— Ты великодушен, Лейф. А знаешь, что я посажу на той половине долины, которую ты мне даришь?
— Наверное, ячмень?
— И не подумаю! Ячмень хорош для бедных крестьян севера. Ячмень — грубый детина, заросший бородой, которая защищает его от мороза. А я мечтаю о счастливой долине, где допоздна не заходит солнце.
Тюркер отодвинул кости и задумчиво глядел вдаль. Быть может, в его памяти вдруг ожили забытые с детства картины природы его родины — страны франков. Разве не приходилось ему слышать, что там, на плодородной земле, все произрастало в изобилии?
— А ты мне так и не ответил, Тюркер, что ты посеешь или посадишь на своем косогоре.
— Я посажу виноград, Лейф Турлусон. Виноград, из которого делают вино. Ах, да ты ведь ни разу в жизни не пил вина, которое равняет людей с богами, вина, Лейф, перед которым любой напиток просто бурда! — Предвкушение блаженства преобразило лицо Тюркера. Глаза у него заблестели, и он причмокивал, словно уже прикладывался к краю незримой чаши. — Да будет благословенна земля, на которой мы высадимся, если на ней созревает виноград.
Все мужчины, оставив игры, подошли к ним.
Сигвал, жонглер, был недоволен тем, что Тюркер завладел вниманием моряков, и злобно возразил франку:
— Чтобы найти край виноградников, нужно плыть много дней на юг, в страну франков или иберов. А теперь у нас впереди только море да враждебные земли, населенные духами. Гренландия — последняя суша на западном пути.
Трое или четверо мужчин одобрительно заворчали, но Тюркер не обратил на них внимания.
— Не так давно мы думали, что Исландия — край земли, и любопытство не влекло нас дальше шхер Гунбьерна. Как знать, плывя на запад, не увидим ли мы вдруг берега Норвегии?
— Но ведь Норвегия на востоке, позади тебя, Тюркер!
Лукавые глаза франка так сощурились, что остались лишь две смеющиеся щелки.
— А если земля круглая и мы обогнем ее, разве мои слова окажутся глупыми?
Оглушительный взрыв смеха приветствовал эту шутку.
— Земля, по-твоему, круглая, как шлем? Да наш Тюркер самый удивительный врун, какого я когда-либо знал! — воскликнул Сигвал.
Лейф смеялся вместе со всеми:
— Если земля круглая, мы в один прекрасный день окажемся вниз головой.
— А из моря хлынет дождь, как с неба! — давился от хохота Гаральд Толстяк.
Тюркер потряхивал зажатыми в руке костями.
— Не смейся, Лейф, под солнцем много такого, чего смертным не понять.
До самого вечера шутка Тюркера служила пищей для разговоров, и все единодушно признали, что давно человеческие уста не произносили такой чудовищной нелепости.
В середине второго дня небо покрылось тучами, море заволновалось, но ветер по-прежнему нес «Большого змея» в нужном направлении. Холодные ливни сменяли друг друга, как будто тучи выливались одна за другой.
Однако приятный образ жизни на борту не изменился. Дядя Бьярни часами пел саги, которые все викинги и без того знали наизусть. Одаренный скальд вкладывал в них всю страсть своей души.
Днем и ночью моряки по двое несли вахту на носу корабля, сменяясь каждые два часа. Лейф всегда радовался, когда его товарищем оказывался Тюркер. Франк был неистощимым рассказчиком. Он сопровождал Эйрика Рыжего во всех его смелых походах и хранил в своей памяти воспоминания о любой вылазке или сражении. Лейф подозревал, что Тюркер приукрашивает события и толкует их на свой лад. Тем не менее, стоя на вахте и окидывая море рассеянным взглядом, юноша невольно поддавался чарам этого красноречия.
Ночи были ясные. Их бледный, молочный свет облегчал путь морякам, а над головой сквозь эту белизну успокоительно сияла самая яркая звезда из колесницы Одина, похожая на шляпку золотого гвоздя.
На четвертый день восход солнца разогнал легкий туман, висевший ночью над морем.
Тюркер, полузакрыв глаза, дремал, опершись на свернувшегося в кольца дракона. Он говорил ровным голосом, время от времени приподнимая веки, чтобы посмотреть, слушает ли его Лейф.
— Что значит плыть три дня по морю? Пустяк! Ничтожная пылинка времени. На западе, как и на востоке, можно открыть еще много земель, но мы, люди, хотим завладеть всем сразу. Ты не знал Торвальда Рыжего, отца Эйрика, которого убил Торстейн Торфинсон?
Торвальд был одним из последних настоящих морских ярлов. Он-то знал, что стоит лишь отойти от берегов Норвегии, как перед тобой откроются новые миры. Я был еще совсем мальчишкой, но Торвальд взял меня к себе на борт. Мы отправились из Нидароса на восток и шли так четыре дня, а потом, когда подул северный ветер, повернули на юг и в середине пятого дня увидели устье широкой реки, где оказалось множество китов мелкой породы. Мы плыли один день вверх по этой реке. И, хотя земля там замерзла и дули свирепые ветры, мы нашли людей, которые ютились в жилищах, сложенных из глыб льда. Они низкорослые, широкоскулые, а кожа на их лицах коричневая, как некоторые водоросли. Они смазывают волосы каким-то вонючим жиром и называют себя бьярмами (Бьярмы — финское племя (древнерусское — пермь), жившее на побережье Белого моря.). Я никогда не встречал более ловких стрелков из лука. Мы потребовали с них выкуп, и они доставили нам моржовые шкуры, китовый жир, ремни и птичьи перья. Самые богатые из них должны были каждый за себя уплатить особую дань: десять шкур выдры, две шкуры медведя, трех живых оленей, полный мешок пера и канаты, плетенные из тюленьих шкур, длиной в тройную длину нашего корабля. Торвальд Рыжий оставался там, пока все не было выплачено, а на это потребовался почти год. Ах, Лейф, Лейф, поверь мне, земные * сокровища разнообразны и неисчерпаемы! — Тюркер открыл правый глаз и глубоко вздохнул. — Но ни одно сокровище нельзя сравнить с виноградной лозой, отягченной гроздьями ягод!
Лейф снова перевел взгляд на море. Этот Тюркер и впрямь был удивительный человек.
— Тюркер! Эй, Тюркер! — вдруг закричал Лейф.
Волнение сдавило ему горло.
— Неужели уже земля? — спросил франк, даже не повернув головы.
Лейф чуть не бросился на него с кулаками. Как мог Тюркер в подобную минуту так владеть собой!
— Нет, это не земля, это… Да посмотри же, посмотри! — Он круто повернул франка, который показался ему легким, как пушинка. — Глаза меня не обманывают? Скажи же, Тюркер, ты видишь?
— Да, вижу. Я поражен, Лейф, право, поражен!
Глава II
ПОХОД ЙОРМА
Через четыре дня, после того как Йорм покинул Гренландию, его корабль бросил якорь во фьорде Эйрарбакки. Возвращение «Гуся» стало известно в селении. Дозорные,
прятавшиеся в расщелинах скал, уже более часа как подали сигнал о приближении торгового судна.
Исландцы, сгорая от любопытства, толпились на молу. Всем хотелось узнать, как живется в Гренландии и почему так внезапно появился Йорм.
— Ни одного слова о том, что там произошло!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41