Аззи рассеянно оглядывался по сторонам. Вот куда-то
быстрым шагом прошел молодой человек в костюме шута; бубенчики
дурацкого колпака звенели в такт его шагам. Аззи подумал, что,
скорее всего, это актер, получивший роль в театре,
расположенном неподалеку отсюда. Группа монахинь переходили
улицу в нескольких десятках шагов впереди Аззи. На голове у
каждой монахини был весьма замысловатый головной убор,
издалека напоминавший крылья больших белых птиц. Ветер играл
легкой белой тканью, так что сходство с птицами было почти
полным; Аззи даже показалось, что, подуй ветер чуть сильнее,
монахини взлетели бы в небеса, куда они, несомненно,
стремились попасть, и закружились бы над каналом,
присоединившись к многочисленным чайкам, чьи резкие крики не
мог заглушить плеск волн о доски причала и прочий портовый
шум. Демон подошел поближе к причалу, и здесь его внимание
привлекла высокая фигура человека, сидевшего на швартовой
тумбе спиной к Аззи. Очевидно, это был начинающий художник: в
руке он держал блокнот для эскизов, рядом лежали цветные
мелки. На нем была просторная блуза из белого атласа и
широкополая белая панама, довольно низко надвинутая на лоб -
очевидно, чтобы защитить лицо от солнечных лучей.
Аззи направился прямо к художнику.
- Вот мы и снова встретились, - сказал он.
Ангел Гавриил - это был он - оторвался от своего занятия,
оглянулся и, увидев Аззи, раскрыл от удивления рот.
Аззи же, обойдя вокруг тумбы, заглянул в блокнот своего
приятеля, увлеченного рисованием.
- Как я понимаю, ты хотел нарисовать канал и гондолы?
- Да... А что, разве не похоже?
- Ну... Догадаться в общем-то можно, но если ты когда-нибудь
решишься выставить свою работу в картинной галерее, то, боюсь,
тебе придется стоять рядом и объяснять посетителям, что же
именно тут изображено.
- Так я и думал... Ах, из меня ведь, в принципе, мог бы
выйти не такой уж плохой художник, но вот перспектива мне
никогда не давалась.
Аззи скосил глаза на рисунок:
- Не обижайся, я ведь пошутил. Для начинающего художника ты
рисуешь вполне прилично... Никак не ожидал, что встречу тебя
здесь, Гавриил, - прибавил Аззи после короткой паузы. - Я
думал, ты уже давно вознесся на Небеса.
- Я действительно вознесся, - ответил Гавриил прямодушно,
глядя на Аззи своими чистыми и кроткими голубыми глазами. - Но
потом Архангел Михаил отправил меня обратно, чтобы я мог еще
немного поупражняться в рисовании и заодно побольше узнать об
итальянской живописи. Кстати, он передавал тебе большой
привет. А как у тебя идут дела, милый друг? Как поживает твой
приятель Аретино?
Ни один мускул не дрогнул в лице Аззи, но в глазах у него
загорелся огонек.
- Почему ты думаешь, что он мой приятель?
- Просто как-то раз я случайно увидел, что ты выходишь из
дверей его дома. Он ведь знаменитый поэт, хотя на Небесах его
стихи ценят не слишком высоко из-за всех тех вольностей,
которые он себе позволяет. Впрочем, и в Подлунном Мире у него
дурная репутация. Ведь в 1523 году он был назван в числе
десяти самых закоренелых грешников.
Аззи хмыкнул:
- Моралисты всегда готовы забросать камнями писателя или
поэта, который стремится показать жизнь такой, какова она на
самом деле, нисколько не приукрашивая действительность и не
предаваясь пустым фантазиям. Я давний поклонник творчества
Аретино. И раз уж меня занесло в эти края, я подумал, что
неплохо было бы нанести маэстро визит и лично поблагодарить
его за громадное удовольствие, которое мне доставили его стихи
и проза. Вот и все.
Гавриил слегка удивился. С чего это Аззи вдруг начал
оправдываться? Гавриилу и в голову не приходило допытываться,
зачем Аззи навещал Пьетро Аретино, прославленного поэта и
драматурга. Он случайно вспомнил о том, что видел Аззи у
дверей его дома, и упомянул об этом в разговоре - просто к
слову пришлось. Но теперь, когда Аззи повел себя так странно,
Гавриил начал кое о чем догадываться - впрочем, пока еще
весьма смутно. Нет, Гавриил, конечно, был выше всяческих
подозрений, хотя Архангел Михаил и намекнул ему весьма
прозрачно, что, возможно, Аззи неспроста проводит отпуск в
Венеции: здесь явно затевается какая-то интрига. Но ведь Аззи
был другом Гавриила несмотря на то, что они служили в разных
ведомствах и находились, так сказать, по разные стороны
окопов; а Гавриил никогда бы не опустился до подозрений в
адрес своего друга. К чести Гавриила нужно сказать, что он
никогда не думал об Аззи плохо, хоть Аззи и являлся
олицетворением Сил Зла.
