Ей так не терпится выйти замуж, что она только и думает о свадьбе. А больше ей нечем заняться, кроме как «ругать и осуждать все вокруг», включая погоду.
Впрочем, другие свидетельства показывают Марию в совершенно ином свете. Она была занята, это верно, но в некоторые моменты королева позволяла себе расслабиться и поразмышлять о грядущем семейном счастье. Однажды вечером после ужина адмирал Уильям Говард, грубовато-добродушный балагур, чьи тяжеловесные шуточки иногда доставляли ему неприятности, наклонился к Марии, «погруженной в мысли», что-то сказал ей тихим голосом, а затем повернулся к Ренару, который сидел здесь же за столом, и спросил, не хочет ли посол знать, что он сейчас сказал королеве. Смущенная улыбающаяся Мария попыталась остановить Говарда, по не тут-то было. Показав на пустое кресло рядом с королевой, он объявил, что желал бы сейчас видеть в нем Филиппа, который «прогонит все заботы». Мария покраснела и притворно заворчала на адмирала, на что он, посмеиваясь, ответил, что пусть королева не лукавит, потому что на самом деле его слова ей очень понравились. Королева не удержалась от смеха, и к ней тут же присоединились все находящиеся в комнате придворные.
ГЛАВА 37
О дама моей мечты,
Неужто столь близко ты,
Иль вижу тебя во сне?
Твой сладкий голос летит
Стрелою к моей груди,
Приди же в объятья ко мне!
В июне 1554 года Филипп Благоразумный, погрузив на корабли своих людей и сокровища, собрался пуститься в плавание. Путь в Англию был не близкий, а море суровое. Отец повелел ему прибыть «как можно скромнее», и потому принц взял с собой всего лишь девять тысяч аристократов, воинов и слуг, тысячу лошадей и мулов и три миллиона дукатов. Все это уместилось на каких-то 125 кораблях. В поездку с принцем отправлялись двадцать испанских аристократов самого высокого ранга со своими свитами и множеством слуг. Ренара больше всего расстраивало то, что их должны были сопровождать также жены. Посол предупреждал Филиппа, что присутствие в его окружении испанских герцогинь и графинь может привести к нежелательным эксцессам. Вряд ли можно было рассчитывать, что испанские аристократки смогут по примеру своих мужей справиться со своей неприязнью к англичанам. Но принца уговорить не удалось, он согласился лишь на то, чтобы не брать с собой незамужних женщин.
Аристократы аристократами, но большая часть людей, которые должны были плыть с Филиппом, ступать на английскую землю не имели права. В основном это были воины, которые по условиям брачного договора отправлялись с принцем, чтобы охранять его от нападения на море. По прибытии на место им надлежало оставаться на кораблях. В Англии Филиппа должны были сопровождать только сто испанских гвардейцев в ярких желто-красных мундирах и сто германцев в похожих мундирах с шелковыми одеждами поверх, «поскольку в их обычае было иметь смелые наряды», плюс еще всадники-лучники. Ренар просил не брать их ни в коем случае и вообще советовал принцу переодеть часть своих воинов слугами, а аркебузы вынести на берег в ящиках, но тот счел это ниже своего достоинства. Пусть будет что будет. В любом случае он отдавал себя в руки английских союзников, доверяясь будущей жене, которая обещала уберечь жениха от любых посягательств на его честь и жизнь.
Что касается гардероба Филиппа, то Карл V никаких ограничений на это не накладывал, поэтому за несколько месяцев до того, как покинуть свою столицу, принц повелел засадить за работу королевских портных, ткачей и вышивальщиц из города Вальядолид. Они трудились день и ночь над шитьем великолепных камзолов и парадных костюмов, которые могли понадобиться принцу, когда он прибудет ко двору своей невесты. Один из дворян его свиты оставил подробное описание одежд, подготовленных для Филиппа: костюмы Из малинового бархата, серого атласа и белого шелкового бархата, подбитые атласом и серебряной парчой, украшенные прекрасной вышивкой, золотом, серебром и драгоценными камнями. Один камзол был весь покрыт свешивающимися золотыми цепочками, перевитыми серебряными нитями, и листьями из серебряной филиграни. Несколько парадных накидок и камзолов принца были так богато украшены золотом, серебром и бисером, что под всем этим невозможно было даже различить цвет ткани. Свои великолепные костюмы Филипп дополнял украшениями, которые надевал на запястья и вокруг шеи. Ему нравилось также вешать на плечи золотые цепи и закручивать их вокруг шляп. Этот дивный наряд довершало усыпанное драгоценностями и украшенное восхитительным орнаментом оружие.
