Как только Ши Лэ узнал об этом, он со всеми войсками напал на погребальную процессию, в которую превратилось могучее войско, окружил ее и изрешетил стрелами. Не спасся почти никто. Ван Ян и 48 принцев фамилии Сыма попали в плен к бывшему рабу. Все они были казнены, а труп Сыма Юя сожжен.
Как только весть о катастрофе достигла Лояна, Гао Си заявил императору, что у него нет средств для обороны столицы, и посоветовал бежать. Но было поздно. Во дворце не нашлось ни колесницы, ни лошадей, а голодные жители города грабили и убивали друг друга. 27 тыс. хуннской конницы подошли к Лояну, рассеяв по дороге остатки китайских войск. Хунны заняли город, не понеся потерь, и первым делом сожгли все судебные присутствия. Они захватили дворец, убили наследника престола, а затем учинили резню. Около 30 тыс. китайцев погибли. Император переодетым бежал из дворца и сумел выбраться из города, но предатели сообщили хуннам, по какой дороге он пошел, и те без труда поймали одинокого пешехода. Это был первый в истории случай, когда китайский император живым достался в руки иноземного врага.
Гао Си, истинный виновник разгрома, бежал на юго-восток и на скорую руку создал новое правительство. Хунны не стали преследовать этот призрак старой власти, а устремились на запад — к богатой Чанъани, второй столице империи. Комендант Чанъани, Сыма My, выслал войско, чтобы запереть горный проход из Хэнани в Шэньси, но командир отряда, изверившись в династии Цзинь, перешел на сторону хуннов и провел их войско к Чанъани. В осажденном городе не было ни оружия, ни провианта. Не ожидавший ниоткуда помощи Сыма My сдался и был казнен. Хуннские мечи и голод превратили богатую долину реки Вэй, житницу Северного Китая, в обширное кладбище.
После взятия Чанъани Ши Лэ со своим войском совершил бросок в низовья реки Хуай и ликвидировал Гао Си вместе с его правительством, за что получил титул «Великого полководца империи Хань». Завоеванные территории остались под его управлением, хотя и не юридически, но фактически.
Консолидации китайских сил, еще значительных на юге страны, помешало восстание беженцев из Ганьсу, которых власти пытались заставить вернуться обратно, несмотря на то, что там в 310-311 гг. проходили активные военные действия. Несчастные беженцы, предчувствуя неминуемую гибель, сочли собственную династию менее страшным врагом, нежели хуннов, и отказали ей в повиновении. Восстание было подавлено только в 311 г.. Оно сыграло роль диверсии в пользу хуннов, хотя было вызвано исключительно произволом и бездарностью цзиньских военачальников. После разгрома восставших китайцы двинули армию на Чанъань и в 312 г. вытеснили оттуда хуннские войска Лю Яо. Победа и возвращение одной из столиц позволили китайцам короновать нового императора с соблюдением упрощенного церемониала, так как законный монарх был еще жив.
По воззрениям того времени, императорский титул был пожизненным. Отсутствие императора, как и захват его иноплеменниками, не были предусмотрены законом, потому что такие явления представлялись невозможными. Но когда это произошло, а потребность в законной власти даже возросла, то новый император стал как бы «исполняющим обязанности» до гибели прежнего, которая была неизбежна. По сути дела эта коронация была вызовом хуннам. После этого война вступила в новую фазу.
Впечатление от падения столицы было поистине ошеломляющим. Оно потрясло даже сердца согдийцев, имевших в то время постоянные торговые связи с Китаем. Некий Наной-вандак сообщал своему «господину» о судьбе своих соотечественников, пришедших «изнутри» (Китая), и о том, что они рассказывают. «Император, так они говорят, убежал из Сарага (Лояна) из-за голода, и его дворец и крепость были в огне... Так, Сарага больше нет, Нгапа (Кай-юань в Хэнани) больше нет! Кроме того, тогда (император был пленен) хуннами. И они... Хумдан (Чанъань), и разграбили страну до Ныныма (?) и за Нгапу — те хунны, которые вчера были подданными императора. Тогда, господин, мы не знали, будет ли способен остаток китайцев выгнать хуннов из Хумдана или они займут ту остальную страну». Дальше текст письма сохранился фрагментарно, но видно, что симпатии согдийца не на стороне хуннов. Да это и понятно: нелегко наблюдать, как вокруг прекрасной столицы голодные жители варят человечину, как угоняют для переселения десятки тысяч беззащитных людей — так сделал Лю Яо, покидая Чанъань в 312 г. А кровожадность названого брата Ши Лэ, Ши Ху, взявшего весной 313 г. город Е, вызвала отвращение у самих хуннов.
Все это так, но сколько же понадобилось обид и притеснений, чтобы вызвать такую дикую вспышку ненависти! Страшнее всего здесь то, что за произвол и насилия вельмож империи Цзинь расплачивались крестьяне и горожане, их беззащитные жены и маленькие дети, неповинные в причинах, обрекавших их на гибель.
ВОЙНА ПЛЕМЕН
Для понимания событий нам придется вернуться на два года назад в северную Шаньси, на границу ее с Великой степью. Там, в пограничной крепости, на месте современного Чжэнь-динфу, стояли регулярные войска Китая, не принимавшие участия в войне князей и не затронутые общим разложением империи Цзинь, Ими командовал толковый и добросовестный комендант Ли Кунь, верный долгу и родине. Южнее его крепости располагались поселения хуннов, принадлежавших к одной из пяти ветвей этого народа. Руководивший ими князь Лю Мэн, имевший резиденцию в Чжуншани (северная Шаньси, южнее Китайской стены), не проявлял большой активности в наступившей войне. Зато после его смерти его сын Лю Ху объединился с племенем «белых» сяньби и объявил себя вассалом Лю Цуна. Этим он изолировал пограничные войска Ли Куня от остального Китая.
Ли Кунь понимал, что удержать свой пост одними собственными силами невозможно. Поэтому он обратился за помощью к табгачам, кочевавшим в Великой степи севернее китайской степи. Табгачский хан Илу был весьма обрадован возможностью захватить кусок китайской земли с помощью самих китайцев. Он отправил в поход своего племянника Юйлюя с двадцатитысячной конницей. Ли Кунь со своим отрядом шел в авангарде как проводник. Лю Ху был разбит в 311 г., а его союзники — «белые» сяньби, покинув хуннские знамена, откочевали из окровавленной Шаньси на запад, к нагорным пастбищам вокруг озера Кукунор. С ними мы еще не раз встретимся при описании дальнейших событий. Что же касается Ли Куня, то победа над хуннами обошлась ему чересчур дорого. Табгачский хан потребовал от китайского полководца, чтобы тот вместе со всей охраняемой им областью подчинился ему.
Ли Кунь принужден был согласиться. Он обратился к своему правительству с просьбой пожаловать обретенному союзнику титулы Великого шаньюя и князя княжества Дай, которое было искони населено китайцами и находилось южнее Китайской стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62