Гавриилу пришло в голову, что Аззи действительно что-то
задумал и не хочет, чтобы кто-нибудь, даже его друзья, узнали
о его планах. И тут в голову Гавриилу пришла другая мысль:
очевидно, кто-то должен выяснить, что затевает Аззи. И третьей
мыслью голубоглазого ангела с таким ясным, кротким и ласковым
взором было, что этим кем-то, скорее всего, придется стать
ему.
Аззи и Гавриил распрощались очень тепло, пообещав друг другу
вскоре встретиться и даже пообедать вместе. Аззи пошел дальше
по улице; Гавриил провожал демона взглядом, пока тот не
скрылся из вида, затем снова занялся своими рисунками.
Гавриил вернулся в гостиницу, где он остановился, еще до
наступления сумерек. Тяжеловесное, лишенное всяческих
архитектурных украшений четырехэтажное здание гостиницы больше
напоминало казенный дом, чем частный пансион. Соседские дома
так тесно прилепились к нему, что оно казалось сдавленным с
обоих боков. В этой отнюдь не шикарной гостинице в настоящий
момент жило с полдюжины ангелов. Хозяин этого заведения, некто
синьор Амацци, очень набожный и благочестивый человек, хотя,
пожалуй, слишком хмурый и неприветливый для человека его
профессии, существенно снижал цены на комнаты для всех, кто
хоть как-нибудь был связан с религией. Поэтому посланцы Небес
предпочитали останавливаться у него, когда посещали Подлунный
Мир. Соседи синьора Амацци, люди в общем-то незлобивые, но,
как и все соседи, обожавшие совать нос в чужие дела, а затем
распускать по городу нелепые слухи, утверждали, что у синьора
Амацци установились особые контакты с Вышними Сферами и что
подобные связи, используемые с целью получения прибыли, должны
были бы облагаться налогом. В одном только не сходились
болтливые кумушки: одни были абсолютно уверены, что синьору
Амацци доподлинно известно, кем на самом деле являются тихие
благообразные юноши, приехавшие будто бы из далеких северных
стран, но разговаривавшие по-итальянски без малейшего акцента,
другие же заявляли, что синьор Амацци просто повторяет шутку
папы Григория, не веря в сверхъестественную природу своих
гостей, однако пытаясь заставить поверить в нее всех
остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
быстрым шагом прошел молодой человек в костюме шута; бубенчики
дурацкого колпака звенели в такт его шагам. Аззи подумал, что,
скорее всего, это актер, получивший роль в театре,
расположенном неподалеку отсюда. Группа монахинь переходили
улицу в нескольких десятках шагов впереди Аззи. На голове у
каждой монахини был весьма замысловатый головной убор,
издалека напоминавший крылья больших белых птиц. Ветер играл
легкой белой тканью, так что сходство с птицами было почти
полным; Аззи даже показалось, что, подуй ветер чуть сильнее,
монахини взлетели бы в небеса, куда они, несомненно,
стремились попасть, и закружились бы над каналом,
присоединившись к многочисленным чайкам, чьи резкие крики не
мог заглушить плеск волн о доски причала и прочий портовый
шум. Демон подошел поближе к причалу, и здесь его внимание
привлекла высокая фигура человека, сидевшего на швартовой
тумбе спиной к Аззи. Очевидно, это был начинающий художник: в
руке он держал блокнот для эскизов, рядом лежали цветные
мелки. На нем была просторная блуза из белого атласа и
широкополая белая панама, довольно низко надвинутая на лоб -
очевидно, чтобы защитить лицо от солнечных лучей.
Аззи направился прямо к художнику.
- Вот мы и снова встретились, - сказал он.
Ангел Гавриил - это был он - оторвался от своего занятия,
оглянулся и, увидев Аззи, раскрыл от удивления рот.
Аззи же, обойдя вокруг тумбы, заглянул в блокнот своего
приятеля, увлеченного рисованием.
- Как я понимаю, ты хотел нарисовать канал и гондолы?
- Да... А что, разве не похоже?
- Ну... Догадаться в общем-то можно, но если ты когда-нибудь
решишься выставить свою работу в картинной галерее, то, боюсь,
тебе придется стоять рядом и объяснять посетителям, что же
именно тут изображено.
- Так я и думал... Ах, из меня ведь, в принципе, мог бы
выйти не такой уж плохой художник, но вот перспектива мне
никогда не давалась.
Аззи скосил глаза на рисунок:
- Не обижайся, я ведь пошутил. Для начинающего художника ты
рисуешь вполне прилично... Никак не ожидал, что встречу тебя
здесь, Гавриил, - прибавил Аззи после короткой паузы. - Я
думал, ты уже давно вознесся на Небеса.
