Сэр Перси не мог позволить ей видеть, как сильны его страдания.
Но теперь все должно быть хорошо. Она отбросит собственную гордость, расскажет ему обо всем, и вернутся те счастливые дни, когда они гуляли в лесах Фонтенбло, почти не разговаривая, ибо сэр Перси, как правило, был молчалив, но Маргерит ощущала, что вблизи его мужественного сердца она всегда найдет покой и счастье.
Чем больше Маргерит думала о событиях прошлой ночи, тем меньше она страшилась Шовлена и его интриг. Несомненно, ему не удалось открыть личность Алого Пимпернеля. И лорд Фэнкорт, и Шовлен уверяли ее, что в час ночи в столовой не было никого, кроме самого француза и сэра Перси… Конечно, ей надо было попросить подтверждения у мужа… Но как бы то ни было, не приходится бояться, что неизвестный отважный герой угодит в западню Шовлена; его смерть, во всяком случае, не будет на ее совести.
Разумеется, ее брат все еще в опасности, но сэр Перси дал слово, что Арман будет спасен, а возможность, что ее муж может потерпеть неудачу, не приходила в голову Маргерит. Когда Арман окажется в Англии, она больше не отпустит его во Францию.
Чувствуя себя почти полностью счастливой, Маргерит задвинула оконные занавесы, спасаясь от ослепительных лучей солнца, легла в постель, положила голову на подушку и заснула крепким и мирным сном.
Глава восемнадцатая
Таинственная эмблема
День уже был в разгаре, когда Маргерит проснулась, освеженная долгим сном. Луиза принесла ей свежее молоко и блюдо с фруктами, и она с аппетитом приступила к скромному завтраку.
Когда Маргерит жевала виноград, в ее голове теснились мысли, устремленные вслед высокой и стройной фигуре мужа, которого более чем пять часов назад она видела быстро скачущим прочь.
В ответ на ее энергичные расспросы Луиза сообщила, что грум вернулся домой с Султаном, оставив сэра Перси в Лондоне. Грум полагал, что его хозяин сел на борт своей шхуны, стоящей на якоре у Лондонского моста. Сэр Перси прискакал туда и, встретив Бриггса, шкипера «Мечты», отправил грума назад в Ричмонд вместе с Султаном.
Новости озадачили Маргерит. Что могло понадобиться сэру Перси на «Мечте»? Он сказал, что уезжает по поводу Армана… Разумеется, сэр Перси повсюду имел влиятельных друзей — возможно, он отправился в Гринвич или… Маргерит прекратила строить догадки — ведь муж обещал, что скоро вернется, и тогда он все ей объяснит…
Маргерит предстоял длинный и праздный день. Она ожидала посещения своей старой школьной подруги, юной Сюзанны де Турней. С присущим ей озорством Маргерит прошлой ночью в присутствии принца Уэльского попросила у графини, чтобы Сюзанна нанесла ей визит. Его королевское высочество приветствовал эту просьбу и заявил, что сам доставил бы себе удовольствие, пригласив обеих молодых дам. Графиня не осмелилась отказать и была вынуждена обещать отпустить Сюзанну провести счастливый день в Ричмонде с ее подругой.
Но Сюзанна еще не прибыла, и Маргерит оделась, готовясь спуститься вниз. Она казалась совсем юной девушкой в своем простом муслиновом платье с широким голубым поясом и кружевным фишю с несколькими поздними розами на груди.
Маргерит пересекла лестничную площадку снаружи своих апартаментов и остановилась у великолепной дубовой лестницы, ведущей на нижний этаж. Слева от нее располагались апартаменты мужа — анфилада комнат, в которую она практически никогда не заходила.
Она включала спальню, туалетную, гостиную и завершалась маленьким кабинетом, который, когда сэр Перси не находился в нем, всегда был заперт. Комната была на попечении Фрэнка, доверенного слуги хозяина дома. Никому не разрешалось туда входить. Впрочем, Маргерит и не пыталась это делать, а другие слуги, разумеется, не осмеливались нарушать строгий запрет.
Маргерит часто с добродушным презрением, которое она испытывала в последние месяцы по отношению к мужу, подшучивала над секретностью, окружающей его кабинет. Смеясь, она утверждала, что сэр Перси оберегает эту комнату от любопытных взоров, боясь, что кто-нибудь узнает о ее полной неприспособленности к кабинетным занятиям. Несомненно, наиболее значительным предметом мебели в ее четырех стенах является удобное мягкое кресло для сладких снов хозяина дома.
Маргерит вспомнила об этом в солнечное октябрьское утро, устремив взгляд в коридор. Фрэнк, очевидно, прибирал в комнатах хозяина, так как большинство дверей были открыты, в том числе и дверь кабинета.
