И все-таки в самый последний момент, за мгновение до того, как губы мужа коснулись ее губ, Джейн отвернулась и твердо произнесла:
– Нет. Не могу.
– Можешь, – настойчиво возразил Филипп и уткнулся носом в щеку любимой. – Я очень скучал. Уверен, и ты тоже скучала.
– Нет-нет… – Джейн отодвинула стул. – Ошибаешься. Даже и не думала о тебе. – Встала и отошла к двери, радуясь, что Филипп не остановил. Обернуться Джейн не решалась: не хотелось встречаться с мужем взглядом. – Я отправляюсь спать. К Эмили, – добавила она на тот случай, если супруг все еще на что-то надеялся.
– Полежи с девочкой, пока она заснет, а потом приходи ко мне. Я буду ждать.
– Не приду. – Джейн поскорее вышла из комнаты и поспешила наверх.
Оказалось, что Эмили уже уснула. Во сне она выглядела совсем маленькой. Так хотелось наклониться и поцеловать малышку в лоб, однако Джейн сдержалась. Прикосновение может испугать, Вместо этого она легла рядом и попыталась устроиться поудобнее, что в нынешнем положении оказалось совсем не просто.
Сонным голосом Эмили пробормотала:
– Я так рада, что Моррис мертв.
– И я тоже.
– Теперь все будет гораздо лучше, я точно знаю.
– Конечно, милая.
– И мне больше нечего бояться.
– Это просто замечательно.
Эмили зевнула и надолго замолчала. Джейн уже решила, что девочка снова уснула, но та вдруг спросила:
– Думаешь, это папа его убил?
– Не знаю.
– Надеюсь, что так.
«И я тоже», – подумала Джейн, однако решила, что высказывать подобное предположение в присутствии Эмили нельзя.
– А папа может заставить нас вернуться домой?
– Не волнуйся об этом сейчас. Постарайся уснуть и как следует отдохнуть.
Глядя в потолок, Джейн вслушивалась в ровное, постепенно замедляющееся дыхание. Трудно сказать наверняка, что может произойти. Филипп – ее муж, отец Эмили, и это дает ему право делать с каждой из них все, что душе угодно. А если Джейн вдруг откажется возвращаться, Уэссингтон вполне может забрать обоих детей – и младенца и Эмили – и увезти их силой. Он имеет полное право развестись с непокорной супругой, оставить ее в полном одиночестве и даже не позволить встречаться с детьми. Встревоженный мозг отчетливо рисовал ужасную перспективу. Джейн представила все плохое, что может сотворить с ней Филипп, и на глаза сами собой навернулись слезы.
Она слышала каждое движение мужа. Вот он умылся, поднялся по лестнице, вошел в свою комнату, разделся и лег. Возможно, тоже лежит без сна, но только в полной уверенности, что, в конце концов, все получится именно так, как хочет он. Чем дольше Джейн думала о муже и его властных манерах, тем труднее становилось справиться с неумолимо растущим в душе гневом. Уже через несколько минут недавняя грусть сменилась откровенной, огненной яростью.
Как он смеет вмешиваться в их с Эмили жизнь, нарушать с болью обретенный покой!
Джейн сердито откинула одеяло и босиком, на цыпочках пошла по коридору. Впрочем, сейчас ее походку трудно было назвать легкой. Нарушитель спокойствия сидел в постели, опершись на подушки, по пояс голый, и листал книгу, которую нашел на ночном столике. Услышав шаги жены, Филипп тут же отложил чтение.
Зная привычку Уэссингтона спать обнаженным, Джейн запаниковала.
– Давай сразу договоримся: я не собираюсь спать с тобой.
Филипп изо всех сил пытался сохранить самообладание и внешнее спокойствие, хотя нервы едва выдерживали напряжение дня и ночи. Неизвестность, мучительные догадки относительно того, придет Джейн или нет, казались пыткой.
– Нет, ты будешь спать со мной. Отныне и впредь – каждый день до самого последнего вздоха. Больше я не намерен провести вдали от тебя ни единой ночи. – Филипп показал на кровать. – Иди скорее, а то мне холодно.
Судя по всему, этот человек ожидал немедленного повиновения! Джейн пришлось как следует откашляться, чтобы гнев не мешал высказать все, что накипело на душе:
– Подлец, негодяй! Грубый, бесчувственный, низкий, жестокий!
Словно не слыша, Филипп откинул голову на спинку кровати и сплел пальцы на затылке.
– Вижу, что ты не на шутку взволнована. Так почему бы не высказать все, что считаешь нужным?
– Высказать тебе? – почти прошипела Джейн. Спокойствие и равнодушие мужа лишь усиливали ярость. Очень хотелось начать топать ногами и кричать во весь голос, но разве можно доставить негодяю такую радость? – Ну что ж, пожалуй, я выскажу тебе все, что считаю нужным! Ты явился сюда без приглашения, начал жаловаться на неудобства той жизни, которую мы смогли для себя построить, заставил нас накормить тебя и устроить на ночь, принуждал немедленно вернуться в Лондон, а теперь требуешь, чтобы я легла с тобой в постель. Так вот, говорю тебе, что не потерплю такой наглости, просто не потерплю!
