— Одному Богу известно, как мы сможем выйти против ветра и пройти мимо Мьюстоуна.
— Боже правый, почему это наш адмирал не дает сигнала поднять якоря? — проворчал почтенный Чарльз Коффин после томительного почти часового ожидания.
— Видишь ли, Чарльз, — объяснил Хьюберт, — это, конечно, из-за сильного ветра, который сейчас дует в сторону запада. Если бы ветер ослаб, нас бы снесло еще дальше в подветренную сторону испанцев, что позволило бы им плыть за нами и спокойно высадиться на берегу, прежде чем мы смогли бы развернуться. Мыс Лизард, как тебе хорошо известно, лежит всего лишь в каких-то сорока пяти милях к юго-западу от нашей стоянки.
Хотя солнце опустилось и наконец совсем исчезло за горизонтом, английская флотилия оставалась на внешнем рейде Плимутского залива по той вполне уважительной причине, что и ветер стал спадать, и начался сильный прилив. Положение усугубилось зарядившим надолго моросящим дождем, сопровождающимся завесным туманом. Так что до отлива не было никакой надежды вывести в море большие королевские корабли и галионы Лондонского Сити. Да и то их пришлось бы верповать.
Однако вынужденная задержка оказалась небесполезной и позволила собраться на кораблях всем здоровым матросам. Теперь, когда враг подошел к английским берегам, многие скрывающиеся пришли наниматься добровольно: возвращались на службу и солдаты, списанные на берег для поправки здоровья. Вдобавок к сигнальным маякам над водой запылало столько фонарей и факелов, что гавань Плимута стала похожей на горящее озеро.
Незадолго до заката солнца к флагманским кораблям «Месть»и «Королевский ковчег» примчалось гонимое попутным ветром еще одно разведывательное судно с успокоительными сведениями: герцог Медина-Сидония положил свою огромную армаду в дрейф в четырех милях от берега против Утесов Додмена и чуть к западу от Фои. Позже один матрос из команды разведчика, соблазненный щедрыми предложениями отведать крепкого пива, перелез через поручень на палубу «Морского купца». Все, кто был на корабле, сгрудились вокруг этого невысокого, сильно загорелого одноглазого рыбака, который клялся и божился, что они насчитали свыше двухсот парусников, и суда все продолжают подходить из просторов Атлантики.
— Опознать их очень легко, — говорил он, запрокидывая голову и вливая эль себе в горло без всяких глотков.
— Как так? — потребовал пояснений Джордж Доусон.
— А так: у каждого их корабля на гроте нарисован большой красный крест, а на марселях и брамселях у них святые и ангелы и всякий прочий католический вздор
— А красные кресты у них такие же, как и у нас?
— Нет. Ихние выглядят так, — По выступившей на поручне росе рыбак начертал прямоугольный католический крест, или, как его еще называли, мальтийский, и еще один такой же, но с раздвоеными косицами — иерусалимский. — А наши проще и серьезней, как вот такой простой латинский крест. Скажу вам, братва, — он страшно повращал своим единственным глазом, — вы и представления не имеете, какие у них здоровенные корабли, а борта щетинятся пушками, как дикобразы иголками. Они привели с собой огромные высоченные каракки из Леванта, а галеры и галеасы из Генуи и других итальянских государств могут плавать независимо от ветра.
— А у нас таких нет? — спросил высоким голосом маленький юнга.
— Нет, — ответил ему хор голосов.
— А на каком из кораблей вымпел адмирала? — спросил Генри Уайэтт.
— Слышал, что на «Святом Мартине», но я в этом не уверен. — Над своей кружкой эля гость хмуро всмотрелся в напряженные, озабоченные лица сгрудившихся под факелами людей. — Трудненько нам будет отбивать этих проклятых папистов от наших берегов. Да храни нас Бог, если испанцы войдут в Портленд-саунд или окажутся позади острова Уайт.
После кажущегося фатальным промедления поступил приказ, чтобы крупные корабли и галионы верповались из Плимут-саунда. Это осуществляли следующим образом: в малой шлюпке на веслах перевозили в сторону моря один якорь и затем, пользуясь лебедкой, подтягивали корабль на якорной цепи; второй якорь, в свою очередь, тоже перемещали вперед.
Проще обстояло дело с небольшими военными кораблями, такими, как частные галионы, фрегаты и барки: собственные пинассы брали их на буксир и тащили до тех пор, пока паруса их не наполнялись слабеньким бризом, слава Богу, подувшим с северо-запада.
Хьюберт Коффин, Генри Уайэтт и другие капитаны Дрейка почти не спускали глаз с большого фонаря, сияющего желтоватым огнем над искусно отделанной кормовой галереей флагмана, медленно, но верно плывущего в сторону моря: из-за косого дождя и клубящегося тумана было очень непросто не потерять его из виду.
