Видит Бог, он не хотел говорить этого! Имоджин беззвучно пошевелила губами, словно пробуя последнее слово на вкус. Когда она заговорила, в ее голосе клокотало такое бешенство, что граф отшатнулся.
– Ах вот как? Так ты боишься запятнать себя! – фыркнула Имоджин ему в лицо. – За чей же счет ты решил очиститься? Уж не за счет ли своей юной кузины, невинной, как цветок лилии? Девчонка, положившая глаз на твоего брата! Она достаточно чиста для тебя, Эдвард? Достаточно чиста, чтобы помочь тебе отмыться от меня?
– Нет никакой женщины, – устало сказал граф. Значит, Имоджин оказалась проницательнее, чем он думал.
– Дьявол и преисподняя! Всесильный и независимый Эдвард Бербрук запал на деревенскую мышку, уготованную его брату! – И она засмеялась неприятным колючим смехом.
Эдвард схватил ее за локоть.
– Если ты решишь поделиться своей догадкой хоть с одной душой, ты сильно пожалеешь об этом! – Он знал, что никогда не сможет поступить так жестоко, не сможет разрушить ее репутацию, но надеялся изо всех сил, что Имоджин поверит его угрозе.
– О нет, – нехорошо улыбнулась та. – Ты сам попал впросак, увязнув больше, чем я. Одна мысль о том, что ты оказался в столь незавидном положении, проливается бальзамом на мою рану. Я даже не стану мстить. Ты жалок и недостоин моей мести. Мне остается только надеяться, что ты еще пожалеешь о том, как жестоко поступил со мной. – Несмотря на злой тон, последняя фраза вышла горькой. И, словно осознав это, Имоджин ехидно добавила: – Желаю тебе провести всю оставшуюся жизнь, мечтая о женщине, заполучить которую ты не в силах!
Высказав это пожелание, она велела извозчику остановить экипаж, чтобы высадить графа прямо на обочине дороги. Они были в нескольких милях от дома Эдварда, но он не возразил. Неблизкий путь он решил пройти пешком.
После разговора с Имоджин Эдварду было не по себе. Видит Бог, он не знал, что разрыв так сильно ранит любовницу.
Глава 5
Устроить маленький пикник было идеей Фредди. Небольшое вознаграждение за три успешных бала, пояснил он Флоренс. Несколько дней назад она выдержала даже аудиенцию у королевы. Девушка так тряслась всю неделю до этого события, что на волнение во время визита во дворец у нее просто не хватило сил. Королева оказалась милой, приятной женщиной, напомнившей Флоренс вдовушек Кезика, с которыми она общалась столько лет. И все равно она была рада, когда аудиенция наконец закончилась.
На этой неделе не планировалось никаких грандиозных выходов, поэтому Флоренс могла расслабиться. Сейчас они с Фредом направлялись в глубь аллеи, к небольшой полянке вдали от дома герцогини. Там была крохотная беседка и скамья в тени кустов акации. День выдался теплым и солнечным, поэтому Фред и выбрал местечко, где не так пекло. Впервые за последние дни Флоренс могла побыть сама собой в компании Фреда – впервые с того вечера, когда его брат потерял контроль над собой и целовал ее до дрожи в коленях.
Они уселись на мягкие покрывала, которые захватили из дома, и Фред принялся выкладывать из корзины фрукты и свежие бутерброды, за ними последовала пузатая бутылка с вином. Солнце играло в волосах и на плечах виконта, и Флоренс без стеснения любовалась его безупречной одеждой и неторопливыми движениями. Сама она надела то старое платье, в котором приехала из Кезика, и тихо радовалась, что не должна ни перед кем отчитываться за свой вид.
Ее спутник открыл вино и подал ей прохладный бокал. Сам он улегся на живот подле нее и надкусил розовый персик. Рукава рубашки он закатал, боясь испачкать их соком. Флоренс могла смотреть на него часами. У него был греческий профиль, как на старинных монетах, и сильное тренированное тело. Он лежал и неторопливо жевал, иногда отпивая из бокала, и солнечные лучи, проникавшие сквозь заросли акации, светлыми пятнами плясали на его рубашке.
Сегодня он говорил мало, все чаще бросая на Флоренс странные взгляды, словно что-то прикидывая в уме. Девушку всегда удивляло то, что он не был очарован ею, но почему-то гордился и наслаждался ее обществом. Возможно, сестры Уэйнрайт были правы относительно его увлекающегося характера. Что ж, тем лучше. Флоренс не собиралась завоевывать сердце Фреда и радовалась тому, что с ним так легко дружить.
– Даю пенни за твои мысли! – неожиданно хмыкнул Фред и быстрым движением сорвал с нее соломенную шляпку, швырнув ее на траву. – О чем ты думала?