Внезапно ею овладело детское любопытство и страстное желание заглянуть в святая святых ее супруга. Запрет, разумеется, не относится к ней, и Фрэнк вряд ли осмелится преградить ей путь. Все же она надеялась, что лакей занят в какой-нибудь из других комнат, и ей удастся заглянуть в кабинет незаметно.
Маргерит на цыпочках пересекла лестничную площадку и, словно жена Синей Бороды , дрожа от возбуждения и любопытства, остановилась на пороге, не решаясь идти дальше.
Дверь была слегка приоткрыта, и внутри ничего нельзя было разглядеть. Маргерит осторожно открыла дверь — в комнате не слышалось ни звука. Фрэнка явно не было в кабинете, и она храбро вошла внутрь.
Маргерит сразу же удивила суровая простота обстановки: темные и тяжелые портьеры, массивная дубовая мебель, пара географических карт на стене никак не ассоциировались у нее с праздным светским львом, завсегдатаем скачек и щеголеватым фатом, каким внешне казался сэр Перси Блейкни.
Никаких признаков поспешного отъезда хозяина в комнате не наблюдалось. Все находилось на своих местах, на полу не было ни клочка бумаги, все дверцы и ящики были закрыты, занавесы отодвинуты, впуская через открытое окно свежий утренний воздух.
В центре комнаты стоял громоздкий письменный стол, который, судя по его виду, уже давно служил хозяину кабинета. Слева от него стену от пола до потолка занимал помещенный в дорогую раму портрет женщины в полный рост, принадлежащий, как свидетельствовала подпись, кисти Буше . Это была мать Перси.
Маргерит почти ничего не знала о ней, кроме того, что она умерла за границей, больная телом и душой, когда Перси был еще ребенком. Очевидно, когда Буше писал ее портрет, она была очень красивой женщиной, и глядя на картину, Маргерит не могла не удивиться необычайному сходству матери и сына. Тот же самый гладкий квадратный лоб, увенчанный густыми светлыми волосами; тот же ленивый взгляд глубоко сидящих голубых глаз под четко очерченными бровями, в котором тем не менее ощущалась скрытая напряженность и страстность, озарявшая лицо Перси в прежние дни, до брака, и снова замеченная Маргерит сегодняшним утром, когда она подошла к нему и заговорила с теплотой и нежностью в голосе.
Изучив заинтересовавший ее портрет, Маргерит повернулась и снова посмотрела на письменный стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Но теперь все должно быть хорошо. Она отбросит собственную гордость, расскажет ему обо всем, и вернутся те счастливые дни, когда они гуляли в лесах Фонтенбло, почти не разговаривая, ибо сэр Перси, как правило, был молчалив, но Маргерит ощущала, что вблизи его мужественного сердца она всегда найдет покой и счастье.
Чем больше Маргерит думала о событиях прошлой ночи, тем меньше она страшилась Шовлена и его интриг. Несомненно, ему не удалось открыть личность Алого Пимпернеля. И лорд Фэнкорт, и Шовлен уверяли ее, что в час ночи в столовой не было никого, кроме самого француза и сэра Перси… Конечно, ей надо было попросить подтверждения у мужа… Но как бы то ни было, не приходится бояться, что неизвестный отважный герой угодит в западню Шовлена; его смерть, во всяком случае, не будет на ее совести.
Разумеется, ее брат все еще в опасности, но сэр Перси дал слово, что Арман будет спасен, а возможность, что ее муж может потерпеть неудачу, не приходила в голову Маргерит. Когда Арман окажется в Англии, она больше не отпустит его во Францию.
Чувствуя себя почти полностью счастливой, Маргерит задвинула оконные занавесы, спасаясь от ослепительных лучей солнца, легла в постель, положила голову на подушку и заснула крепким и мирным сном.
Глава восемнадцатая
Таинственная эмблема
День уже был в разгаре, когда Маргерит проснулась, освеженная долгим сном. Луиза принесла ей свежее молоко и блюдо с фруктами, и она с аппетитом приступила к скромному завтраку.
Когда Маргерит жевала виноград, в ее голове теснились мысли, устремленные вслед высокой и стройной фигуре мужа, которого более чем пять часов назад она видела быстро скачущим прочь.
В ответ на ее энергичные расспросы Луиза сообщила, что грум вернулся домой с Султаном, оставив сэра Перси в Лондоне. Грум полагал, что его хозяин сел на борт своей шхуны, стоящей на якоре у Лондонского моста. Сэр Перси прискакал туда и, встретив Бриггса, шкипера «Мечты», отправил грума назад в Ричмонд вместе с Султаном.