Гардероб Филиппа больше подходил правящему королю, чем принцу-жениху. Он, кажется, вообще уже начал думать о себе как о короле и культивировать королевский стиль. В посланиях советникам Марии он подписывался Philippus Rex.
Эта бестактность определенно оскорбила бы английских лордов, если бы не Ренар. Посол просто не вручал эти письма адресатам, а передавал послания принца устно.
В какой-то мере ошибки Филиппа были извинительными. Испанец из обслуги Марии, Антонио де Гаррас, сообщил принцу, что тот уже вроде бы провозглашен королем, вот Филипп и возомнил себя таковым. Но более опытные государственные мужи никогда бы не допустили такого серьезного нарушения дипломатического этикета. Этот инцидент подтверждал опасения многих в правительстве императора, что Филипп может себя каким-то образом обесчестить или предстать перед англичанами столь же высокомерным, каким его воспринимали в других странах, куда он приезжал и где неизменно вызывал к себе острую неприязнь. Посол императора в Риме написал Филиппу предостерегающее письмо, советуя уступать англичанам во всем и быть доброжелательным насколько возможно. «Ради Бога, — писал он, — старайтесь быть приятным». Ренар забрасывал принца примерно такими же советами, а император, не склонный считать, что Филипп окажется способным руководствоваться собственным здравомыслием, полагался на герцога Альбу. Тот должен был руководить всеми действиями Филиппа, но в очень деликатной форме, чтобы у принца создавалось впечатление, что это он сам все решает по своему разумению. «Прошу вас, — писал Карл Альбе незадолго до отплытия флотилии Филиппа в Англию, — проследите за манерами моего сына, чтобы они были правильными. Должен вам сказать, что это очень важно, иначе бы я вообще этот разговор не затевал».
Одним из самых больших промахов Филиппа было отсутствие у него проявления внимания к невесте. Он не писал ей до середины мая и не послал ни одного подарка, чтобы хоть как-то отметить помолвку, как советовал сделать ему отец. После подписания брачного договора Карл отправил Марии в подарок большой красивый бриллиант с теплым посланием, в котором говорилось, что теперь он «считает ее своей дочерью», но ей бы, конечно, хотелось получить весточку от его сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
Впрочем, другие свидетельства показывают Марию в совершенно ином свете. Она была занята, это верно, но в некоторые моменты королева позволяла себе расслабиться и поразмышлять о грядущем семейном счастье. Однажды вечером после ужина адмирал Уильям Говард, грубовато-добродушный балагур, чьи тяжеловесные шуточки иногда доставляли ему неприятности, наклонился к Марии, «погруженной в мысли», что-то сказал ей тихим голосом, а затем повернулся к Ренару, который сидел здесь же за столом, и спросил, не хочет ли посол знать, что он сейчас сказал королеве. Смущенная улыбающаяся Мария попыталась остановить Говарда, по не тут-то было. Показав на пустое кресло рядом с королевой, он объявил, что желал бы сейчас видеть в нем Филиппа, который «прогонит все заботы». Мария покраснела и притворно заворчала на адмирала, на что он, посмеиваясь, ответил, что пусть королева не лукавит, потому что на самом деле его слова ей очень понравились. Королева не удержалась от смеха, и к ней тут же присоединились все находящиеся в комнате придворные.
ГЛАВА 37
О дама моей мечты,
Неужто столь близко ты,
Иль вижу тебя во сне?
Твой сладкий голос летит
Стрелою к моей груди,
Приди же в объятья ко мне!
В июне 1554 года Филипп Благоразумный, погрузив на корабли своих людей и сокровища, собрался пуститься в плавание. Путь в Англию был не близкий, а море суровое. Отец повелел ему прибыть «как можно скромнее», и потому принц взял с собой всего лишь девять тысяч аристократов, воинов и слуг, тысячу лошадей и мулов и три миллиона дукатов. Все это уместилось на каких-то 125 кораблях. В поездку с принцем отправлялись двадцать испанских аристократов самого высокого ранга со своими свитами и множеством слуг. Ренара больше всего расстраивало то, что их должны были сопровождать также жены. Посол предупреждал Филиппа, что присутствие в его окружении испанских герцогинь и графинь может привести к нежелательным эксцессам. Вряд ли можно было рассчитывать, что испанские аристократки смогут по примеру своих мужей справиться со своей неприязнью к англичанам. Но принца уговорить не удалось, он согласился лишь на то, чтобы не брать с собой незамужних женщин.
