Кроме того, она не преступница, хоть и едет с Маккеем – не годится обращаться с ней как с преступницей.
Почему бы просто не примириться с тем, что когда-нибудь он будет вынужден довериться Маккею и развязать его? Они совершенно точно не смогут проехать через город, если этот человек останется скрученным, как сейчас: люди обращают внимание на подобные вещи, а привлекать внимание публики к себе не входило в планы Этуотера, Ну, он еще над этим подумает. Сейчас он пока не чувствовал в себе достаточно уверенности, чтобы развязать Маккея.
Не очень приятно представителю правосудия думать так, но Этуотер уже много лет знал, что закон и справедливость – не всегда одно и то же. Он вспомнил женщину, которая погибла несколько лет тому назад, когда какие-то пьяные ковбои, бесчинствуя в городе, промчались в тяжелом фургоне по улице Эль Пасо и сбили ее. Закон посчитал это несчастным случаем и отпустил ковбоев. Убитый горем муж взял ружье и прикончил нескольких из них. Этот человек, очевидно, обезумел от горя и не понимал что делает. По мнению Этуотера, его поступок был справедлив.
Его собственная жена погибла в 49-м, попав в перестрелку между двумя пьяными старателями в Калифорнии. В этом случае справедливость и закон действовали согласованно, и он увидел их обоих в петле. Это не вернуло ему Мэгги, но сознание того, что справедливость восторжествовала, помогло ему не сойти с ума от горя. Все должно уравновешиваться – в этом и состоит справедливость. Он считал, что его работа представителя закона должна поддерживать это равновесие. Просто это было нелегко, а иногда вынуждало напрягаться, как сейчас.
Лучше бы он не заметил тогда, что Маккей смотрит на Энни так же, как он сам когда-то смотрел на свою милую Мэгги.
Глава 18
– Мы поженимся, – решительно произнес Рейф.
Энни опустила глаза. Они находились в комнате гостиницы в Эль Пасо. Рейф вошел вместе с ней, но дверь все еще оставалась открытой, и она ясно видела Этуотера, который стоял в холле, приглядывая за Рейфом. Они шесть недель ехали по тропам, и Этуотер развязал Рейфа только сегодня утром, сварливо бормоча, что предупреждает: если Рейф сделает какое-либо резкое движение, он сначала будет стрелять, а потом выяснять его намерения. Энни вообще сомневалась, заедут ли они в город, но им позарез нужны были припасы, а Этуотер не собирался оставлять их одних, чтобы поехать в город. Рейф каким-то образом убедил его остановиться в гостинице, чтобы Энни могла хорошо выспаться ночью. Она знала, почему он о ней тревожится.
– Потому что я беременна. – Она произнесла это утвердительно, потому что знала точно. Она была уверена в этом уже почти месяц, но подозревала с того самого дня, как они с Рейфом любили друг друга в стойбище апачей. Очевидно, он тоже подозревал: ведь его острые глаза замечали даже
самые слабые симптомы.
Энни не понимала, что именно чувствует или что должна чувствовать. Предположительно, она должна испытывать облегчение, что Рейф хочет на ней жениться и узаконить Ребенка, но теперь ей также приходилось с отчаянием спрашивать себя, захотел бы он жениться на ней, если бы она не была беременна. Возможно, это глупо с ее стороны при данных обстоятельствах, но ей бы хотелось быть желанной ради себя самой.
Рейф заметил обиду в ее глазах, и инстинкт подсказал ему тот ответ, который был ей необходим. Он так пристально наблюдал за Энни в поисках признаков беременности, что у него вошло в привычку отмечать любые нюансы выражения ее лица. Он резко привлек ее к себе и прижал голову к своему плечу, обнял, не обращая внимания на Этуотера, который стоял в холле и наблюдал за ними.
– Мы поженимся сейчас, потому что ты беременна, – объяснил Рейф. – Если бы этого не случилось, я бы подождал, пока все выяснится, чтобы мы могли устроить настоящую свадьбу в церкви, а Этуотер был бы посаженым отцом.
Энни улыбнулась его последним словам. Заверение Рейфа немного успокоило ее, хотя она никак не могла избавиться от мысли о том, что вопрос о свадьбе никогда раньше не возникал. Однако в его объятиях ей оставалось только закрыть глаза и расслабиться. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как он обнимал ее в последний раз: все эти недели им мешали и присутствие Этуотера, и связанные руки Рейфа, хотя Этуотер, в конце концов, стал связывать их спереди. Последние две недели Энни мучила нарастающая усталость – один из симптомов ранней стадии беременности, и она очень нуждалась в его поддержке. Проводить в седле весь день стало едва ли не выше ее сил.Но теперь, наконец-то, она могла поспать в настоящей постели и принять горячую ванну в настоящей лохани. Это была почти сказочная роскошь. И все же Энни чувствовала себя несколько стесненно в четырех стенах и с крышей над головой, но это была терпимая цена за постель и ванну.