– И что же ты предлагаешь мне сделать, Джейн Уэссингтон? Оставить вас троих здесь, на произвол судьбы? Я с ума сходил от волнения, уже начал думать о худшем. Никогда не мог подумать, что ты способна на такой безрассудный поступок, как бегство. И теперь, когда я наконец-то всех вас разыскал, уже никогда и ни за что не отпущу от себя. Вы с Эмили поедете домой. Ты навсегда вернешься в мою постель. Так что приготовься к неизбежному. Учти, что от твоего отношения к происходящему во многом зависит способность Эмили найти свое место в жизни.
Джейн никогда и в голову не приходило, что Уэссингтон начнет поиски, а уж тем более что, в конце концов, все-таки сумеет отыскать отчаянных беглянок. Поэтому она никогда не считала нужным обдумать возможные варианты развития событий. Разумеется, он будет настаивать на возвращении семьи в Лондон или Роузвуд. Какой вариант, кроме полной и абсолютной покорности, может устроить этого человека?
Джейн безнадежно сложила руки и тяжело, почти ничего вокруг не замечая, опустилась на стул. Месяцы бесконечных переживаний и беспокойства, трудные дни, наполненные тревогой об Эмили, о еще не родившемся ребенке, страхом за Филиппа и горькой обидой на него, – весь тяжкий груз внезапно свалился на плечи. Из глаз потекли молчаливые беспомощные слезы. Боясь, что муж воспримет их как признание поражения, Джейн закрыла лицо руками.
– Чего ты от меня хочешь, Филипп?
– Хочу, чтобы законная супруга спала рядом со мной. Всегда. – Граф встал с кровати и опустился на колени. Сжав руки жены, он осторожно убрал их от лица. Непримиримая, гордая, упрямая, прекрасная воительница окончательно растаяла в слезах.
– Посмотри же на меня, Джейн.
– Ни за что. – Она отвернулась, пытаясь спрятать лицо, смущенная собственной непростительной слабостью.
Филипп осторожно погладил мокрую щеку. Ах, до чего же его любимая хороша и до чего несчастна!
– Неужели воспоминания о нашей любви настолько неприятны, что ты не хочешь даже думать о том, чтобы разделить со мной постель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Нет. Не могу.
– Можешь, – настойчиво возразил Филипп и уткнулся носом в щеку любимой. – Я очень скучал. Уверен, и ты тоже скучала.
– Нет-нет… – Джейн отодвинула стул. – Ошибаешься. Даже и не думала о тебе. – Встала и отошла к двери, радуясь, что Филипп не остановил. Обернуться Джейн не решалась: не хотелось встречаться с мужем взглядом. – Я отправляюсь спать. К Эмили, – добавила она на тот случай, если супруг все еще на что-то надеялся.
– Полежи с девочкой, пока она заснет, а потом приходи ко мне. Я буду ждать.
– Не приду. – Джейн поскорее вышла из комнаты и поспешила наверх.
Оказалось, что Эмили уже уснула. Во сне она выглядела совсем маленькой. Так хотелось наклониться и поцеловать малышку в лоб, однако Джейн сдержалась. Прикосновение может испугать, Вместо этого она легла рядом и попыталась устроиться поудобнее, что в нынешнем положении оказалось совсем не просто.
Сонным голосом Эмили пробормотала:
– Я так рада, что Моррис мертв.
– И я тоже.
– Теперь все будет гораздо лучше, я точно знаю.
– Конечно, милая.
– И мне больше нечего бояться.
– Это просто замечательно.
Эмили зевнула и надолго замолчала. Джейн уже решила, что девочка снова уснула, но та вдруг спросила:
– Думаешь, это папа его убил?
– Не знаю.
– Надеюсь, что так.
«И я тоже», – подумала Джейн, однако решила, что высказывать подобное предположение в присутствии Эмили нельзя.
– А папа может заставить нас вернуться домой?
– Не волнуйся об этом сейчас. Постарайся уснуть и как следует отдохнуть.
Глядя в потолок, Джейн вслушивалась в ровное, постепенно замедляющееся дыхание. Трудно сказать наверняка, что может произойти. Филипп – ее муж, отец Эмили, и это дает ему право делать с каждой из них все, что душе угодно. А если Джейн вдруг откажется возвращаться, Уэссингтон вполне может забрать обоих детей – и младенца и Эмили – и увезти их силой. Он имеет полное право развестись с непокорной супругой, оставить ее в полном одиночестве и даже не позволить встречаться с детьми. Встревоженный мозг отчетливо рисовал ужасную перспективу. Джейн представила все плохое, что может сотворить с ней Филипп, и на глаза сами собой навернулись слезы.