Новости озадачили Маргерит. Что могло понадобиться сэру Перси на «Мечте»? Он сказал, что уезжает по поводу Армана… Разумеется, сэр Перси повсюду имел влиятельных друзей — возможно, он отправился в Гринвич или… Маргерит прекратила строить догадки — ведь муж обещал, что скоро вернется, и тогда он все ей объяснит…
Маргерит предстоял длинный и праздный день. Она ожидала посещения своей старой школьной подруги, юной Сюзанны де Турней. С присущим ей озорством Маргерит прошлой ночью в присутствии принца Уэльского попросила у графини, чтобы Сюзанна нанесла ей визит. Его королевское высочество приветствовал эту просьбу и заявил, что сам доставил бы себе удовольствие, пригласив обеих молодых дам. Графиня не осмелилась отказать и была вынуждена обещать отпустить Сюзанну провести счастливый день в Ричмонде с ее подругой.
Но Сюзанна еще не прибыла, и Маргерит оделась, готовясь спуститься вниз. Она казалась совсем юной девушкой в своем простом муслиновом платье с широким голубым поясом и кружевным фишю с несколькими поздними розами на груди.
Маргерит пересекла лестничную площадку снаружи своих апартаментов и остановилась у великолепной дубовой лестницы, ведущей на нижний этаж. Слева от нее располагались апартаменты мужа — анфилада комнат, в которую она практически никогда не заходила.
Она включала спальню, туалетную, гостиную и завершалась маленьким кабинетом, который, когда сэр Перси не находился в нем, всегда был заперт. Комната была на попечении Фрэнка, доверенного слуги хозяина дома. Никому не разрешалось туда входить. Впрочем, Маргерит и не пыталась это делать, а другие слуги, разумеется, не осмеливались нарушать строгий запрет.
Маргерит часто с добродушным презрением, которое она испытывала в последние месяцы по отношению к мужу, подшучивала над секретностью, окружающей его кабинет. Смеясь, она утверждала, что сэр Перси оберегает эту комнату от любопытных взоров, боясь, что кто-нибудь узнает о ее полной неприспособленности к кабинетным занятиям. Несомненно, наиболее значительным предметом мебели в ее четырех стенах является удобное мягкое кресло для сладких снов хозяина дома.
Маргерит вспомнила об этом в солнечное октябрьское утро, устремив взгляд в коридор. Фрэнк, очевидно, прибирал в комнатах хозяина, так как большинство дверей были открыты, в том числе и дверь кабинета.
Внезапно ею овладело детское любопытство и страстное желание заглянуть в святая святых ее супруга. Запрет, разумеется, не относится к ней, и Фрэнк вряд ли осмелится преградить ей путь. Все же она надеялась, что лакей занят в какой-нибудь из других комнат, и ей удастся заглянуть в кабинет незаметно.
Маргерит на цыпочках пересекла лестничную площадку и, словно жена Синей Бороды , дрожа от возбуждения и любопытства, остановилась на пороге, не решаясь идти дальше.
Дверь была слегка приоткрыта, и внутри ничего нельзя было разглядеть. Маргерит осторожно открыла дверь — в комнате не слышалось ни звука. Фрэнка явно не было в кабинете, и она храбро вошла внутрь.
Маргерит сразу же удивила суровая простота обстановки: темные и тяжелые портьеры, массивная дубовая мебель, пара географических карт на стене никак не ассоциировались у нее с праздным светским львом, завсегдатаем скачек и щеголеватым фатом, каким внешне казался сэр Перси Блейкни.
Никаких признаков поспешного отъезда хозяина в комнате не наблюдалось. Все находилось на своих местах, на полу не было ни клочка бумаги, все дверцы и ящики были закрыты, занавесы отодвинуты, впуская через открытое окно свежий утренний воздух.
В центре комнаты стоял громоздкий письменный стол, который, судя по его виду, уже давно служил хозяину кабинета. Слева от него стену от пола до потолка занимал помещенный в дорогую раму портрет женщины в полный рост, принадлежащий, как свидетельствовала подпись, кисти Буше . Это была мать Перси.
Маргерит почти ничего не знала о ней, кроме того, что она умерла за границей, больная телом и душой, когда Перси был еще ребенком. Очевидно, когда Буше писал ее портрет, она была очень красивой женщиной, и глядя на картину, Маргерит не могла не удивиться необычайному сходству матери и сына. Тот же самый гладкий квадратный лоб, увенчанный густыми светлыми волосами; тот же ленивый взгляд глубоко сидящих голубых глаз под четко очерченными бровями, в котором тем не менее ощущалась скрытая напряженность и страстность, озарявшая лицо Перси в прежние дни, до брака, и снова замеченная Маргерит сегодняшним утром, когда она подошла к нему и заговорила с теплотой и нежностью в голосе.
Изучив заинтересовавший ее портрет, Маргерит повернулась и снова посмотрела на письменный стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62