– Я? Я просто счастлива, – улыбнулась Флоренс. – Ты даже не представляешь себе, как хорошо сидеть вот так в тени акаций и не чувствовать удушающих объятий французского корсета!
Фред ухмыльнулся и принялся деловито рисовать круги на покрывале.
– Я по-джентльменски притворюсь, что не слышал твоего признания, – заявил он.
Флоренс засмеялась, запрокинув голову. Действительно, что это с ней? Впрочем, только Фреду она могла пожаловаться на столь интимную тему. До чего же с ним легко! Девушка коснулась пальцем его плеча:
– Можно тебя кое о чем спросить?
– Конечно, – ответил Фред, переворачиваясь на спину, чтобы лучше ее видеть.
– Это личный вопрос. Ты не обязан отвечать. Он может навеять тебе грустные воспоминания.
– Я все равно разрешаю его задать.
Флоренс отставила бокал с вином, и теперь он выглядывал из травы, чуть покосившись на один бок.
– Я слышала, что твои родители умерли, когда вам с... Эдвардом было совсем мало лет. Как это произошло? – Она запнулась, говоря о графе, но Фредди не обратил на это внимания.
– А, вот ты о чем! – Он закрыл глаза и чуть улыбнулся. Похоже, вопрос не показался ему бестактным. – Родители отправились в Египет – обоим безумно хотелось увидеть пирамиды. Кто-то из пассажиров судна подцепил желтую лихорадку, и на обратном пути разразилась эпидемия. За то время, пока ждали врачей, погибло двадцать два человека. Наши родители были в числе заболевших. Мать ухаживала за больными, ей даже удалось нескольких спасти, но лихорадка не пощадила ее. Думаю, что отец мог бы гордиться ею. Но он тоже погиб.
В его голосе Флоренс расслышала грустные нотки. Ей захотелось сказать слова утешения, но она поняла, что это будет лишним. Почему он сказал, что отец мог гордиться женой, так неуверенно? Разве мог он быть в гневе на нее за излишнее милосердие? Что за человек он был?
– И после этого Эдвард стал твоим опекуном? – спросила Флоренс, опустив глаза и увидев небольшую зеленую гусеницу, взбиравшуюся по подолу платья. Девушка сняла ее и отбросила прочь.
– Нашим опекуном стала тетя Ипатия, потому что Эдварду было всего семнадцать, а мне и того меньше – двенадцать. Но я понимаю, что ты имела в виду. Мой старший брат возился со мной и беспокоился за меня. Но он вел себя так еще до смерти родителей. Я не знаю никого, кто так ответственно относился бы к роли старшего брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Ах вот как? Так ты боишься запятнать себя! – фыркнула Имоджин ему в лицо. – За чей же счет ты решил очиститься? Уж не за счет ли своей юной кузины, невинной, как цветок лилии? Девчонка, положившая глаз на твоего брата! Она достаточно чиста для тебя, Эдвард? Достаточно чиста, чтобы помочь тебе отмыться от меня?
– Нет никакой женщины, – устало сказал граф. Значит, Имоджин оказалась проницательнее, чем он думал.
– Дьявол и преисподняя! Всесильный и независимый Эдвард Бербрук запал на деревенскую мышку, уготованную его брату! – И она засмеялась неприятным колючим смехом.
Эдвард схватил ее за локоть.
– Если ты решишь поделиться своей догадкой хоть с одной душой, ты сильно пожалеешь об этом! – Он знал, что никогда не сможет поступить так жестоко, не сможет разрушить ее репутацию, но надеялся изо всех сил, что Имоджин поверит его угрозе.
– О нет, – нехорошо улыбнулась та. – Ты сам попал впросак, увязнув больше, чем я. Одна мысль о том, что ты оказался в столь незавидном положении, проливается бальзамом на мою рану. Я даже не стану мстить. Ты жалок и недостоин моей мести. Мне остается только надеяться, что ты еще пожалеешь о том, как жестоко поступил со мной. – Несмотря на злой тон, последняя фраза вышла горькой. И, словно осознав это, Имоджин ехидно добавила: – Желаю тебе провести всю оставшуюся жизнь, мечтая о женщине, заполучить которую ты не в силах!
Высказав это пожелание, она велела извозчику остановить экипаж, чтобы высадить графа прямо на обочине дороги. Они были в нескольких милях от дома Эдварда, но он не возразил. Неблизкий путь он решил пройти пешком.
После разговора с Имоджин Эдварду было не по себе. Видит Бог, он не знал, что разрыв так сильно ранит любовницу.
Глава 5
Устроить маленький пикник было идеей Фредди. Небольшое вознаграждение за три успешных бала, пояснил он Флоренс. Несколько дней назад она выдержала даже аудиенцию у королевы. Девушка так тряслась всю неделю до этого события, что на волнение во время визита во дворец у нее просто не хватило сил. Королева оказалась милой, приятной женщиной, напомнившей Флоренс вдовушек Кезика, с которыми она общалась столько лет. И все равно она была рада, когда аудиенция наконец закончилась.