Она слышала каждое движение мужа. Вот он умылся, поднялся по лестнице, вошел в свою комнату, разделся и лег. Возможно, тоже лежит без сна, но только в полной уверенности, что, в конце концов, все получится именно так, как хочет он. Чем дольше Джейн думала о муже и его властных манерах, тем труднее становилось справиться с неумолимо растущим в душе гневом. Уже через несколько минут недавняя грусть сменилась откровенной, огненной яростью.
Как он смеет вмешиваться в их с Эмили жизнь, нарушать с болью обретенный покой!
Джейн сердито откинула одеяло и босиком, на цыпочках пошла по коридору. Впрочем, сейчас ее походку трудно было назвать легкой. Нарушитель спокойствия сидел в постели, опершись на подушки, по пояс голый, и листал книгу, которую нашел на ночном столике. Услышав шаги жены, Филипп тут же отложил чтение.
Зная привычку Уэссингтона спать обнаженным, Джейн запаниковала.
– Давай сразу договоримся: я не собираюсь спать с тобой.
Филипп изо всех сил пытался сохранить самообладание и внешнее спокойствие, хотя нервы едва выдерживали напряжение дня и ночи. Неизвестность, мучительные догадки относительно того, придет Джейн или нет, казались пыткой.
– Нет, ты будешь спать со мной. Отныне и впредь – каждый день до самого последнего вздоха. Больше я не намерен провести вдали от тебя ни единой ночи. – Филипп показал на кровать. – Иди скорее, а то мне холодно.
Судя по всему, этот человек ожидал немедленного повиновения! Джейн пришлось как следует откашляться, чтобы гнев не мешал высказать все, что накипело на душе:
– Подлец, негодяй! Грубый, бесчувственный, низкий, жестокий!
Словно не слыша, Филипп откинул голову на спинку кровати и сплел пальцы на затылке.
– Вижу, что ты не на шутку взволнована. Так почему бы не высказать все, что считаешь нужным?
– Высказать тебе? – почти прошипела Джейн. Спокойствие и равнодушие мужа лишь усиливали ярость. Очень хотелось начать топать ногами и кричать во весь голос, но разве можно доставить негодяю такую радость? – Ну что ж, пожалуй, я выскажу тебе все, что считаю нужным! Ты явился сюда без приглашения, начал жаловаться на неудобства той жизни, которую мы смогли для себя построить, заставил нас накормить тебя и устроить на ночь, принуждал немедленно вернуться в Лондон, а теперь требуешь, чтобы я легла с тобой в постель. Так вот, говорю тебе, что не потерплю такой наглости, просто не потерплю!
– И что же ты предлагаешь мне сделать, Джейн Уэссингтон? Оставить вас троих здесь, на произвол судьбы? Я с ума сходил от волнения, уже начал думать о худшем. Никогда не мог подумать, что ты способна на такой безрассудный поступок, как бегство. И теперь, когда я наконец-то всех вас разыскал, уже никогда и ни за что не отпущу от себя. Вы с Эмили поедете домой. Ты навсегда вернешься в мою постель. Так что приготовься к неизбежному. Учти, что от твоего отношения к происходящему во многом зависит способность Эмили найти свое место в жизни.
Джейн никогда и в голову не приходило, что Уэссингтон начнет поиски, а уж тем более что, в конце концов, все-таки сумеет отыскать отчаянных беглянок. Поэтому она никогда не считала нужным обдумать возможные варианты развития событий. Разумеется, он будет настаивать на возвращении семьи в Лондон или Роузвуд. Какой вариант, кроме полной и абсолютной покорности, может устроить этого человека?
Джейн безнадежно сложила руки и тяжело, почти ничего вокруг не замечая, опустилась на стул. Месяцы бесконечных переживаний и беспокойства, трудные дни, наполненные тревогой об Эмили, о еще не родившемся ребенке, страхом за Филиппа и горькой обидой на него, – весь тяжкий груз внезапно свалился на плечи. Из глаз потекли молчаливые беспомощные слезы. Боясь, что муж воспримет их как признание поражения, Джейн закрыла лицо руками.
– Чего ты от меня хочешь, Филипп?
– Хочу, чтобы законная супруга спала рядом со мной. Всегда. – Граф встал с кровати и опустился на колени. Сжав руки жены, он осторожно убрал их от лица. Непримиримая, гордая, упрямая, прекрасная воительница окончательно растаяла в слезах.
– Посмотри же на меня, Джейн.
– Ни за что. – Она отвернулась, пытаясь спрятать лицо, смущенная собственной непростительной слабостью.
Филипп осторожно погладил мокрую щеку. Ах, до чего же его любимая хороша и до чего несчастна!
– Неужели воспоминания о нашей любви настолько неприятны, что ты не хочешь даже думать о том, чтобы разделить со мной постель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88