Рассвет застал эскадру Дрейка у Эддистоун-Рок на безопасном расстоянии от берега. За Дрейком далее по порядку шли лорд Хоуард Эффингем с главной боевой силой эскадры, затем, в опасной близости к берегу, те отряды, которым судьба предназначила драться под началом сэра Джона Хоукинса и Фробишера. Ни одного корабля этих двух последних отрядов еще не было видно наблюдателям Дрейка, когда перед самым рассветом флагманский корабль просигналил всем свернуть паруса.
Наступившее утро выявило численность англичан: пятьдесят четыре разнотоннажных судна. С них еще не заметили ни одного корабля с красным мальтийским или иерусалимским крестом на марселе.
Субботний день 20 июля 1588 года оказался почти безветренным, поэтому две эскадры стояли у берега, тяжело покачиваясь из стороны в сторону меж гладких валов, накатывающихся из Атлантики. Наступил полдень, но горизонт еще оставался чистым, не усеянным парусами, лишь проскользнуло несколько каботажных и рыболовных судов. Перепуганные рыбаки и торговцы старались поскорее убраться в гавани. Куда-то запропастились и отряды, которыми командовали сэр Джон Хоукинс на «Елизавете Бонавентур»и Мартин Фробишер.
Моряки начинали злиться и нервничать: ведь долго тянущийся день уже клонился к вечеру, смеркалось, а все еще не появилось ни одного красного креста, чтобы предложить им сражение.
Дрейк и его старшие офицеры придерживались того мнения, что, должно быть, испанцы очень медленно продвигаются вперед параллельно корнуоллскому берегу, дожидаясь отставших кораблей, которые должны занять свое место в широком подковообразном строю эскадры испанского главнокомандующего. Снова и снова артиллеристов призывали на их посты для тренировочных упражнений по зарядке и чистке пыжами орудий, пока наконец с крепкими ругательствами они не отказались от дальнейших учений.
А не могло бы так случиться, что доны повернули назад? Некоторые капитаны не отрицали такой возможности, ибо слишком уж медленно продвигалась армада, выйдя из Ла-Коруньи, рискуя остаться без достаточных запасов воды и провизии, особенно на этих своих мореходных крепостях, немилосердно забитых сухопутными войсками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
— Боже правый, почему это наш адмирал не дает сигнала поднять якоря? — проворчал почтенный Чарльз Коффин после томительного почти часового ожидания.
— Видишь ли, Чарльз, — объяснил Хьюберт, — это, конечно, из-за сильного ветра, который сейчас дует в сторону запада. Если бы ветер ослаб, нас бы снесло еще дальше в подветренную сторону испанцев, что позволило бы им плыть за нами и спокойно высадиться на берегу, прежде чем мы смогли бы развернуться. Мыс Лизард, как тебе хорошо известно, лежит всего лишь в каких-то сорока пяти милях к юго-западу от нашей стоянки.
Хотя солнце опустилось и наконец совсем исчезло за горизонтом, английская флотилия оставалась на внешнем рейде Плимутского залива по той вполне уважительной причине, что и ветер стал спадать, и начался сильный прилив. Положение усугубилось зарядившим надолго моросящим дождем, сопровождающимся завесным туманом. Так что до отлива не было никакой надежды вывести в море большие королевские корабли и галионы Лондонского Сити. Да и то их пришлось бы верповать.
Однако вынужденная задержка оказалась небесполезной и позволила собраться на кораблях всем здоровым матросам. Теперь, когда враг подошел к английским берегам, многие скрывающиеся пришли наниматься добровольно: возвращались на службу и солдаты, списанные на берег для поправки здоровья. Вдобавок к сигнальным маякам над водой запылало столько фонарей и факелов, что гавань Плимута стала похожей на горящее озеро.
Незадолго до заката солнца к флагманским кораблям «Месть»и «Королевский ковчег» примчалось гонимое попутным ветром еще одно разведывательное судно с успокоительными сведениями: герцог Медина-Сидония положил свою огромную армаду в дрейф в четырех милях от берега против Утесов Додмена и чуть к западу от Фои. Позже один матрос из команды разведчика, соблазненный щедрыми предложениями отведать крепкого пива, перелез через поручень на палубу «Морского купца». Все, кто был на корабле, сгрудились вокруг этого невысокого, сильно загорелого одноглазого рыбака, который клялся и божился, что они насчитали свыше двухсот парусников, и суда все продолжают подходить из просторов Атлантики.
— Опознать их очень легко, — говорил он, запрокидывая голову и вливая эль себе в горло без всяких глотков.
