– Ты не глупа, Лилит, и ты не слепа. Ради Бога, раскрой глаза, прежде чем позволишь погубить себя.
Он резко оттолкнул ее и, не оглядываясь, направился в ярко освещенный и шумный бальный зал. Лилит всхлипнула и, не выдержав, разрыдалась. Она ненавидела его. Она ненавидела Дансбери за его тупое, эгоистичное высокомерие. И еще она чувствовала: только что ее покинула последняя надежда…
Джек Фаради, сидевший в своей библиотеке перед пылающим камином, потянулся к колоде и взял очередную карту. Бубновая тройка. Он мельком взглянул на нее и бросил в камин. Карта вспыхнула и исчезла в огне. Джек взял еще одну карту, и все повторилось.
Он проделал это уже с половиной второй колоды, а его гнев нисколько не утихал.
– Болван, – пробормотал он, бросая в пламя пятерку треф. – Идиот. – В огонь полетела червовая девятка. – Редкостный глупец! – Десятка треф превратилась в пепел.
Кто-то осторожно постучал в дверь.
– Меня нет дома! – крикнул маркиз.
– Я знаю, милорд, – раздался голос из-за двери. – Но если бы вы были дома, то вы не пожелали бы принять мистера Прайса, который ждет в холле вашего ответа?
– Ты уволен, Фис! – заорал Джек.
– Да, милорд, – ответил дворецкий. – А как же мистер Прайс?
– Не принимаю!
– Очень хорошо, милорд.
Еще две карты успели сгореть, когда дверь библиотеки открылась, и вошел Прайс.
– Да, знаю, Джек, тебя нет дома. А если бы и был, то незваный гость еще больше испортил бы тебе настроение. – Закрыв за собой дверь, Прайс некоторое время наблюдал, как исчезает в огне очередная карта. – Удивительно, – пробормотал он, усаживаясь рядом с Джеком. – Давненько я не видел такого.
Не обращая на гостя внимания, Джек взял последнюю карту из второй колоды. Конечно, трефовая дама. Он посмотрел на нее, пытаясь придать этому какое-нибудь значение, но рыжий плосколицый король, казалось, не имел никакого отношения к темноволосой красавице. Маркиз нахмурился и бросил карту в огонь, но она в последний момент внезапно перевернулась и опустилась «лицом» вверх на край каминного коврика.
Прайс наклонился и, взглянув на карту, осведомился:
– Трудности с женщиной?
Джек потянулся к третьей колоде, лежавшей на столе, и проворчал:
– Нет, ошибаешься.
Огден откашлялся и вновь заговорил:
– Это как-то связано с помолвкой мисс Бентон?
– А она помолвлена?
– Джек бросил взгляд на приятеля.
– Не слыхал.
– Лжец. – Прайс взял со стола еще одну колоду и принялся тасовать карты. – Знаешь, Джек, меня это в любом случае не касается, хотя я и выиграл сотню фунтов у Лэндона. Я поставил на то, что ты никогда не уложишь ее в свою постель.
А Дольф Ремдейл будет делать это, когда ему захочется.
– Сезон еще не закончился, – процедил Джек сквозь зубы.
Прайс пожал плечами:
– А может быть, тебе не помещает провести вечерок со сговорчивой женщиной?
– Возможно, – кивнул Джек. Что ж, очень может быть, что именно это ему и требовалось. Прошло ведь уже несколько недель, как он порвал с Камиллой.
Тут Прайс снова откашлялся и, поднявшись на ноги, сказал:
– Что ж, я, пожалуй, пойду.
Маркиз не удерживал гостя, но тот, судя по всему, не торопился уходить. Повернувшись к Джеку, Прайс, наконец, проговорил:
– Признаюсь, я пришел по другой причине. Видишь ли, я хотел сообщить тебе следующее… После того как ты столь неожиданно покинул бал у Кремуорренов, начались разговоры о том, что старого Уэнфорда, возможно, отравили.
Джек внимательно посмотрел на приятеля:
– Значит, отравили? – Девятка треф полетела в огонь. – И, конечно же, это сделал я, не так ли?
Прайс заложил руки за спину и прошелся по комнате.
– Может, случайно? Может, той бутылкой портвейна, которую ты ему дал? Пустую бутылку нашли наверху, в его кабинете.
Бутылки в кабинете не было, когда Джек наведался туда ночью, перед тем как обнаружить труп. Если ее принесли туда, то только после того, как стало известно о кончине герцога.
– Ах, бутылка?.. – пробормотал маркиз.
Прайс пристально посмотрел на него и направился к двери. Обернувшись, сказал:
– Доброй ночи, Дансбери.
– Тебе также, Прайс.