- Я действительно вознесся, - ответил Гавриил прямодушно,
глядя на Аззи своими чистыми и кроткими голубыми глазами. - Но
потом Архангел Михаил отправил меня обратно, чтобы я мог еще
немного поупражняться в рисовании и заодно побольше узнать об
итальянской живописи. Кстати, он передавал тебе большой
привет. А как у тебя идут дела, милый друг? Как поживает твой
приятель Аретино?
Ни один мускул не дрогнул в лице Аззи, но в глазах у него
загорелся огонек.
- Почему ты думаешь, что он мой приятель?
- Просто как-то раз я случайно увидел, что ты выходишь из
дверей его дома. Он ведь знаменитый поэт, хотя на Небесах его
стихи ценят не слишком высоко из-за всех тех вольностей,
которые он себе позволяет. Впрочем, и в Подлунном Мире у него
дурная репутация. Ведь в 1523 году он был назван в числе
десяти самых закоренелых грешников.
Аззи хмыкнул:
- Моралисты всегда готовы забросать камнями писателя или
поэта, который стремится показать жизнь такой, какова она на
самом деле, нисколько не приукрашивая действительность и не
предаваясь пустым фантазиям. Я давний поклонник творчества
Аретино. И раз уж меня занесло в эти края, я подумал, что
неплохо было бы нанести маэстро визит и лично поблагодарить
его за громадное удовольствие, которое мне доставили его стихи
и проза. Вот и все.
Гавриил слегка удивился. С чего это Аззи вдруг начал
оправдываться? Гавриилу и в голову не приходило допытываться,
зачем Аззи навещал Пьетро Аретино, прославленного поэта и
драматурга. Он случайно вспомнил о том, что видел Аззи у
дверей его дома, и упомянул об этом в разговоре - просто к
слову пришлось. Но теперь, когда Аззи повел себя так странно,
Гавриил начал кое о чем догадываться - впрочем, пока еще
весьма смутно. Нет, Гавриил, конечно, был выше всяческих
подозрений, хотя Архангел Михаил и намекнул ему весьма
прозрачно, что, возможно, Аззи неспроста проводит отпуск в
Венеции: здесь явно затевается какая-то интрига. Но ведь Аззи
был другом Гавриила несмотря на то, что они служили в разных
ведомствах и находились, так сказать, по разные стороны
окопов; а Гавриил никогда бы не опустился до подозрений в
адрес своего друга. К чести Гавриила нужно сказать, что он
никогда не думал об Аззи плохо, хоть Аззи и являлся
олицетворением Сил Зла.
Гавриилу пришло в голову, что Аззи действительно что-то
задумал и не хочет, чтобы кто-нибудь, даже его друзья, узнали
о его планах. И тут в голову Гавриилу пришла другая мысль:
очевидно, кто-то должен выяснить, что затевает Аззи. И третьей
мыслью голубоглазого ангела с таким ясным, кротким и ласковым
взором было, что этим кем-то, скорее всего, придется стать
ему.
Аззи и Гавриил распрощались очень тепло, пообещав друг другу
вскоре встретиться и даже пообедать вместе. Аззи пошел дальше
по улице; Гавриил провожал демона взглядом, пока тот не
скрылся из вида, затем снова занялся своими рисунками.
Гавриил вернулся в гостиницу, где он остановился, еще до
наступления сумерек. Тяжеловесное, лишенное всяческих
архитектурных украшений четырехэтажное здание гостиницы больше
напоминало казенный дом, чем частный пансион. Соседские дома
так тесно прилепились к нему, что оно казалось сдавленным с
обоих боков. В этой отнюдь не шикарной гостинице в настоящий
момент жило с полдюжины ангелов. Хозяин этого заведения, некто
синьор Амацци, очень набожный и благочестивый человек, хотя,
пожалуй, слишком хмурый и неприветливый для человека его
профессии, существенно снижал цены на комнаты для всех, кто
хоть как-нибудь был связан с религией. Поэтому посланцы Небес
предпочитали останавливаться у него, когда посещали Подлунный
Мир. Соседи синьора Амацци, люди в общем-то незлобивые, но,
как и все соседи, обожавшие совать нос в чужие дела, а затем
распускать по городу нелепые слухи, утверждали, что у синьора
Амацци установились особые контакты с Вышними Сферами и что
подобные связи, используемые с целью получения прибыли, должны
были бы облагаться налогом. В одном только не сходились
болтливые кумушки: одни были абсолютно уверены, что синьору
Амацци доподлинно известно, кем на самом деле являются тихие
благообразные юноши, приехавшие будто бы из далеких северных
стран, но разговаривавшие по-итальянски без малейшего акцента,
другие же заявляли, что синьор Амацци просто повторяет шутку
папы Григория, не веря в сверхъестественную природу своих
гостей, однако пытаясь заставить поверить в нее всех
остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87