— Как так? — потребовал пояснений Джордж Доусон.
— А так: у каждого их корабля на гроте нарисован большой красный крест, а на марселях и брамселях у них святые и ангелы и всякий прочий католический вздор
— А красные кресты у них такие же, как и у нас?
— Нет. Ихние выглядят так, — По выступившей на поручне росе рыбак начертал прямоугольный католический крест, или, как его еще называли, мальтийский, и еще один такой же, но с раздвоеными косицами — иерусалимский. — А наши проще и серьезней, как вот такой простой латинский крест. Скажу вам, братва, — он страшно повращал своим единственным глазом, — вы и представления не имеете, какие у них здоровенные корабли, а борта щетинятся пушками, как дикобразы иголками. Они привели с собой огромные высоченные каракки из Леванта, а галеры и галеасы из Генуи и других итальянских государств могут плавать независимо от ветра.
— А у нас таких нет? — спросил высоким голосом маленький юнга.
— Нет, — ответил ему хор голосов.
— А на каком из кораблей вымпел адмирала? — спросил Генри Уайэтт.
— Слышал, что на «Святом Мартине», но я в этом не уверен. — Над своей кружкой эля гость хмуро всмотрелся в напряженные, озабоченные лица сгрудившихся под факелами людей. — Трудненько нам будет отбивать этих проклятых папистов от наших берегов. Да храни нас Бог, если испанцы войдут в Портленд-саунд или окажутся позади острова Уайт.
После кажущегося фатальным промедления поступил приказ, чтобы крупные корабли и галионы верповались из Плимут-саунда. Это осуществляли следующим образом: в малой шлюпке на веслах перевозили в сторону моря один якорь и затем, пользуясь лебедкой, подтягивали корабль на якорной цепи; второй якорь, в свою очередь, тоже перемещали вперед.
Проще обстояло дело с небольшими военными кораблями, такими, как частные галионы, фрегаты и барки: собственные пинассы брали их на буксир и тащили до тех пор, пока паруса их не наполнялись слабеньким бризом, слава Богу, подувшим с северо-запада.
Хьюберт Коффин, Генри Уайэтт и другие капитаны Дрейка почти не спускали глаз с большого фонаря, сияющего желтоватым огнем над искусно отделанной кормовой галереей флагмана, медленно, но верно плывущего в сторону моря: из-за косого дождя и клубящегося тумана было очень непросто не потерять его из виду.
Рассвет застал эскадру Дрейка у Эддистоун-Рок на безопасном расстоянии от берега. За Дрейком далее по порядку шли лорд Хоуард Эффингем с главной боевой силой эскадры, затем, в опасной близости к берегу, те отряды, которым судьба предназначила драться под началом сэра Джона Хоукинса и Фробишера. Ни одного корабля этих двух последних отрядов еще не было видно наблюдателям Дрейка, когда перед самым рассветом флагманский корабль просигналил всем свернуть паруса.
Наступившее утро выявило численность англичан: пятьдесят четыре разнотоннажных судна. С них еще не заметили ни одного корабля с красным мальтийским или иерусалимским крестом на марселе.
Субботний день 20 июля 1588 года оказался почти безветренным, поэтому две эскадры стояли у берега, тяжело покачиваясь из стороны в сторону меж гладких валов, накатывающихся из Атлантики. Наступил полдень, но горизонт еще оставался чистым, не усеянным парусами, лишь проскользнуло несколько каботажных и рыболовных судов. Перепуганные рыбаки и торговцы старались поскорее убраться в гавани. Куда-то запропастились и отряды, которыми командовали сэр Джон Хоукинс на «Елизавете Бонавентур»и Мартин Фробишер.
Моряки начинали злиться и нервничать: ведь долго тянущийся день уже клонился к вечеру, смеркалось, а все еще не появилось ни одного красного креста, чтобы предложить им сражение.
Дрейк и его старшие офицеры придерживались того мнения, что, должно быть, испанцы очень медленно продвигаются вперед параллельно корнуоллскому берегу, дожидаясь отставших кораблей, которые должны занять свое место в широком подковообразном строю эскадры испанского главнокомандующего. Снова и снова артиллеристов призывали на их посты для тренировочных упражнений по зарядке и чистке пыжами орудий, пока наконец с крепкими ругательствами они не отказались от дальнейших учений.
А не могло бы так случиться, что доны повернули назад? Некоторые капитаны не отрицали такой возможности, ибо слишком уж медленно продвигалась армада, выйдя из Ла-Коруньи, рискуя остаться без достаточных запасов воды и провизии, особенно на этих своих мореходных крепостях, немилосердно забитых сухопутными войсками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141