— ревел Диего, вырывая клочья волос. — А мы сидим здесь…
— Дикари победили.
— Быть может, даже убили его.
— Или взяли в плен.
— Это хуже всего.
— Нет, Диего, только бы они его не убили, а мы его спасем.
— Мы спасем!.. Да кто нас вытащит из этой тюрьмы? Ах, Кардосо, я потерял всякую надежду отсюда выйти.
— Нет, Диего, мы выйдем.
— Но каким же образом?.. Мы уже испробовали все способы, и ничто нам не удалось.
— А!..
— Что с тобой?
— Быть может, нам удастся разбить эти стены?
— Да ты с ума, что ли, сошел, друг мой?
— Нет, старина, не сошел.
— Так говори же скорее, или я сам сойду с ума.
— Только мы подвергаемся большой опасности.
— Я готов на все, лишь бы только не умереть здесь от голода и жажды.
— Давай сделаем мину.
— Мину?.. А как ее сделать?.. Порох-то где?..
— Разве с нами нет картечницы, полной зарядами, да и карманы наши также ими набиты — по крайней мере, у меня их более трехсот.
— Ах, как я глуп, Кардосо, я об этом и не подумал.
— Выкопаем в стволе дырку, вложим туда пороху и взорвем его.
— Но куда же мы спрячемся? Ведь, пожалуй, тогда и мы полетим на воздух вместе с деревом.
— Мы будем делать маленькие взрывы и притом наверху, а сами ляжем на дно и прикроемся мертвыми двуутробками.
— Отлично придумано, друг мой. Влезай мне на плечи, бери мой нож, у него твердое лезвие, и постарайся выковырять им дырку, как можно поглубже. Это будет трудная работа, потому что дерево это твердо, как железо, но с твоим терпением это тебе удастся.
Кардосо хотел влезть на плечи к Диего, когда снаружи вдруг послышались людские голоса.
— Это, верно, австралийцы?.. — прошептал Диего, и в глазах его блеснул злобный огонек.
— Да, — ответил Кардосо, — и они, быть может, собираются на нас напасть.
— Тем лучше, мне страшно хочется всех их перебить.
— Перебьем, старина. Ах, теперь я понимаю: вероятно, те, что явились раньше, ходили звать на помощь товарищей. Ну, погодите же, поганые обезьяны, попробуйте-ка сойти сюда!
— Они будут осаждать нас, Кардосо.
— А мы выйдем и дадим сражение.
— Молчи!.. Слышишь?
Что-то зашуршало по коре дерева. Послышался сдавленный шепот нескольких голосов. Очевидно, на дерево влезало несколько человек сразу.
Матросы прислонились к стенкам дупла один против другого, держа ружья наготове и подняв глаза к отверстию.
Немного погодя наверху показался дикарь и бросил в дупло зажженную ветвь банксии. Увидев моряков, он испустил крик торжества, но крик этот тотчас же превратился в предсмертный хрип.
Кардосо быстрым, как молния, движением поднял ружье и всадил ему пулю прямо в лоб.
Дикарь тотчас же исчез, слышно было, как его тело тяжело свалилось на землю. Снаружи послышались крики, становившиеся все громче и громче.
— Нам предстоит бороться с целым племенем, — сказал Диего. — К счастью, у нас хватит пуль на всех.
Наверху показалась другая голова, и чья-то рука бросила в дупло какой-то предмет, тяжело упавший на землю. Раздался другой выстрел, и еще один из нападающих свалился на землю, испустив страшный вой.
— Вот уже два! — сказал Кардосо. — Ну вы, там! Чья теперь очередь?..
— Ура! — воскликнул Диего своим могучим голосом. — Хорошенько этих обезьян, Кардосо!..
Но, кажется, дикари сочли, что с них достаточно и этих двух выстрелов, потому что на верху дупла не появлялось больше ни одной головы, к величайшему огорчению Диего, надеявшегося переколотить таким образом всех осаждающих.
Тем не менее австралийцы, вероятно, что-нибудь да придумывали, потому что снаружи дерева слышался оживленный говор. Без сомнения, они совещались о том, как бы вернее овладеть так решительно защищавшимися матросами.
Казалось, что решено было срубить громадное дерево, потому что послышался громкий стук топоров по его наружным стенкам. Каменные топоры работали с ожесточением, но они, должно быть, только тупились о крепкую древесину эвкалипта, не поддававшуюся даже стальным топорам.
— Приятного развлечения! — крикнул им Диего.
С полчаса продолжался этот град бешеных ударов, но затем он стих: должно быть, австралийцы убедились в тщетности своих усилий.
Немного спустя какой-то длинный и прямой предмет перелетел через край дупла и упал как раз перед носом Кардосо, чуть-чуть не ударив его по голове. Это было копье с довольно острым каменным наконечником. Вслед за первым упало второе, потом третье и четвертое.
