Кто только назвал это море Красным? Говорят, что порой в нем какие-то водоросли так обильно разрастаются, что вода приобретает красный оттенок. Может быть, это и так, но в эти вечерние часы вся бухта казалась словно накрытой огромным куском стекла. Таким же гладким и зеленым, как и то, что лежало на столе в дядином кабинете…
Нет, не к месту сейчас дом вспоминать. Вон на якоре стоит крейсер. Силуэт у него довольно странный — две короткие широкие трубы и между ними высокая тонкая мачта. Серые борта ощетинились многочисленными орудийными стволами, а на носу длинный стальной клюв, едва выступающий над поверхностью воды. Таран.
Это оружие такое же древнее, как и само мореплавание. Благодаря паровой машине, давшей возможность кораблям двигаться в любом направлении вне зависимости от силы ветра, таран возродился в девятнадцатом веке. Закованные в стальные плиты, неуязвимые ни для ядер гладкоствольных пушек, ни для снарядов еще молодой нарезной артиллерии, пароходы-тараны прославились в морских сражениях во время гражданской войны в США и в войнах латиноамериканских государств. Однако подлинным триумфом тарана стало сражение австрийского и итальянского флотов у острова Лисса в Адриатическом море.
По числу своих кораблей итальянский флот имел почти трехкратное превосходство над противником, и казалось, что исход сражения предрешен. Но артиллерийская дуэль не принесла ощутимых результатов, а клубы порохового дыма мешали вести наблюдение. Итальянские корабли потеряли боевой порядок. Этим немедленно воспользовались австрийцы и пошли на таран. За несколько минут два лучших итальянских броненосца были отправлены на дно. Остальные поспешили отойти к своим берегам. Австрийцы торжествовали — их флот не потерял ни одного корабля!
После этого сражения на всех крупных верфях мира началось лихорадочное строительство кораблей, снабженных тараном. Каждый военный флот хотел иметь их в своем составе. Однако нашлись и скептики, которые утверждали, что итальянцы потерпели поражение только из-за собственной неорганизованности. Отмечалось, что их корабли пошли в бой, не имея полного запаса снарядов и угля для машин, поэтому командование и действовало весьма нерешительно. Да и сам итальянский адмирал в самом начале боя вдруг решил изменить боевой порядок эскадры и перебрался с одного корабля на другой. При этом он и его штабные так спешили, что забыли взять с собой флаг командующего. В результате во время сражения командиры кораблей, не знавшие о новом местопребывании своего адмирала, напрасно ожидали приказов с прежнего флагманского броненосца и не обращали внимания на сигнальные флажки, которые поднимались на реях другого корабля.
Со дня сражения при Лиссе прошло почти тридцать лет, и список кораблей и судов, погибших от таранных ударов, значительно вырос. Но он не стал предметом гордости для военных флотов мира. В собственных гаванях и в районах учений от столкновений с пароходами-таранами несли потери свои же эскадры. Совсем недавно всех потрясла катастрофа, случившаяся в британском флоте. Во время обычного учебного похода флагманский броненосец «Виктория» был протаранен другим кораблем и затонул в считанные минуты. На его борту погибли командующий флотом и сотни моряков. Тем не менее приверженцы тарана продолжали верить в силу этого вида оружия. Поседевшие в океанах заслуженные адмиралы с презрением отвергали бредовые идеи молодых офицеров, рассуждающих о возросшей мощи артиллерийских орудий, дальномерах, сложных и дорогих приборах для управления стрельбой. Не говоря уж о тех юнцах, из которых еще не выветрились идейки французского сочинителя Жюля Верна и которые что-то лепетали о самодвижущихся минах, выпускаемых с подводных плавательных аппаратов, и взрывных снарядах, сбрасываемых с воздушных шаров…
Ладно, пускай о преимуществах и недостатках тарана спорят специалисты. Но если этот крейсер настигнет «Кострому», то уж без труда насадит ее на свой стальной клюв, как муху на булавку.
С борта крейсера что-то прокричал стоявший у трапа часовой. В ответ Дмитрий помахал конвертом и ответил на плохом французском языке.
— Консульство Италия! Капитан Энрике письмо! Твой капитан очень надо!
На палубе показался человек с серебряными нашивками на воротнике, послушал и сделал знак подняться на борт. Дмитрий повернулся к лодочнику:
— Почтенный, сейчас отдам бумагу начальнику франков и вернусь. Клянусь Пророком, полностью расплачусь, когда окажемся на берегу, а пока получи задаток.
