Словно принцесса, заточенная в старом замке, она спешила к своему хозяину, темному, жестокому графу, находящемуся во власти чар. Только ей, Флоренс, под силу разрушить заклятие и расколдовать Эдварда.
Проходя мимо стеклянной витрины со старинными доспехами, девушка хихикнула: антураж был самый подходящий для ее фантазий. Она решила немедленно поделиться своими мыслями с Эдвардом. Но сначала она задумала одну забавную проделку, которая наверняка понравится графу. Флоренс зажала в кармане несколько бархатных галстуков. Эдвард будет в восторге! Как элегантно и возбуждающе будут смотреться бархатные ловушки на его загорелых запястьях!
Дверь в кабинет была приоткрыта, и в коридор проникал тусклый свет настольной лампы. Взволнованная, Флоренс переступила порожек и оказалась внутри. Прикрыв за собой дверь, она улыбнулась. Эдвард спал прямо на кожаной софе, вытянув длинные ноги на подлокотник. Левая рука покоилась на груди, правая свободно свисала вниз – лучше и придумать нельзя! Прошлая ночь, похоже, утомила графа. Девушка даже подумала было оставить его, но, нащупав бархат в кармане, двинулась к спящему.
Однако Эдвард спал не так глубоко, как ей показалось вначале. Стоило ей обвязать галстук вокруг его правого запястья, как он открыл глаза и резко сел. Недоуменно глядя на свою руку, он спросил:
– Что ты вытворяешь?
Флоренс затрепетала от такого жесткого тона. Подобной реакции она не предвидела.
– Прости... я совершила ошибку? Женщине нельзя такое делать?
– Ни одной женщине нельзя делать такое со мной, понятно?
Девушка попятилась, выпуская галстук из пальцев, в то время как Эдвард раздраженно пытался его развязать.
– Прости... мне не стоило будить тебя. Ты явно в дурном настроении.
– Да все в порядке с моим настроением! – Он взглянул на Флоренс так гневно, что ее щеки запылали. Граф сделал паузу, словно собираясь с силами, и продолжил: – Послушай меня, Флоренс. Я виноват, что сорвался, но, должно быть, ты не так поняла то, что произошло между нами ночью.
– Не так? – спросила девушка, холодея.
– Я не виню тебя в этом. Только я виноват в том, что случилось. Ты юна и неопытна, а я... мне нужна была женщина. Я знаю, что мой поступок не имеет оправдания. Но такова жизнь. – Он говорил очень внятно, четко выговаривая слова, как будто с трудом подбирал их. Но Флоренс казалось, что каждое слово доходит до нее с опозданием. Все, что она поняла, – это то, каким холодным снова стал голос графа. – Важно другое, – продолжал тот. – Я переговорил с Фредди. Как я и подозревал, у него и в мыслях не было разрывать помолвку. Наоборот, он всецело готов к тому, чтобы пройти через вашу свадьбу.
– Пройти через свадьбу, – словно эхо, повторила Флоренс. Господи, как чопорно и гадко это звучит!
– Завтра я уезжаю, – снова заговорил Эдвард. – У меня дела на мельнице. Полагаю, что вы с Фредом все выясните и обговорите к моему возвращению. Кроме того, я очень надеюсь, что ты успеешь забыть все то, что было между нами, – для твоего же блага, Флоренс. – Он нахмурился и посмотрел на нее самым холодным взглядом, на какой только был способен. – То, что случилось, больше никогда не повторится!
– Но тогда зачем ты отдал мне это? – Девушка вытянула вперед руку, на которой тускло и как-то жалко сверкнул рубин.
Эдвард уставился на отцовское кольцо так, словно впервые увидел его.
– Вот черт! Откуда оно у тебя?
– Ты оставил его на моей подушке.
– Не может... Черт, должно быть, оно соскользнуло с пальца ночью. Так иногда бывает, когда мне холодно.
Флоренс отшатнулась.
– Тогда я буду молить Бога о том, чтобы тебе всю твою жизнь было холодно!
Эдвард уставился на Флоренс так, словно она швырнула в него гадюку. У него был такой растерянный вид, что девушка пожалела о своих словах. Но как он мог поступить с ней столь жестоко, а теперь выглядеть таким несчастным, словно это его сердце разбилось на кусочки?
«Глупая Флоренс, – подумала девушка с отчаянием. – Глупая и доверчивая!»
– Значит, то, что случилось этой ночью, не имеет для тебя значения? – устало и обреченно спросила она.
Эдвард сник, словно на плечи ему навалился тяжкий груз, но ответил твердо и спокойно:
– Почему же? Мне понравилось то, что между нами было. Но не более того.
Флоренс с ужасом смотрела ему в лицо, словно была готова увидеть в нем очертания дьявола, но перед ней были только прямой, хищный нос, хмурые брови и синие-синие глаза.