— Черт возьми! — воскликнул Диего, отскакивая то вправо, то влево, чтобы его не проткнуло падающими копьями. — Вот еще новый род града! К счастью, мы видим, куда они падают, и можем вовремя сторониться от их ударов. Если у вас нет лучшего способа нас уничтожить, сеньоры, так уверяю вас, что вы только даром теряете время и оружие.
Этот чрезвычайно опасный дождь продолжался минут десять, затем он прекратился, быть может, потому, что у дикарей больше не оказалось копий; впрочем, последние не нанесли никакого вреда осажденным, так как они держались настороже и не давали себя ударить.
— Посмотрим, к каким метательным снарядам прибегнут они теперь, — заметил Диего.
— Кажется, что кто-то влезает на дерево, — сказал Кардосо.
— Тем хуже для него; они думают, что убили нас.
— Слышишь, старина?
— Да, кто-то влезает наверх. Ты готов?
— Я убью его, словно попугая, как только увижу.
В этот момент на краю отверстия показалась голова и нагнулась, чтобы взглянуть во внутренность дупла. Ободренный царящей там тишиной, человек перегнулся через край немного сильнее. Вдруг раздался выстрел, и он, пораженный меткой пулей Кардосо, перекувырнулся и слетел прямо на Диего.
— Тысяча молний! — воскликнул последний. — На нас нападают даже и мертвые.
— Ты не ранен? — с беспокойством спросил Кардосо.
— Нет, но если бы плечи мои были не столь крепки, так эта обезьяна наверняка переломила бы мне ключицу.
— Он мертв?
— Еще бы! Он не шевелится: ты всадил ему пулю прямо в череп. Ай, что это опять падает?
— Это камни, — сказал Кардосо.
— Что же, они, верно, хотят теперь побить нас каменьями? Ну, вот и камни перестали падать.
— Что же такое еще выдумали эти обезьяны?
— Наверно, ничего приятного для нас не выдумают.
— Ах, если бы я мог выглянуть наружу!
— Молчи!
— Что ты слышишь?
— Мне кажется, что я слышу какой-то треск.
— А я вижу дым.
— Каррамба!..
— Тысяча чертей!..
— Они хотят нас поджарить, старина.
— И не быть в состоянии выйти! Ох„ Какой бы я сделал из этих обезьян мармелад! Если дерево сухо, то мы изжаримся, словно бифштекс.
— Нет, дерево живое, и к тому же оно очень толсто и не легко загорится.
— Нужно скорее действовать, Кардосо.
— Что же ты хочешь делать?
— Осуществить твой план. Ну, живее бери мой нож и влезай мне на плечи.
Молодой матрос на заставил повторять себе дважды;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Дикари победили.
— Быть может, даже убили его.
— Или взяли в плен.
— Это хуже всего.
— Нет, Диего, только бы они его не убили, а мы его спасем.
— Мы спасем!.. Да кто нас вытащит из этой тюрьмы? Ах, Кардосо, я потерял всякую надежду отсюда выйти.
— Нет, Диего, мы выйдем.
— Но каким же образом?.. Мы уже испробовали все способы, и ничто нам не удалось.
— А!..
— Что с тобой?
— Быть может, нам удастся разбить эти стены?
— Да ты с ума, что ли, сошел, друг мой?
— Нет, старина, не сошел.
— Так говори же скорее, или я сам сойду с ума.
— Только мы подвергаемся большой опасности.
— Я готов на все, лишь бы только не умереть здесь от голода и жажды.
— Давай сделаем мину.
— Мину?.. А как ее сделать?.. Порох-то где?..
— Разве с нами нет картечницы, полной зарядами, да и карманы наши также ими набиты — по крайней мере, у меня их более трехсот.
— Ах, как я глуп, Кардосо, я об этом и не подумал.
— Выкопаем в стволе дырку, вложим туда пороху и взорвем его.
— Но куда же мы спрячемся? Ведь, пожалуй, тогда и мы полетим на воздух вместе с деревом.
— Мы будем делать маленькие взрывы и притом наверху, а сами ляжем на дно и прикроемся мертвыми двуутробками.
— Отлично придумано, друг мой. Влезай мне на плечи, бери мой нож, у него твердое лезвие, и постарайся выковырять им дырку, как можно поглубже. Это будет трудная работа, потому что дерево это твердо, как железо, но с твоим терпением это тебе удастся.
Кардосо хотел влезть на плечи к Диего, когда снаружи вдруг послышались людские голоса.
— Это, верно, австралийцы?.. — прошептал Диего, и в глазах его блеснул злобный огонек.
— Да, — ответил Кардосо, — и они, быть может, собираются на нас напасть.
— Тем лучше, мне страшно хочется всех их перебить.
— Перебьем, старина. Ах, теперь я понимаю: вероятно, те, что явились раньше, ходили звать на помощь товарищей. Ну, погодите же, поганые обезьяны, попробуйте-ка сойти сюда!
— Они будут осаждать нас, Кардосо.
— А мы выйдем и дадим сражение.
— Молчи!.. Слышишь?