Аристократы аристократами, но большая часть людей, которые должны были плыть с Филиппом, ступать на английскую землю не имели права. В основном это были воины, которые по условиям брачного договора отправлялись с принцем, чтобы охранять его от нападения на море. По прибытии на место им надлежало оставаться на кораблях. В Англии Филиппа должны были сопровождать только сто испанских гвардейцев в ярких желто-красных мундирах и сто германцев в похожих мундирах с шелковыми одеждами поверх, «поскольку в их обычае было иметь смелые наряды», плюс еще всадники-лучники. Ренар просил не брать их ни в коем случае и вообще советовал принцу переодеть часть своих воинов слугами, а аркебузы вынести на берег в ящиках, но тот счел это ниже своего достоинства. Пусть будет что будет. В любом случае он отдавал себя в руки английских союзников, доверяясь будущей жене, которая обещала уберечь жениха от любых посягательств на его честь и жизнь.
Что касается гардероба Филиппа, то Карл V никаких ограничений на это не накладывал, поэтому за несколько месяцев до того, как покинуть свою столицу, принц повелел засадить за работу королевских портных, ткачей и вышивальщиц из города Вальядолид. Они трудились день и ночь над шитьем великолепных камзолов и парадных костюмов, которые могли понадобиться принцу, когда он прибудет ко двору своей невесты. Один из дворян его свиты оставил подробное описание одежд, подготовленных для Филиппа: костюмы Из малинового бархата, серого атласа и белого шелкового бархата, подбитые атласом и серебряной парчой, украшенные прекрасной вышивкой, золотом, серебром и драгоценными камнями. Один камзол был весь покрыт свешивающимися золотыми цепочками, перевитыми серебряными нитями, и листьями из серебряной филиграни. Несколько парадных накидок и камзолов принца были так богато украшены золотом, серебром и бисером, что под всем этим невозможно было даже различить цвет ткани. Свои великолепные костюмы Филипп дополнял украшениями, которые надевал на запястья и вокруг шеи. Ему нравилось также вешать на плечи золотые цепи и закручивать их вокруг шляп. Этот дивный наряд довершало усыпанное драгоценностями и украшенное восхитительным орнаментом оружие.
Гардероб Филиппа больше подходил правящему королю, чем принцу-жениху. Он, кажется, вообще уже начал думать о себе как о короле и культивировать королевский стиль. В посланиях советникам Марии он подписывался Philippus Rex.
Эта бестактность определенно оскорбила бы английских лордов, если бы не Ренар. Посол просто не вручал эти письма адресатам, а передавал послания принца устно.
В какой-то мере ошибки Филиппа были извинительными. Испанец из обслуги Марии, Антонио де Гаррас, сообщил принцу, что тот уже вроде бы провозглашен королем, вот Филипп и возомнил себя таковым. Но более опытные государственные мужи никогда бы не допустили такого серьезного нарушения дипломатического этикета. Этот инцидент подтверждал опасения многих в правительстве императора, что Филипп может себя каким-то образом обесчестить или предстать перед англичанами столь же высокомерным, каким его воспринимали в других странах, куда он приезжал и где неизменно вызывал к себе острую неприязнь. Посол императора в Риме написал Филиппу предостерегающее письмо, советуя уступать англичанам во всем и быть доброжелательным насколько возможно. «Ради Бога, — писал он, — старайтесь быть приятным». Ренар забрасывал принца примерно такими же советами, а император, не склонный считать, что Филипп окажется способным руководствоваться собственным здравомыслием, полагался на герцога Альбу. Тот должен был руководить всеми действиями Филиппа, но в очень деликатной форме, чтобы у принца создавалось впечатление, что это он сам все решает по своему разумению. «Прошу вас, — писал Карл Альбе незадолго до отплытия флотилии Филиппа в Англию, — проследите за манерами моего сына, чтобы они были правильными. Должен вам сказать, что это очень важно, иначе бы я вообще этот разговор не затевал».
Одним из самых больших промахов Филиппа было отсутствие у него проявления внимания к невесте. Он не писал ей до середины мая и не послал ни одного подарка, чтобы хоть как-то отметить помолвку, как советовал сделать ему отец. После подписания брачного договора Карл отправил Марии в подарок большой красивый бриллиант с теплым посланием, в котором говорилось, что теперь он «считает ее своей дочерью», но ей бы, конечно, хотелось получить весточку от его сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194