– Ты не заслужил того, что было между нами, – произнесла она жестко. – Такие люди, как ты, не заслуживают ни любви, ни понимания.
Граф молча опустил глаза. Он не попытался объясниться, не стал молить о прощении – он вообще не сказал ничего из того, чего так ждала Флоренс.
«Это ошибка! – хотелось закричать ей. – Глупая, нелепая ошибка! Ты же на самом деле любишь меня? Я знаю, что любишь!»
Флоренс, не отрываясь, смотрела на темную вену, бившуюся у самого горла Эдварда.
Затем она отвернулась и вышла.
Девушка двигалась по коридору второго этажа словно лунатик, не замечая ни семейных портретов в золотых рамах, ни озадаченного взгляда одной из горничных, быстро прошедшей мимо. Ей так сильно хотелось верить, что Эдвард любит ее, что она сумела убедить себя в том, будто это правда. Кэтрин Эксетер была права: женщину легко обмануть. Она сама сунула голову в петлю, позволив жестоким рукам затянуть ее.
«Боже мой, Боже мой», – стучали ее шаги в коридоре в такт колотящемуся сердцу. Что же ей делать теперь?
Какая-то часть Флоренс пыталась убедить ее, что проще всего будет броситься за помощью к Фредди, убедить его жениться на ней и спасти от того кошмара, в котором она оказалась сегодня.
Но что бы ни говорил Эдвард, девушка внутренним чутьем понимала: Фредди не хочет этого брака – отказ так и сквозил в его взгляде накануне, в его равнодушном поцелуе два дня назад. Наверняка то, что он передумал, – вина его брата. По собственному опыту Флоренс было известно, как тяжело противостоять давлению графа.
Но одно было ясно: ей придется поговорить с Фредом. Флоренс не знала, что именно она скажет своему бывшему жениху. Нужно ли сообщать ему, как жестоко обошелся с ней Эдвард, как скомпрометировал ее, а затем бросил? Фред любит брата, и не стоит подвергать эту любовь испытанию. Это было бы нечестно с ее стороны. Но ей придется объяснить Фредди причину, по которой она больше не может оставаться в Грейстоу.
Погруженная в себя, Флоренс направилась к главной лестнице, ведущей на первый этаж. Рука скользила по перилам красного дерева, не замечая, как хорошо отполирована его поверхность. Флоренс прошла в семейное крыло, приближаясь к комнате Фреда. Поможет ли он ей вернуться в Кезик? Вопрос о Лондоне не стоял: Флоренс не смогла бы заставить себя снова приехать в большой город, даже если бы ее репутации не повредил разрыв с виконтом Бер-бруком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Проходя мимо стеклянной витрины со старинными доспехами, девушка хихикнула: антураж был самый подходящий для ее фантазий. Она решила немедленно поделиться своими мыслями с Эдвардом. Но сначала она задумала одну забавную проделку, которая наверняка понравится графу. Флоренс зажала в кармане несколько бархатных галстуков. Эдвард будет в восторге! Как элегантно и возбуждающе будут смотреться бархатные ловушки на его загорелых запястьях!
Дверь в кабинет была приоткрыта, и в коридор проникал тусклый свет настольной лампы. Взволнованная, Флоренс переступила порожек и оказалась внутри. Прикрыв за собой дверь, она улыбнулась. Эдвард спал прямо на кожаной софе, вытянув длинные ноги на подлокотник. Левая рука покоилась на груди, правая свободно свисала вниз – лучше и придумать нельзя! Прошлая ночь, похоже, утомила графа. Девушка даже подумала было оставить его, но, нащупав бархат в кармане, двинулась к спящему.
Однако Эдвард спал не так глубоко, как ей показалось вначале. Стоило ей обвязать галстук вокруг его правого запястья, как он открыл глаза и резко сел. Недоуменно глядя на свою руку, он спросил:
– Что ты вытворяешь?
Флоренс затрепетала от такого жесткого тона. Подобной реакции она не предвидела.
– Прости... я совершила ошибку? Женщине нельзя такое делать?
– Ни одной женщине нельзя делать такое со мной, понятно?
Девушка попятилась, выпуская галстук из пальцев, в то время как Эдвард раздраженно пытался его развязать.
– Прости... мне не стоило будить тебя. Ты явно в дурном настроении.
– Да все в порядке с моим настроением! – Он взглянул на Флоренс так гневно, что ее щеки запылали. Граф сделал паузу, словно собираясь с силами, и продолжил: – Послушай меня, Флоренс. Я виноват, что сорвался, но, должно быть, ты не так поняла то, что произошло между нами ночью.
– Не так? – спросила девушка, холодея.
