В это время милая девушка неслышно вышла наверх и с испуганным видом смотрела на драму, разыгрывавшуюся у нас на глазах. Вот шлюпка с безымянного судна подошла к самому борту черного парохода, название которого теперь ясно читалось: «Царь Океана».
— Не лучше ли тебе, Мэри, сойти вниз? — обратился к ней Родрик.
— Нет, пока вы оба здесь, и я останусь с вами, — заявила она. — Почему для меня какие-то исключения? Я слышала, что ты сказал, Родрик, и не хочу стоять между вашим добрым намерением и жизнью этих несчастных! — И она, ухватившись за мою руку, повисла у меня на руке, как бы ища во мне поддержку. Ее благородная смелость придала нам мужества.
— Я за то, чтобы оставаться здесь до конца, — заявил я, — а вы, капитан, и теперь хотели бы уйти?
— Это ваша яхта, господа, и ваши люди. Вся ответственность лежит на вас, а мне безразлично, мое дело — поступать согласно вашему желанию.
Слова его слышал весь экипаж, и среди людей поднялся глухой ропот. Тогда я выступил вперед, обратившись к ним со словами:
— Ребята, вы видите, что там происходит грязное Дело. Что именно, я не могу вам сказать, но несомненно, что английское судно старается уйти от преследующего его чужеземного судна и, весьма вероятно, будет нуждаться в нашей помощи и содействии. Решите, что нам делать, оставить ли его на произвол судьбы или поддержать, сколько можем?
В ответ на это люди ответили единогласным криком одобрения моего предложения, и капитан молча дал команду в машинное отделение, чтобы остановили ход. Теперь мы стояли так близко от обоих судов, что не могло быть никакого сомнения в том, что нас заметили.
С золотого судна на нас направили бинокли, а на «Царе Океана» выкинули сигнал о помощи.
Я смотрел теперь, как капитан пассажирского парохода переговаривался с людьми в шлюпке и, судя по всему, дело должно было кончиться плохо. А тогда наступала наша очередь! Однако дело кончилось совершенно иначе, чем все мы того ожидали.
В то время, когда рослый русый мужчина с грозными жестами переговаривался с капитаном «Царя Океана», с безымянного судна раздались три пронзительных свистка, и шлюпка, уже зацепившаяся багром за борт парохода, вдруг отчалила и с удивительной быстротой понеслась обратно к своему судну, где и была тотчас же поднята на борт.
Все это было исполнено с таким проворством, что не успели наши люди подивиться такому странному обороту дела, как шлюпка уже была на судне. Вся суетливая возня, минуту тому назад замеченная нами на золотом судне, вдруг, точно по мановению волшебной палочки, прекратилась — и снова все как будто вымерло на нем. А само оно, тронувшись с места, пронеслось мимо нас с такой быстротой, о какой я до сего времени не имел и понятия.
Наш экипаж с недоумением смотрел на этот маневр. Никто из нас не мог объяснить, что это могло значить. Ключ к разгадке дал нам не кто иной, как Франциско Паоло, очутившийся у меня за спиной. Его обыкновенно бледное, безучастное лицо было теперь возбужденным и красным от волнения.
— Ха! — воскликнул он. — Это американец! — и указал рукой на отдаленную точку горизонта. Тогда нам стало ясно, что его так взволновало: большой белый пароход шел на всех парах, и я сразу узнал по его форме, что это был американский пароход, возвращающийся на родину из Европы, где он присутствовал на английских морских маневрах; за ним следовали еще два других судна. Теперь мне было совершенно ясно, что золотой пират бежал от грозившей ему опасности попасться в западню и быть застигнутым в момент своих преступных действий американским судном, что для него было особенно нежелательно.
— У вас зоркий глаз, Паоло, — заметил я, — полагаю, что это очень удобно для нас обоих!
Помощник капитана сердито пожал плечами, многозначительно добавив:
— Да, может быть!
Теперь мое внимание было снова привлечено странным поведением пиратского судна. Оно вдруг как будто приостановилось на расстоянии какой-нибудь полумили у нас по левому борту.
С минуту все мы недоумевали, что оно собиралось делать, затем, когда оно, повернув, стало на всех парах уходить в открытое море, я увидел, что навстречу ему шел большой белый крейсер, по-видимому, хорошо вооруженный.
Наконец-то, подумал я, ему придется померяться силами с соперником, равным ему, и в ожидании схватки все мы точно замерли.
В продолжение нескольких минут оба судна стояли друг против друга. Американец поднимал сигнал за сигналом, но все они оставались без ответа. Только палубу безымянного судна наводнили сотни людей; все они возились около орудий. Было ясно, что пират принял какое-то решение, так как судно его, сделав медленный поворот, умеренным ходом прошло перед носом своего противника, и вдруг оба больших орудия дали залп по американскому судну. Снаряды упали прямо на палубу крейсера. Мачты, люди и палубная рубка — все это смешалось, превратившись в страшный хаос. Очевидно, американский крейсер не ожидал подобного нападения. Крики, вопли и стоны доносились с его палубы, — и все оно содрогалось под огнем неприятельских орудий. Нельзя было сомневаться в печальном для американца исходе сражения, но в это время подошли другие американские суда и открыли сильный огонь по пирату. Их громадные снаряды перелетали через наши головы, падая с такой силой и частотой в море, что брызги и волны взбаламутили всю поверхность. Тут уже и пират не выдержал, тем более, что и его судно получило три повреждения. Дав два последних залпа из своих башенных орудий, он стал уходить с той поразительной быстротой, которую судно уже раньше демонстрировало нам. Менее чем через пять минут оно было уже недосягаемо для пушек, а спустя десять минут американские суда принимали людей с поврежденного крейсера, тогда как противник их уже почти совершенно скрылся за горизонтом.
У нас на судне стоял теперь такой шум, что трудно было что-либо понять. После сильного напряжения наша команда громко выражала свою радость.
Многие были за то, чтобы сейчас же отправиться к пострадавшему пассажирскому пароходу, другие же требовали скорее уйти из этих вод. Переговорив между собой, мы решили спустить шлюпку, а спустя четверть часа были уже возле пассажирского судна. Нас радушно встретил капитан Росс, благодаривший в самых теплых выражениях за оказанное участие и горько жаловавшийся на действия безымянного судна.
— Двадцать лет, — говорил он со слезами на глазах, — я плаваю здесь, но в первый раз наталкиваюсь на подобное. Ведь это открытое пиратское нападение! Я не успокоюсь до тех пор, пока не заставлю вздернуть всех их на виселице! — И капитан грозно ударил кулаком по столу.
Вскоре подоспел и первый из американских крейсеров, по которому стрелял пират, капитан которого также приехал на пассажирский пароход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54