Рейф почувствовал, как она расслабилась и прижалась к нему всем телом, – он подхватил ее под колени и поднял на руки.
– Почему бы тебе не поспать? – мягко предложил он, видя, что у нее закрываются глаза. – У нас с Этуотером есть кое-какие дела.
– Я хочу принять ванну, – пробормотала Энни.
– После. Когда поспишь. – Рейф опустил ее на кровать, и у нее вырвался стон удовольствия, когда она почувствовала под собой матрас. Он наклонился и поцеловал ее в лоб: на ее губах затрепетала легкая улыбка, затем погасла, и Энни погрузилась в сон. Жаль, подумал он, что мы не нашли этому матрасу лучшего применения после всех этих кошмарных не дель в глуши, но, может быть, скоро все изменится.
Он вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Этуотер хмуро смотрел на него.
– С ней все в порядке?
– Просто устала. Вы могли бы оставить нас на минуту вдвоем, – сказал Рейф, сердито глядя на него.
– Мне платят, чтобы я присматривал за законностью, – брюзгливо ответил Этуотер. – Мне не платят за то, чтобы я доверял людям. – Он перевел глаза с Рейфа на закрытую дверь. – Ей нужен отдых, бедной малышке. Я знал, что мы задали слишком быстрый для нее темп, но нельзя же бродить по землям индейцев не спеша и нюхая цветочки.
– Пошли со мной, – сказал Рейф. – Мне надо кое-что сделать.
– Например? Мы здесь, чтобы раздобыть припасы, а не для того, чтобы гулять по всему городу. И можешь биться об заклад, если ты куда-то отправишься – я буду топать за тобой по пятам.
– Мне нужно найти священника. Мы хотим обвенчаться, пока мы здесь.
Этуотер поскреб подбородок хмурясь.
– Не советую, сынок. Тебе придется использовать свое настоящее имя, а его не назовешь неизвестным.
– Знаю. Придется рискнуть.
– Какая-то особая причина?
– Все больше вероятности, что меня узнают, возможно, даже убьют. Я хочу, чтобы Энни стала моей законной женой, на всякий случай.
Этуотер все еще не соглашался.
– Мне сдается, что женитьба только увеличит эту вероятность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Почему бы просто не примириться с тем, что когда-нибудь он будет вынужден довериться Маккею и развязать его? Они совершенно точно не смогут проехать через город, если этот человек останется скрученным, как сейчас: люди обращают внимание на подобные вещи, а привлекать внимание публики к себе не входило в планы Этуотера, Ну, он еще над этим подумает. Сейчас он пока не чувствовал в себе достаточно уверенности, чтобы развязать Маккея.
Не очень приятно представителю правосудия думать так, но Этуотер уже много лет знал, что закон и справедливость – не всегда одно и то же. Он вспомнил женщину, которая погибла несколько лет тому назад, когда какие-то пьяные ковбои, бесчинствуя в городе, промчались в тяжелом фургоне по улице Эль Пасо и сбили ее. Закон посчитал это несчастным случаем и отпустил ковбоев. Убитый горем муж взял ружье и прикончил нескольких из них. Этот человек, очевидно, обезумел от горя и не понимал что делает. По мнению Этуотера, его поступок был справедлив.
Его собственная жена погибла в 49-м, попав в перестрелку между двумя пьяными старателями в Калифорнии. В этом случае справедливость и закон действовали согласованно, и он увидел их обоих в петле. Это не вернуло ему Мэгги, но сознание того, что справедливость восторжествовала, помогло ему не сойти с ума от горя. Все должно уравновешиваться – в этом и состоит справедливость. Он считал, что его работа представителя закона должна поддерживать это равновесие. Просто это было нелегко, а иногда вынуждало напрягаться, как сейчас.
Лучше бы он не заметил тогда, что Маккей смотрит на Энни так же, как он сам когда-то смотрел на свою милую Мэгги.
Глава 18
– Мы поженимся, – решительно произнес Рейф.
Энни опустила глаза. Они находились в комнате гостиницы в Эль Пасо. Рейф вошел вместе с ней, но дверь все еще оставалась открытой, и она ясно видела Этуотера, который стоял в холле, приглядывая за Рейфом. Они шесть недель ехали по тропам, и Этуотер развязал Рейфа только сегодня утром, сварливо бормоча, что предупреждает: если Рейф сделает какое-либо резкое движение, он сначала будет стрелять, а потом выяснять его намерения. Энни вообще сомневалась, заедут ли они в город, но им позарез нужны были припасы, а Этуотер не собирался оставлять их одних, чтобы поехать в город. Рейф каким-то образом убедил его остановиться в гостинице, чтобы Энни могла хорошо выспаться ночью. Она знала, почему он о ней тревожится.