После ухода приятеля Джек долго сидел, глядя на огонь, пылавший в камине. Он видел сомнение в глазах Прайса – тот, очевидно, думал: «А может, Джек Фаради действительно имеет какое-то отношение к смерти старого герцога?» А ведь Прайс знал его лучше, чем многие другие…
Поднявшись с кресла, маркиз подошел к камину и присел на корточки перед огнем. Собрав карты, не попавшие в огонь, он принялся бросать их одну за другой в камин. Теперь уже не было сомнений: он совершил две ошибки. Во-первых, заблуждался в отношении Лилит Бентон, а во-вторых, совершенно забыл о Дольфе. Тот же перехитрил его. И теперь из-за своих просчетов он может оказаться «героем» новых сплетен и слухов. Джек снова поднял трефовую даму. Он с болью сознавал, что ошибся в ней, но если бы и не ошибался, то все равно не сумел бы заслужить ее уважение и внимание. Джек скомкал карту и швырнул ее в огонь.
– Проклятие, – проговорил он, снова усаживаясь перед камином. – Я глупец.
Глава 13
– Моя сестра – герцогиня Уэнфорд! – Уильям с насмешливой улыбкой склонился в глубоком поклоне перед спускавшейся по лестнице Лилит. – Кто бы подумал? Отец все же оказался прав. Даже не верится…
Лилит, твердо решившая больше не давать воли слезам, лишь проглотила ком в горле. Она так наплакалась за последние два дня, что слез хватило бы на всю оставшуюся жизнь.
– Я бы предпочла сейчас не говорить об этом, если не возражаешь, – холодно ответила она. – Я еду за покупками. Мне надо подготовиться к балу в честь помолвки. – Через несколько дней, когда о ее помолвке объявят официально, будет уже поздно что-либо предпринимать. Хотя, вероятно, для нее было уже поздно с того момента, когда ее мать, не сказав никому ни слова, исчезла шесть лет назад.
Уильям внимательно посмотрел на нее и пробормотал:
– Да, Лил, конечно.
Она взяла у Бевинса свои перчатки и снова повернулась к Уильяму – было очевидно, что брат хотел что-то ей сказать.
– Лил, ты когда-нибудь слышала о «Гареме Иезавели»?
Она пожала плечами:
– Неужели ты полагаешь, что я могу что-либо знать о подобных местах?
Уильям энергично закивал:
– Да-да, конечно, не знаешь, но я хотел бы, чтобы ты была мужчиной. Тогда я бы взял тебя с собой в следующий раз, когда поеду туда с Джеком. Мы опять были там вчера. И представляешь, мы видели женщин, на которых почти ничего не было – только легкие покрывала. А одна из них все время садилась на колени к Джеку, но его больше интересовала бутылка бренди. – Уильям сделал вид, что нахмурился. – Джек отказался от девушки, вся одежда которой состояла… из нескольких носовых платков. Странно, не правда ли?
Лилит вздрогнула при упоминании имени Дансбери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Он резко оттолкнул ее и, не оглядываясь, направился в ярко освещенный и шумный бальный зал. Лилит всхлипнула и, не выдержав, разрыдалась. Она ненавидела его. Она ненавидела Дансбери за его тупое, эгоистичное высокомерие. И еще она чувствовала: только что ее покинула последняя надежда…
Джек Фаради, сидевший в своей библиотеке перед пылающим камином, потянулся к колоде и взял очередную карту. Бубновая тройка. Он мельком взглянул на нее и бросил в камин. Карта вспыхнула и исчезла в огне. Джек взял еще одну карту, и все повторилось.
Он проделал это уже с половиной второй колоды, а его гнев нисколько не утихал.
– Болван, – пробормотал он, бросая в пламя пятерку треф. – Идиот. – В огонь полетела червовая девятка. – Редкостный глупец! – Десятка треф превратилась в пепел.
Кто-то осторожно постучал в дверь.
– Меня нет дома! – крикнул маркиз.
– Я знаю, милорд, – раздался голос из-за двери. – Но если бы вы были дома, то вы не пожелали бы принять мистера Прайса, который ждет в холле вашего ответа?
– Ты уволен, Фис! – заорал Джек.
– Да, милорд, – ответил дворецкий. – А как же мистер Прайс?
– Не принимаю!
– Очень хорошо, милорд.
Еще две карты успели сгореть, когда дверь библиотеки открылась, и вошел Прайс.
– Да, знаю, Джек, тебя нет дома. А если бы и был, то незваный гость еще больше испортил бы тебе настроение. – Закрыв за собой дверь, Прайс некоторое время наблюдал, как исчезает в огне очередная карта. – Удивительно, – пробормотал он, усаживаясь рядом с Джеком. – Давненько я не видел такого.
Не обращая на гостя внимания, Джек взял последнюю карту из второй колоды. Конечно, трефовая дама. Он посмотрел на нее, пытаясь придать этому какое-нибудь значение, но рыжий плосколицый король, казалось, не имел никакого отношения к темноволосой красавице. Маркиз нахмурился и бросил карту в огонь, но она в последний момент внезапно перевернулась и опустилась «лицом» вверх на край каминного коврика.
Прайс наклонился и, взглянув на карту, осведомился:
– Трудности с женщиной?
Джек потянулся к третьей колоде, лежавшей на столе, и проворчал:
– Нет, ошибаешься.
Огден откашлялся и вновь заговорил:
– Это как-то связано с помолвкой мисс Бентон?