— Да сопутствует тебе удача, юноша, — сочувственно вздохнул седой лодочник. — Когда имеешь дело с этими неверными, никогда не знаешь, чем оно закончится. Не забудь — как войдешь в их покои, обязательно сними феску. Есть у них глупый обычай обнажать голову в жилище. Все нормальные люди так поступают только при входе в баню.
На палубе Дмитрия окружили вооруженные матросы. Тип с нашивками на воротнике быстро обыскал его, забрал бумаги и скрылся в люке. Солнце зашло, и потянул предвестник ночи — легкий ветерок. Зарябил воду, развернул на корме крейсера красно-бело-зеленый итальянский флаг…
«Будь внимателен, казак. Ты на чужой территории и под чужим именем. Ошибок делать нельзя — расправа будет короткой. Может так случиться, что восхода солнца ты уже и не увидишь».
Под конвоем повели куда-то внутрь корабля, шли узкими коридорами, спускались по крутым трапам, наконец привели в каюту, обставленную мягкой мебелью, пропитанной запахом дорогих сигар и крепких мужских духов. За столом красного дерева, украшенном бронзовыми завитушками, удобно устроился полный господин, закутанный в халат из алого шелка. Его огромный мясистый нос навис над крохотными усиками и узкой полоской бороды, а под мохнатыми бровями у самой переносицы сошлись глаза, темные и крупные, словно маслины. Угадав в нем командира корабля, Дмитрий бухнулся на колени, по обычаям Востока ткнулся лбом в пушистый ковер у стола. На своем французском забормотал приветствия.
— Встань с пола и сними феску, — раздалось у него за спиной. Арабские слова звучали четко, но с заметным акцентом. — Перед тобой не турецкий ага, a капитан лучшего крейсера итальянского королевского флота.
Дмитрий взглянул на говорившего. Плотный загорелый майор в синем армейском мундире сидел за небольшим столом в углу каюты, держал бумаги из привезенного конверта. На левой руке не хватает трех пальцев. Не зря Василий Ильич долго приговаривал свое любимое «думаем сюда» и водил карандашом по схеме операции, испещренной кружками и стрелками, обозначавшими ее участников и последовательность их действий. Поэтому появление на крейсере беспалого майора, возглавлявшего итальянскую агентуру в Египте, не стало неожиданностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Нет, не к месту сейчас дом вспоминать. Вон на якоре стоит крейсер. Силуэт у него довольно странный — две короткие широкие трубы и между ними высокая тонкая мачта. Серые борта ощетинились многочисленными орудийными стволами, а на носу длинный стальной клюв, едва выступающий над поверхностью воды. Таран.
Это оружие такое же древнее, как и само мореплавание. Благодаря паровой машине, давшей возможность кораблям двигаться в любом направлении вне зависимости от силы ветра, таран возродился в девятнадцатом веке. Закованные в стальные плиты, неуязвимые ни для ядер гладкоствольных пушек, ни для снарядов еще молодой нарезной артиллерии, пароходы-тараны прославились в морских сражениях во время гражданской войны в США и в войнах латиноамериканских государств. Однако подлинным триумфом тарана стало сражение австрийского и итальянского флотов у острова Лисса в Адриатическом море.
По числу своих кораблей итальянский флот имел почти трехкратное превосходство над противником, и казалось, что исход сражения предрешен. Но артиллерийская дуэль не принесла ощутимых результатов, а клубы порохового дыма мешали вести наблюдение. Итальянские корабли потеряли боевой порядок. Этим немедленно воспользовались австрийцы и пошли на таран. За несколько минут два лучших итальянских броненосца были отправлены на дно. Остальные поспешили отойти к своим берегам. Австрийцы торжествовали — их флот не потерял ни одного корабля!
После этого сражения на всех крупных верфях мира началось лихорадочное строительство кораблей, снабженных тараном. Каждый военный флот хотел иметь их в своем составе. Однако нашлись и скептики, которые утверждали, что итальянцы потерпели поражение только из-за собственной неорганизованности. Отмечалось, что их корабли пошли в бой, не имея полного запаса снарядов и угля для машин, поэтому командование и действовало весьма нерешительно. Да и сам итальянский адмирал в самом начале боя вдруг решил изменить боевой порядок эскадры и перебрался с одного корабля на другой. При этом он и его штабные так спешили, что забыли взять с собой флаг командующего. В результате во время сражения командиры кораблей, не знавшие о новом местопребывании своего адмирала, напрасно ожидали приказов с прежнего флагманского броненосца и не обращали внимания на сигнальные флажки, которые поднимались на реях другого корабля.
