– Не было там… Барри покачал головой.
– Не было ни Тома, ни каких-либо следов его пребывания, – ответил он. – Я посветил себе спичками, когда спустился в бункер, – там везде был свежий нетронутый слой пыли. На земле следов я тоже не обнаружил – кроме своих собственных. В общем, похоже, что в последнее время в этих местах никто не появлялся. Ну, тогда я настроил транскомп и перебросился сюда, чтобы сообщить, что тебя следует искать где-то здесь.
Дядя Джордж кивнул:
– Мне лично все стало ясно. Нетрудно было догадаться, что после перемещения ты окажешься примерно на том же расстоянии от нас, что Барри – от транскомпа в том центре, куда забросила его Бекки.
– Понятно, – спокойно произнес я. – Значит, папа не был в мертвой зоне. Но тогда, выходит, он должен быть здесь? Так он здесь – или нет?
Дядя Джордж отвернулся. На несколько секунд повисло молчание, а потом тетя Мерил отрицательно покачала головой.
– Боюсь, придется тебя огорчить, – промолвила она. – К нам он тоже не перемещался.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил я. – Мы же рассчитали единственно возможные варианты. Либо та зона – либо эта.
– Видишь ли.., нет, – пробормотал Барри. – Первоначальное положение стрелки оказалось верным. Я нахмурился:
– Не понимаю. Даже если это и так, мы же заблокированы от черных зон. Невозможно перейти туда через наши машины.
Он посмотрел на тетю Мерил.
– На самом деле это не совсем так, – мягко возразила она. – С помощью определенной настройки возможно. Дело в том, что существуют пиратские установки.
– Пиратские транскомпы? – переспросил я. – Впервые о таком слышу.
– У тебя еда стынет, – вставил дядя Джордж.
– Я не хочу есть.
– Хочешь, хочешь, – сказал он. – Ешь, а мы пока разъясним тебе немного, что к чему.
Я начал есть, и голод тут же захватил надо мной власть. Теперь меня было уже не остановить.
– Твой отец переместился в третью черную зону, – начала рассказ тетя Мерил. – Раньше это была белая зона, но несколько лет назад «черным» удалось подчинить ее себе.
Я кивнул, продолжая жевать. Разумеется, я знал об этом.
– Но они захватили ее не полностью, – продолжала тетя. – Возникло движение сопротивления, появились партизанские отряды. У них есть свои собственные транскомпы, и мы поддерживаем с ними связь. С первых дней завоевания белые зоны, как могут, помогают им.
– Папа тоже об этом знал? – спросил я.
– Да. Он долгое время поддерживал связь с одним из таких отрядов. Скорее всего «черным» в конце концов удалось перехватить его сигнал. Они уже многие годы охотятся за частотами белых центров. Кстати, у них тоже есть свои пиратские станции – почти во всех белых зонах. Но этого им мало. Ведь доступ к самой станции – а значит, и к делам центра – открывает новые возможности для их подрывной деятельности.
– Вы просто убили меня этой новостью, – сказал я.
– «Черные» очень долго пытались вычислить ваш код, – продолжала тетя, – и это им все-таки удалось. Судя по всему, произошло вот что: кто-то переместился к вам на станцию, и Том вступил с ним в схватку, а потом сбежал на одну из пиратских установок…
– Так, значит, если вы знаете частоту этой установки, мы сможем переместиться туда и освободить его?
– Не все так просто, – ответила тетя. – Как только Том перебросился туда и рассказал, в чем дело, они неминуемо должны были засекретиться и изменить сигналы. Судя по всему, они так и сделали, потому что, сколько мы ни пытались пробиться к ним по старому коду, у нас ничего не получилось.
– Но это может означать и то, что все они погибли, а установка просто взорвана! – выкрикнул я. – Наверное, «черные» сначала вышли на партизанский код, а потом путем перехвата поймали сигнал отца. После этого они заслали в нашу зону лазутчика – чтобы разобрался с отцом, – а сами напали на партизан и уничтожили их…
– Да нет же, – успокоил меня дядя Джордж. – По частоте можно определить лишь общее направление, а не сам источник сигнала. «Черные» могут и не знать их точный код – они ведь только перехватывают, а не перемещаются. Все, что в их силах, – это перехватить спектр поступающих сигналов. В конце концов, не только ваша станция подверглась…
– Постойте-постойте, – перебил я его, откладывая в сторону вилку. – Если я правильно понял, то это нечто вроде войны?
– Пожалуй, – кивнула тетя. – Подпольная борьба велась с первых дней завоевания, и все это время белые зоны поддерживали повстанцев. Но настоящий конфликт разгорелся только сейчас.