– А она помолвлена?
– Джек бросил взгляд на приятеля.
– Не слыхал.
– Лжец. – Прайс взял со стола еще одну колоду и принялся тасовать карты. – Знаешь, Джек, меня это в любом случае не касается, хотя я и выиграл сотню фунтов у Лэндона. Я поставил на то, что ты никогда не уложишь ее в свою постель.
А Дольф Ремдейл будет делать это, когда ему захочется.
– Сезон еще не закончился, – процедил Джек сквозь зубы.
Прайс пожал плечами:
– А может быть, тебе не помещает провести вечерок со сговорчивой женщиной?
– Возможно, – кивнул Джек. Что ж, очень может быть, что именно это ему и требовалось. Прошло ведь уже несколько недель, как он порвал с Камиллой.
Тут Прайс снова откашлялся и, поднявшись на ноги, сказал:
– Что ж, я, пожалуй, пойду.
Маркиз не удерживал гостя, но тот, судя по всему, не торопился уходить. Повернувшись к Джеку, Прайс, наконец, проговорил:
– Признаюсь, я пришел по другой причине. Видишь ли, я хотел сообщить тебе следующее… После того как ты столь неожиданно покинул бал у Кремуорренов, начались разговоры о том, что старого Уэнфорда, возможно, отравили.
Джек внимательно посмотрел на приятеля:
– Значит, отравили? – Девятка треф полетела в огонь. – И, конечно же, это сделал я, не так ли?
Прайс заложил руки за спину и прошелся по комнате.
– Может, случайно? Может, той бутылкой портвейна, которую ты ему дал? Пустую бутылку нашли наверху, в его кабинете.
Бутылки в кабинете не было, когда Джек наведался туда ночью, перед тем как обнаружить труп. Если ее принесли туда, то только после того, как стало известно о кончине герцога.
– Ах, бутылка?.. – пробормотал маркиз.
Прайс пристально посмотрел на него и направился к двери. Обернувшись, сказал:
– Доброй ночи, Дансбери.
– Тебе также, Прайс.
После ухода приятеля Джек долго сидел, глядя на огонь, пылавший в камине. Он видел сомнение в глазах Прайса – тот, очевидно, думал: «А может, Джек Фаради действительно имеет какое-то отношение к смерти старого герцога?» А ведь Прайс знал его лучше, чем многие другие…
Поднявшись с кресла, маркиз подошел к камину и присел на корточки перед огнем. Собрав карты, не попавшие в огонь, он принялся бросать их одну за другой в камин. Теперь уже не было сомнений: он совершил две ошибки. Во-первых, заблуждался в отношении Лилит Бентон, а во-вторых, совершенно забыл о Дольфе. Тот же перехитрил его. И теперь из-за своих просчетов он может оказаться «героем» новых сплетен и слухов. Джек снова поднял трефовую даму. Он с болью сознавал, что ошибся в ней, но если бы и не ошибался, то все равно не сумел бы заслужить ее уважение и внимание. Джек скомкал карту и швырнул ее в огонь.
– Проклятие, – проговорил он, снова усаживаясь перед камином. – Я глупец.
Глава 13
– Моя сестра – герцогиня Уэнфорд! – Уильям с насмешливой улыбкой склонился в глубоком поклоне перед спускавшейся по лестнице Лилит. – Кто бы подумал? Отец все же оказался прав. Даже не верится…
Лилит, твердо решившая больше не давать воли слезам, лишь проглотила ком в горле. Она так наплакалась за последние два дня, что слез хватило бы на всю оставшуюся жизнь.
– Я бы предпочла сейчас не говорить об этом, если не возражаешь, – холодно ответила она. – Я еду за покупками. Мне надо подготовиться к балу в честь помолвки. – Через несколько дней, когда о ее помолвке объявят официально, будет уже поздно что-либо предпринимать. Хотя, вероятно, для нее было уже поздно с того момента, когда ее мать, не сказав никому ни слова, исчезла шесть лет назад.
Уильям внимательно посмотрел на нее и пробормотал:
– Да, Лил, конечно.
Она взяла у Бевинса свои перчатки и снова повернулась к Уильяму – было очевидно, что брат хотел что-то ей сказать.
– Лил, ты когда-нибудь слышала о «Гареме Иезавели»?
Она пожала плечами:
– Неужели ты полагаешь, что я могу что-либо знать о подобных местах?
Уильям энергично закивал:
– Да-да, конечно, не знаешь, но я хотел бы, чтобы ты была мужчиной. Тогда я бы взял тебя с собой в следующий раз, когда поеду туда с Джеком. Мы опять были там вчера. И представляешь, мы видели женщин, на которых почти ничего не было – только легкие покрывала. А одна из них все время садилась на колени к Джеку, но его больше интересовала бутылка бренди. – Уильям сделал вид, что нахмурился. – Джек отказался от девушки, вся одежда которой состояла… из нескольких носовых платков. Странно, не правда ли?
Лилит вздрогнула при упоминании имени Дансбери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74