Со дня сражения при Лиссе прошло почти тридцать лет, и список кораблей и судов, погибших от таранных ударов, значительно вырос. Но он не стал предметом гордости для военных флотов мира. В собственных гаванях и в районах учений от столкновений с пароходами-таранами несли потери свои же эскадры. Совсем недавно всех потрясла катастрофа, случившаяся в британском флоте. Во время обычного учебного похода флагманский броненосец «Виктория» был протаранен другим кораблем и затонул в считанные минуты. На его борту погибли командующий флотом и сотни моряков. Тем не менее приверженцы тарана продолжали верить в силу этого вида оружия. Поседевшие в океанах заслуженные адмиралы с презрением отвергали бредовые идеи молодых офицеров, рассуждающих о возросшей мощи артиллерийских орудий, дальномерах, сложных и дорогих приборах для управления стрельбой. Не говоря уж о тех юнцах, из которых еще не выветрились идейки французского сочинителя Жюля Верна и которые что-то лепетали о самодвижущихся минах, выпускаемых с подводных плавательных аппаратов, и взрывных снарядах, сбрасываемых с воздушных шаров…
Ладно, пускай о преимуществах и недостатках тарана спорят специалисты. Но если этот крейсер настигнет «Кострому», то уж без труда насадит ее на свой стальной клюв, как муху на булавку.
С борта крейсера что-то прокричал стоявший у трапа часовой. В ответ Дмитрий помахал конвертом и ответил на плохом французском языке.
— Консульство Италия! Капитан Энрике письмо! Твой капитан очень надо!
На палубе показался человек с серебряными нашивками на воротнике, послушал и сделал знак подняться на борт. Дмитрий повернулся к лодочнику:
— Почтенный, сейчас отдам бумагу начальнику франков и вернусь. Клянусь Пророком, полностью расплачусь, когда окажемся на берегу, а пока получи задаток.
— Да сопутствует тебе удача, юноша, — сочувственно вздохнул седой лодочник. — Когда имеешь дело с этими неверными, никогда не знаешь, чем оно закончится. Не забудь — как войдешь в их покои, обязательно сними феску. Есть у них глупый обычай обнажать голову в жилище. Все нормальные люди так поступают только при входе в баню.
На палубе Дмитрия окружили вооруженные матросы. Тип с нашивками на воротнике быстро обыскал его, забрал бумаги и скрылся в люке. Солнце зашло, и потянул предвестник ночи — легкий ветерок. Зарябил воду, развернул на корме крейсера красно-бело-зеленый итальянский флаг…
«Будь внимателен, казак. Ты на чужой территории и под чужим именем. Ошибок делать нельзя — расправа будет короткой. Может так случиться, что восхода солнца ты уже и не увидишь».
Под конвоем повели куда-то внутрь корабля, шли узкими коридорами, спускались по крутым трапам, наконец привели в каюту, обставленную мягкой мебелью, пропитанной запахом дорогих сигар и крепких мужских духов. За столом красного дерева, украшенном бронзовыми завитушками, удобно устроился полный господин, закутанный в халат из алого шелка. Его огромный мясистый нос навис над крохотными усиками и узкой полоской бороды, а под мохнатыми бровями у самой переносицы сошлись глаза, темные и крупные, словно маслины. Угадав в нем командира корабля, Дмитрий бухнулся на колени, по обычаям Востока ткнулся лбом в пушистый ковер у стола. На своем французском забормотал приветствия.
— Встань с пола и сними феску, — раздалось у него за спиной. Арабские слова звучали четко, но с заметным акцентом. — Перед тобой не турецкий ага, a капитан лучшего крейсера итальянского королевского флота.
Дмитрий взглянул на говорившего. Плотный загорелый майор в синем армейском мундире сидел за небольшим столом в углу каюты, держал бумаги из привезенного конверта. На левой руке не хватает трех пальцев. Не зря Василий Ильич долго приговаривал свое любимое «думаем сюда» и водил карандашом по схеме операции, испещренной кружками и стрелками, обозначавшими ее участников и последовательность их действий. Поэтому появление на крейсере беспалого майора, возглавлявшего итальянскую агентуру в Египте, не стало неожиданностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149