На этой неделе не планировалось никаких грандиозных выходов, поэтому Флоренс могла расслабиться. Сейчас они с Фредом направлялись в глубь аллеи, к небольшой полянке вдали от дома герцогини. Там была крохотная беседка и скамья в тени кустов акации. День выдался теплым и солнечным, поэтому Фред и выбрал местечко, где не так пекло. Впервые за последние дни Флоренс могла побыть сама собой в компании Фреда – впервые с того вечера, когда его брат потерял контроль над собой и целовал ее до дрожи в коленях.
Они уселись на мягкие покрывала, которые захватили из дома, и Фред принялся выкладывать из корзины фрукты и свежие бутерброды, за ними последовала пузатая бутылка с вином. Солнце играло в волосах и на плечах виконта, и Флоренс без стеснения любовалась его безупречной одеждой и неторопливыми движениями. Сама она надела то старое платье, в котором приехала из Кезика, и тихо радовалась, что не должна ни перед кем отчитываться за свой вид.
Ее спутник открыл вино и подал ей прохладный бокал. Сам он улегся на живот подле нее и надкусил розовый персик. Рукава рубашки он закатал, боясь испачкать их соком. Флоренс могла смотреть на него часами. У него был греческий профиль, как на старинных монетах, и сильное тренированное тело. Он лежал и неторопливо жевал, иногда отпивая из бокала, и солнечные лучи, проникавшие сквозь заросли акации, светлыми пятнами плясали на его рубашке.
Сегодня он говорил мало, все чаще бросая на Флоренс странные взгляды, словно что-то прикидывая в уме. Девушку всегда удивляло то, что он не был очарован ею, но почему-то гордился и наслаждался ее обществом. Возможно, сестры Уэйнрайт были правы относительно его увлекающегося характера. Что ж, тем лучше. Флоренс не собиралась завоевывать сердце Фреда и радовалась тому, что с ним так легко дружить.
– Даю пенни за твои мысли! – неожиданно хмыкнул Фред и быстрым движением сорвал с нее соломенную шляпку, швырнув ее на траву. – О чем ты думала?
– Я? Я просто счастлива, – улыбнулась Флоренс. – Ты даже не представляешь себе, как хорошо сидеть вот так в тени акаций и не чувствовать удушающих объятий французского корсета!
Фред ухмыльнулся и принялся деловито рисовать круги на покрывале.
– Я по-джентльменски притворюсь, что не слышал твоего признания, – заявил он.
Флоренс засмеялась, запрокинув голову. Действительно, что это с ней? Впрочем, только Фреду она могла пожаловаться на столь интимную тему. До чего же с ним легко! Девушка коснулась пальцем его плеча:
– Можно тебя кое о чем спросить?
– Конечно, – ответил Фред, переворачиваясь на спину, чтобы лучше ее видеть.
– Это личный вопрос. Ты не обязан отвечать. Он может навеять тебе грустные воспоминания.
– Я все равно разрешаю его задать.
Флоренс отставила бокал с вином, и теперь он выглядывал из травы, чуть покосившись на один бок.
– Я слышала, что твои родители умерли, когда вам с... Эдвардом было совсем мало лет. Как это произошло? – Она запнулась, говоря о графе, но Фредди не обратил на это внимания.
– А, вот ты о чем! – Он закрыл глаза и чуть улыбнулся. Похоже, вопрос не показался ему бестактным. – Родители отправились в Египет – обоим безумно хотелось увидеть пирамиды. Кто-то из пассажиров судна подцепил желтую лихорадку, и на обратном пути разразилась эпидемия. За то время, пока ждали врачей, погибло двадцать два человека. Наши родители были в числе заболевших. Мать ухаживала за больными, ей даже удалось нескольких спасти, но лихорадка не пощадила ее. Думаю, что отец мог бы гордиться ею. Но он тоже погиб.
В его голосе Флоренс расслышала грустные нотки. Ей захотелось сказать слова утешения, но она поняла, что это будет лишним. Почему он сказал, что отец мог гордиться женой, так неуверенно? Разве мог он быть в гневе на нее за излишнее милосердие? Что за человек он был?
– И после этого Эдвард стал твоим опекуном? – спросила Флоренс, опустив глаза и увидев небольшую зеленую гусеницу, взбиравшуюся по подолу платья. Девушка сняла ее и отбросила прочь.
– Нашим опекуном стала тетя Ипатия, потому что Эдварду было всего семнадцать, а мне и того меньше – двенадцать. Но я понимаю, что ты имела в виду. Мой старший брат возился со мной и беспокоился за меня. Но он вел себя так еще до смерти родителей. Я не знаю никого, кто так ответственно относился бы к роли старшего брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87