– Я не виню тебя в этом. Только я виноват в том, что случилось. Ты юна и неопытна, а я... мне нужна была женщина. Я знаю, что мой поступок не имеет оправдания. Но такова жизнь. – Он говорил очень внятно, четко выговаривая слова, как будто с трудом подбирал их. Но Флоренс казалось, что каждое слово доходит до нее с опозданием. Все, что она поняла, – это то, каким холодным снова стал голос графа. – Важно другое, – продолжал тот. – Я переговорил с Фредди. Как я и подозревал, у него и в мыслях не было разрывать помолвку. Наоборот, он всецело готов к тому, чтобы пройти через вашу свадьбу.
– Пройти через свадьбу, – словно эхо, повторила Флоренс. Господи, как чопорно и гадко это звучит!
– Завтра я уезжаю, – снова заговорил Эдвард. – У меня дела на мельнице. Полагаю, что вы с Фредом все выясните и обговорите к моему возвращению. Кроме того, я очень надеюсь, что ты успеешь забыть все то, что было между нами, – для твоего же блага, Флоренс. – Он нахмурился и посмотрел на нее самым холодным взглядом, на какой только был способен. – То, что случилось, больше никогда не повторится!
– Но тогда зачем ты отдал мне это? – Девушка вытянула вперед руку, на которой тускло и как-то жалко сверкнул рубин.
Эдвард уставился на отцовское кольцо так, словно впервые увидел его.
– Вот черт! Откуда оно у тебя?
– Ты оставил его на моей подушке.
– Не может... Черт, должно быть, оно соскользнуло с пальца ночью. Так иногда бывает, когда мне холодно.
Флоренс отшатнулась.
– Тогда я буду молить Бога о том, чтобы тебе всю твою жизнь было холодно!
Эдвард уставился на Флоренс так, словно она швырнула в него гадюку. У него был такой растерянный вид, что девушка пожалела о своих словах. Но как он мог поступить с ней столь жестоко, а теперь выглядеть таким несчастным, словно это его сердце разбилось на кусочки?
«Глупая Флоренс, – подумала девушка с отчаянием. – Глупая и доверчивая!»
– Значит, то, что случилось этой ночью, не имеет для тебя значения? – устало и обреченно спросила она.
Эдвард сник, словно на плечи ему навалился тяжкий груз, но ответил твердо и спокойно:
– Почему же? Мне понравилось то, что между нами было. Но не более того.
Флоренс с ужасом смотрела ему в лицо, словно была готова увидеть в нем очертания дьявола, но перед ней были только прямой, хищный нос, хмурые брови и синие-синие глаза.
– Ты не заслужил того, что было между нами, – произнесла она жестко. – Такие люди, как ты, не заслуживают ни любви, ни понимания.
Граф молча опустил глаза. Он не попытался объясниться, не стал молить о прощении – он вообще не сказал ничего из того, чего так ждала Флоренс.
«Это ошибка! – хотелось закричать ей. – Глупая, нелепая ошибка! Ты же на самом деле любишь меня? Я знаю, что любишь!»
Флоренс, не отрываясь, смотрела на темную вену, бившуюся у самого горла Эдварда.
Затем она отвернулась и вышла.
Девушка двигалась по коридору второго этажа словно лунатик, не замечая ни семейных портретов в золотых рамах, ни озадаченного взгляда одной из горничных, быстро прошедшей мимо. Ей так сильно хотелось верить, что Эдвард любит ее, что она сумела убедить себя в том, будто это правда. Кэтрин Эксетер была права: женщину легко обмануть. Она сама сунула голову в петлю, позволив жестоким рукам затянуть ее.
«Боже мой, Боже мой», – стучали ее шаги в коридоре в такт колотящемуся сердцу. Что же ей делать теперь?
Какая-то часть Флоренс пыталась убедить ее, что проще всего будет броситься за помощью к Фредди, убедить его жениться на ней и спасти от того кошмара, в котором она оказалась сегодня.
Но что бы ни говорил Эдвард, девушка внутренним чутьем понимала: Фредди не хочет этого брака – отказ так и сквозил в его взгляде накануне, в его равнодушном поцелуе два дня назад. Наверняка то, что он передумал, – вина его брата. По собственному опыту Флоренс было известно, как тяжело противостоять давлению графа.
Но одно было ясно: ей придется поговорить с Фредом. Флоренс не знала, что именно она скажет своему бывшему жениху. Нужно ли сообщать ему, как жестоко обошелся с ней Эдвард, как скомпрометировал ее, а затем бросил? Фред любит брата, и не стоит подвергать эту любовь испытанию. Это было бы нечестно с ее стороны. Но ей придется объяснить Фредди причину, по которой она больше не может оставаться в Грейстоу.
Погруженная в себя, Флоренс направилась к главной лестнице, ведущей на первый этаж. Рука скользила по перилам красного дерева, не замечая, как хорошо отполирована его поверхность. Флоренс прошла в семейное крыло, приближаясь к комнате Фреда. Поможет ли он ей вернуться в Кезик? Вопрос о Лондоне не стоял: Флоренс не смогла бы заставить себя снова приехать в большой город, даже если бы ее репутации не повредил разрыв с виконтом Бер-бруком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87