Что-то зашуршало по коре дерева. Послышался сдавленный шепот нескольких голосов. Очевидно, на дерево влезало несколько человек сразу.
Матросы прислонились к стенкам дупла один против другого, держа ружья наготове и подняв глаза к отверстию.
Немного погодя наверху показался дикарь и бросил в дупло зажженную ветвь банксии. Увидев моряков, он испустил крик торжества, но крик этот тотчас же превратился в предсмертный хрип.
Кардосо быстрым, как молния, движением поднял ружье и всадил ему пулю прямо в лоб.
Дикарь тотчас же исчез, слышно было, как его тело тяжело свалилось на землю. Снаружи послышались крики, становившиеся все громче и громче.
— Нам предстоит бороться с целым племенем, — сказал Диего. — К счастью, у нас хватит пуль на всех.
Наверху показалась другая голова, и чья-то рука бросила в дупло какой-то предмет, тяжело упавший на землю. Раздался другой выстрел, и еще один из нападающих свалился на землю, испустив страшный вой.
— Вот уже два! — сказал Кардосо. — Ну вы, там! Чья теперь очередь?..
— Ура! — воскликнул Диего своим могучим голосом. — Хорошенько этих обезьян, Кардосо!..
Но, кажется, дикари сочли, что с них достаточно и этих двух выстрелов, потому что на верху дупла не появлялось больше ни одной головы, к величайшему огорчению Диего, надеявшегося переколотить таким образом всех осаждающих.
Тем не менее австралийцы, вероятно, что-нибудь да придумывали, потому что снаружи дерева слышался оживленный говор. Без сомнения, они совещались о том, как бы вернее овладеть так решительно защищавшимися матросами.
Казалось, что решено было срубить громадное дерево, потому что послышался громкий стук топоров по его наружным стенкам. Каменные топоры работали с ожесточением, но они, должно быть, только тупились о крепкую древесину эвкалипта, не поддававшуюся даже стальным топорам.
— Приятного развлечения! — крикнул им Диего.
С полчаса продолжался этот град бешеных ударов, но затем он стих: должно быть, австралийцы убедились в тщетности своих усилий.
Немного спустя какой-то длинный и прямой предмет перелетел через край дупла и упал как раз перед носом Кардосо, чуть-чуть не ударив его по голове. Это было копье с довольно острым каменным наконечником. Вслед за первым упало второе, потом третье и четвертое.
— Черт возьми! — воскликнул Диего, отскакивая то вправо, то влево, чтобы его не проткнуло падающими копьями. — Вот еще новый род града! К счастью, мы видим, куда они падают, и можем вовремя сторониться от их ударов. Если у вас нет лучшего способа нас уничтожить, сеньоры, так уверяю вас, что вы только даром теряете время и оружие.
Этот чрезвычайно опасный дождь продолжался минут десять, затем он прекратился, быть может, потому, что у дикарей больше не оказалось копий; впрочем, последние не нанесли никакого вреда осажденным, так как они держались настороже и не давали себя ударить.
— Посмотрим, к каким метательным снарядам прибегнут они теперь, — заметил Диего.
— Кажется, что кто-то влезает на дерево, — сказал Кардосо.
— Тем хуже для него; они думают, что убили нас.
— Слышишь, старина?
— Да, кто-то влезает наверх. Ты готов?
— Я убью его, словно попугая, как только увижу.
В этот момент на краю отверстия показалась голова и нагнулась, чтобы взглянуть во внутренность дупла. Ободренный царящей там тишиной, человек перегнулся через край немного сильнее. Вдруг раздался выстрел, и он, пораженный меткой пулей Кардосо, перекувырнулся и слетел прямо на Диего.
— Тысяча молний! — воскликнул последний. — На нас нападают даже и мертвые.
— Ты не ранен? — с беспокойством спросил Кардосо.
— Нет, но если бы плечи мои были не столь крепки, так эта обезьяна наверняка переломила бы мне ключицу.
— Он мертв?
— Еще бы! Он не шевелится: ты всадил ему пулю прямо в череп. Ай, что это опять падает?
— Это камни, — сказал Кардосо.
— Что же, они, верно, хотят теперь побить нас каменьями? Ну, вот и камни перестали падать.
— Что же такое еще выдумали эти обезьяны?
— Наверно, ничего приятного для нас не выдумают.
— Ах, если бы я мог выглянуть наружу!
— Молчи!
— Что ты слышишь?
— Мне кажется, что я слышу какой-то треск.
— А я вижу дым.
— Каррамба!..
— Тысяча чертей!..
— Они хотят нас поджарить, старина.
— И не быть в состоянии выйти! Ох„ Какой бы я сделал из этих обезьян мармелад! Если дерево сухо, то мы изжаримся, словно бифштекс.
— Нет, дерево живое, и к тому же оно очень толсто и не легко загорится.
— Нужно скорее действовать, Кардосо.
— Что же ты хочешь делать?
— Осуществить твой план. Ну, живее бери мой нож и влезай мне на плечи.
Молодой матрос на заставил повторять себе дважды;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56