывший «юнгман» из Шпандау Кристиан Гэдке подтверждает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Следующее утро началось с мощного артиллерийского обстрела. Затем загрохотали реактивные установки, называвшиеся «сталинскими органами.» Пятый взвод национал-политического интерната из Потсдама попал под обстрел. «Юнгманы» оказались в окружении. Ближе к вечеру сквозь треск пулеметов и гранатные разрывы послышались крики и стоны. Их воспитатель Отто Мёллер был тяжело ранен. Его ноги были раздроблены осколками гранаты. Он просил морфий:»Сжальтесь надо мной, дайте морфий!»
Ходили разные слухи. Армия Венка вот-вот подойдет. Якобы, против неё брошены отборные сталинские войска. Кто-то сказал, что Хайсмайер со своей женой Гертрудой Шлотц-Клинк, руководительницей женского союза Германии, направился на запад и бросил воспитанников на произвол судьбы.
В ночь на 26 апреля «юнгманы» из «группы Хайсмайера» предприняли попытку прорыва. Лоренц и его товарищи пробивались в сторону аэродрома Гатов. Аэродром был уже окружен и простреливался русскими. Часть воспитанников снова пошла на прорыв. В суматохе последних боев они потеряли друг друга. Во время обороны Берлина каждый третий «юнгман» из пятого взвода национал-политического интерната в Потсдаме был убит. Совращенные, обманутые, уничтоженные. «Сдаваться было нельзя. Можно было только погибнуть,» — говорит бывший ученик школы Адольфа Гитлера Гаральд Шлотц. Ему было тогда 15 лет.
Воспитанники школ, носившие имя Гитлера считали своим долгом «погибнуть как рыцари против смерти и дьявола» в «последнем сражении». Один из них писал 11 февраля 1945 года:»Десять дней тому назад я покинул родные места и с тех пор участвую в боях. Мы выбили иванов из одной деревушки поблизости. Вместе с нами наступали ребята из Гитлерюгенда. Их было человек 40 — 60. Они присоединились к нам добровольно. В основном, это были парни из школы Адольфа Гитлера из Варты и педагогического училища. Я с радостью наблюдал их во время атаки. Они бежали, прыгали, стреляли и всегда были впереди. Ополченцы отстали от них метров на 200. Наши ребята пели и кричали «ура» во время атаки. Многие погибли. Самым младшим было по четырнадцать с половиной лет. Так мы воплощаем наши идеалы.»
На фотографии Гитлера, найденной в кармане одного из убитых учеников, была сделана надпись: «Когда другие колеблются, мы верим тебе ещё больше.» Фанатизм приводил их к собственной смерти. Два ученика школы Адольфа Гитлера были заброшены в тыл наступающего противника 21 февраля 1945 года в Нордайфеле. Эсэсовцы дали юношам радиопередатчик. Они должны были сообщать разведывательные данные командованию вермахта о британских и американских силах в этом прифронтовом районе. Рядом с «орденсбургом» Фогельзанг вспыхнули ожесточенные бои за плотину на реке Урфт. Уже на второй день после заброски в тыл оба «партизана» были схвачены американским патрулем. Вначале их отправили в лагерь военнопленных под Аахеном. Там они предстали перед военным трибуналом девятой американской армии. Отношение американцев к «Вервольфу»( так назывались немцы, оставленные в тылу союзников для подрывной работы), было однозначным. Приговор гласил: Смерть через расстрел по обвинению в шпионаже.
Юношей перевели в тюрьму в самом Аахене. Их защитник, американский офицер настаивал на помиловании. Затем потянулись недели в ожидании окончательного приговора. Узников перевезли 30 мая 1945 года в Брауншвейг, 31 мая представитель американского военного суда объявил им, что помилование отклонено, и казнь назначена на 10 часов утра следующего дня.
Американцы разрешили юношам написать прощальные письма родителям. Один из них по имени Франц попытался объяснить родителям причины, толкнувшие его на выполение этой миссии в Нордайфеле:»Я сделал это не для правительства, которое обмануло и предало нас. Я сделал это, глубоко надеясь, что тем самым я послужу моей любимой немецкой родине и моему народу.» В письме говорилось и о том, что он гордится возможностью умереть за Германию, а не за Геббельса и Гиммлера. Письмо заканчивалось так:»Священник уже приходил к нам. Я готов ко всему. Через два месяца своего заключения я понял, что значит верить в господа. Можно сказать; рядом с тобой кто-то есть, кто-то может утешить тебя в огромной беде, когда никто из людей уже не в состоянии помочь.»
Воскресным утром 1 июня 1945 года состоялась казнь. Американские солдаты привязали приговоренных к столбам на дне заброшенного карьера под Брауншвейгом. Гробы были уже приготовлены. Ровно в 10 утра раздался залп расстрельной команды. Францу исполнилось 16 лет и 5 месяцев, его другу Герберту было 17 лет.
Вместе с крушением гитлеровского рейха рухнули все мечты и надежды «будущих фюреров». «Вокруг меня и внутри меня обрушился целый мир, — вспоминает Ганс Бухольц, учившийся в интернате в Наумбурге, — всё, что имело для меня ценность, вдруг куда-то подевалось. Люди, на которых я смотрел с обожанием, превратились в преступников. Идеи, ради которых я жил и за которые я был готов умереть, оказались преступными.» Самоубийство Гитлера стало для многих ударом и одновременно сняло пелену с их глаз. «Я выл как дворовый пес,»— признается Ганс Мюнхеберг.
Мир лежал в руинах. Бывший воспитанник интерната в Наумбурге, ставший впоследствии главнокомандующим НАТО в Центральной Европе, Леопольд Халупа вспоминает:»Это был мир, в который я верил до последнего дня. Я был уверен, что великий немецкий рейх выиграет войну благодаря «чудо-оружию», которое было в его распоряжении.» Эта фатальная вера в «чудо-оружие» сохранялась у многих, пока они не попали в плен. Эрнст Лоренц, бывший «юнгман» из Потсдама находился уже в плену, когда однажды солнечным майским днем он почувствовал мощный порыв ветра. «И что же я подумал? Это, наверное, ветер от ударной волны, вызванной нашим „чудо-оружием“. Ведь в конце-концов, откуда-то налетел этот вихрь.»
Годы бесконечной промывки мозгов и муштры не могли не оставить следов. Многие бывшие воспитанники элитных школ в течении долгих лет не могли избавиться от иллюзий и легенд, на которых строилось их воспитание. Лишь с годами к ним пришло понимание того, что они верили в химеры. Бывший «юнгман» из Шпандау Кристиан Гэдке подтверждает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80