– А что, собственно, такое произошло?
– Просто повстанцы последнее время заметно окрепли, – пояснила она. – Им удалось захватить довольно большие территории, включая крупные промышленные города. Стало ясно, что, если так пойдет дальше, они обязательно добьются своего. Разумеется, «черные» в первой зоне всполошились и бросились спешно уничтожать все связи повстанцев с «белыми». Кроме того, нам теперь самим приходится думать, как бы они на нас не напали.
Некоторое время я молча вглядывался в лицо Барри.
– Ты знал это? – спросил я.
– Ну, знал, – ответил он.
– И почему же, интересно, ты не сказал об этом мне?
– Меня просили не говорить.
– Кто просил?
– Родители. И твой отец тоже.
– А почему они запрещали тебе об этом говорить?
– Не знаю.
Я снова посмотрел на тетю Мерил.
– Ну так почему же? – спросил я. – Почему вы вообще все от меня скрываете?
– Давай-ка доедай, – велел дядя Джордж.
– Нет, я хочу знать почему!
– Я сказал: доедай, – повторил он. – Потом поговорим.
Я еще раз обвел всех настороженным взглядом и понял, что по крайней мере сейчас мне от них ничего не добиться. И я снова взял в руки вилку…
Глава 8
Нет, похоже, мне суждено до конца дней своих жить среди тайн, которые так и останутся нераскрытыми. В принципе к такому положению вещей я привык с детства – как и другие дети в подобных семьях. Не спорю, это вполне логично. Мы же ходим в школу, заводим себе друзей в тех городах, где базируемся, то есть общаемся с людьми точно так же, как и все остальные. И если бы я в раннем возрасте узнал обо всех делах нашей семьи, я мог бы по глупости проболтаться – и поставил бы своих родственников в неудобное положение. Поэтому, когда я был маленький, мне особо ничего не рассказывали – хотя я и догадывался, что вокруг меня происходит что-то необыкновенное. Дети всегда чувствуют это, даже если не понимают. Вот тогда у меня и началась эта «секретная» паранойя.
Всю жизнь мне доверяли что-либо только в случае крайней необходимости. Как я уже говорил, в детстве меня это нисколько не удивляло, хотя иногда я все же задавался вопросом – а так ли строго подходят к этому в других семьях? Помню, как родители часто обрывали разговор, если в комнате появлялся я, и украдкой шептали друг другу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Не было ни Тома, ни каких-либо следов его пребывания, – ответил он. – Я посветил себе спичками, когда спустился в бункер, – там везде был свежий нетронутый слой пыли. На земле следов я тоже не обнаружил – кроме своих собственных. В общем, похоже, что в последнее время в этих местах никто не появлялся. Ну, тогда я настроил транскомп и перебросился сюда, чтобы сообщить, что тебя следует искать где-то здесь.
Дядя Джордж кивнул:
– Мне лично все стало ясно. Нетрудно было догадаться, что после перемещения ты окажешься примерно на том же расстоянии от нас, что Барри – от транскомпа в том центре, куда забросила его Бекки.
– Понятно, – спокойно произнес я. – Значит, папа не был в мертвой зоне. Но тогда, выходит, он должен быть здесь? Так он здесь – или нет?
Дядя Джордж отвернулся. На несколько секунд повисло молчание, а потом тетя Мерил отрицательно покачала головой.
– Боюсь, придется тебя огорчить, – промолвила она. – К нам он тоже не перемещался.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил я. – Мы же рассчитали единственно возможные варианты. Либо та зона – либо эта.
– Видишь ли.., нет, – пробормотал Барри. – Первоначальное положение стрелки оказалось верным. Я нахмурился:
– Не понимаю. Даже если это и так, мы же заблокированы от черных зон. Невозможно перейти туда через наши машины.
Он посмотрел на тетю Мерил.
– На самом деле это не совсем так, – мягко возразила она. – С помощью определенной настройки возможно. Дело в том, что существуют пиратские установки.
– Пиратские транскомпы? – переспросил я. – Впервые о таком слышу.
– У тебя еда стынет, – вставил дядя Джордж.
– Я не хочу есть.
– Хочешь, хочешь, – сказал он. – Ешь, а мы пока разъясним тебе немного, что к чему.
Я начал есть, и голод тут же захватил надо мной власть. Теперь меня было уже не остановить.
– Твой отец переместился в третью черную зону, – начала рассказ тетя Мерил. – Раньше это была белая зона, но несколько лет назад «черным» удалось подчинить ее себе.
Я кивнул, продолжая жевать. Разумеется, я знал об этом.
– Но они захватили ее не полностью, – продолжала тетя. – Возникло движение сопротивления, появились партизанские отряды. У них есть свои собственные транскомпы, и мы поддерживаем с ними связь. С первых дней завоевания белые зоны, как могут, помогают им.
– Папа тоже об этом знал? – спросил я.
– Да. Он долгое время поддерживал связь с одним из таких отрядов. Скорее всего «черным» в конце концов удалось перехватить его сигнал. Они уже многие годы охотятся за частотами белых центров. Кстати, у них тоже есть свои пиратские станции – почти во всех белых зонах. Но этого им мало. Ведь доступ к самой станции – а значит, и к делам центра – открывает новые возможности для их подрывной деятельности.
– Вы просто убили меня этой новостью, – сказал я.
– «Черные» очень долго пытались вычислить ваш код, – продолжала тетя, – и это им все-таки удалось. Судя по всему, произошло вот что: кто-то переместился к вам на станцию, и Том вступил с ним в схватку, а потом сбежал на одну из пиратских установок…
– Так, значит, если вы знаете частоту этой установки, мы сможем переместиться туда и освободить его?
– Не все так просто, – ответила тетя. – Как только Том перебросился туда и рассказал, в чем дело, они неминуемо должны были засекретиться и изменить сигналы. Судя по всему, они так и сделали, потому что, сколько мы ни пытались пробиться к ним по старому коду, у нас ничего не получилось.
– Но это может означать и то, что все они погибли, а установка просто взорвана! – выкрикнул я. – Наверное, «черные» сначала вышли на партизанский код, а потом путем перехвата поймали сигнал отца. После этого они заслали в нашу зону лазутчика – чтобы разобрался с отцом, – а сами напали на партизан и уничтожили их…
– Да нет же, – успокоил меня дядя Джордж. – По частоте можно определить лишь общее направление, а не сам источник сигнала. «Черные» могут и не знать их точный код – они ведь только перехватывают, а не перемещаются. Все, что в их силах, – это перехватить спектр поступающих сигналов. В конце концов, не только ваша станция подверглась…
– Постойте-постойте, – перебил я его, откладывая в сторону вилку. – Если я правильно понял, то это нечто вроде войны?
– Пожалуй, – кивнула тетя. – Подпольная борьба велась с первых дней завоевания, и все это время белые зоны поддерживали повстанцев. Но настоящий конфликт разгорелся только сейчас.
– А что, собственно, такое произошло?
– Просто повстанцы последнее время заметно окрепли, – пояснила она. – Им удалось захватить довольно большие территории, включая крупные промышленные города. Стало ясно, что, если так пойдет дальше, они обязательно добьются своего. Разумеется, «черные» в первой зоне всполошились и бросились спешно уничтожать все связи повстанцев с «белыми». Кроме того, нам теперь самим приходится думать, как бы они на нас не напали.
Некоторое время я молча вглядывался в лицо Барри.
– Ты знал это? – спросил я.
– Ну, знал, – ответил он.
– И почему же, интересно, ты не сказал об этом мне?
– Меня просили не говорить.
– Кто просил?
– Родители. И твой отец тоже.
– А почему они запрещали тебе об этом говорить?
– Не знаю.
Я снова посмотрел на тетю Мерил.
– Ну так почему же? – спросил я. – Почему вы вообще все от меня скрываете?
– Давай-ка доедай, – велел дядя Джордж.
– Нет, я хочу знать почему!
– Я сказал: доедай, – повторил он. – Потом поговорим.
Я еще раз обвел всех настороженным взглядом и понял, что по крайней мере сейчас мне от них ничего не добиться. И я снова взял в руки вилку…
Глава 8
Нет, похоже, мне суждено до конца дней своих жить среди тайн, которые так и останутся нераскрытыми. В принципе к такому положению вещей я привык с детства – как и другие дети в подобных семьях. Не спорю, это вполне логично. Мы же ходим в школу, заводим себе друзей в тех городах, где базируемся, то есть общаемся с людьми точно так же, как и все остальные. И если бы я в раннем возрасте узнал обо всех делах нашей семьи, я мог бы по глупости проболтаться – и поставил бы своих родственников в неудобное положение. Поэтому, когда я был маленький, мне особо ничего не рассказывали – хотя я и догадывался, что вокруг меня происходит что-то необыкновенное. Дети всегда чувствуют это, даже если не понимают. Вот тогда у меня и началась эта «секретная» паранойя.
Всю жизнь мне доверяли что-либо только в случае крайней необходимости. Как я уже говорил, в детстве меня это нисколько не удивляло, хотя иногда я все же задавался вопросом – а так ли строго подходят к этому в других семьях? Помню, как родители часто обрывали разговор, если в комнате появлялся я, и украдкой шептали друг другу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26