– Потому что я беременна. – Она произнесла это утвердительно, потому что знала точно. Она была уверена в этом уже почти месяц, но подозревала с того самого дня, как они с Рейфом любили друг друга в стойбище апачей. Очевидно, он тоже подозревал: ведь его острые глаза замечали даже
самые слабые симптомы.
Энни не понимала, что именно чувствует или что должна чувствовать. Предположительно, она должна испытывать облегчение, что Рейф хочет на ней жениться и узаконить Ребенка, но теперь ей также приходилось с отчаянием спрашивать себя, захотел бы он жениться на ней, если бы она не была беременна. Возможно, это глупо с ее стороны при данных обстоятельствах, но ей бы хотелось быть желанной ради себя самой.
Рейф заметил обиду в ее глазах, и инстинкт подсказал ему тот ответ, который был ей необходим. Он так пристально наблюдал за Энни в поисках признаков беременности, что у него вошло в привычку отмечать любые нюансы выражения ее лица. Он резко привлек ее к себе и прижал голову к своему плечу, обнял, не обращая внимания на Этуотера, который стоял в холле и наблюдал за ними.
– Мы поженимся сейчас, потому что ты беременна, – объяснил Рейф. – Если бы этого не случилось, я бы подождал, пока все выяснится, чтобы мы могли устроить настоящую свадьбу в церкви, а Этуотер был бы посаженым отцом.
Энни улыбнулась его последним словам. Заверение Рейфа немного успокоило ее, хотя она никак не могла избавиться от мысли о том, что вопрос о свадьбе никогда раньше не возникал. Однако в его объятиях ей оставалось только закрыть глаза и расслабиться. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как он обнимал ее в последний раз: все эти недели им мешали и присутствие Этуотера, и связанные руки Рейфа, хотя Этуотер, в конце концов, стал связывать их спереди. Последние две недели Энни мучила нарастающая усталость – один из симптомов ранней стадии беременности, и она очень нуждалась в его поддержке. Проводить в седле весь день стало едва ли не выше ее сил.Но теперь, наконец-то, она могла поспать в настоящей постели и принять горячую ванну в настоящей лохани. Это была почти сказочная роскошь. И все же Энни чувствовала себя несколько стесненно в четырех стенах и с крышей над головой, но это была терпимая цена за постель и ванну.
Рейф почувствовал, как она расслабилась и прижалась к нему всем телом, – он подхватил ее под колени и поднял на руки.
– Почему бы тебе не поспать? – мягко предложил он, видя, что у нее закрываются глаза. – У нас с Этуотером есть кое-какие дела.
– Я хочу принять ванну, – пробормотала Энни.
– После. Когда поспишь. – Рейф опустил ее на кровать, и у нее вырвался стон удовольствия, когда она почувствовала под собой матрас. Он наклонился и поцеловал ее в лоб: на ее губах затрепетала легкая улыбка, затем погасла, и Энни погрузилась в сон. Жаль, подумал он, что мы не нашли этому матрасу лучшего применения после всех этих кошмарных не дель в глуши, но, может быть, скоро все изменится.
Он вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Этуотер хмуро смотрел на него.
– С ней все в порядке?
– Просто устала. Вы могли бы оставить нас на минуту вдвоем, – сказал Рейф, сердито глядя на него.
– Мне платят, чтобы я присматривал за законностью, – брюзгливо ответил Этуотер. – Мне не платят за то, чтобы я доверял людям. – Он перевел глаза с Рейфа на закрытую дверь. – Ей нужен отдых, бедной малышке. Я знал, что мы задали слишком быстрый для нее темп, но нельзя же бродить по землям индейцев не спеша и нюхая цветочки.
– Пошли со мной, – сказал Рейф. – Мне надо кое-что сделать.
– Например? Мы здесь, чтобы раздобыть припасы, а не для того, чтобы гулять по всему городу. И можешь биться об заклад, если ты куда-то отправишься – я буду топать за тобой по пятам.
– Мне нужно найти священника. Мы хотим обвенчаться, пока мы здесь.
Этуотер поскреб подбородок хмурясь.
– Не советую, сынок. Тебе придется использовать свое настоящее имя, а его не назовешь неизвестным.
– Знаю. Придется рискнуть.
– Какая-то особая причина?
– Все больше вероятности, что меня узнают, возможно, даже убьют. Я хочу, чтобы Энни стала моей законной женой, на всякий случай.
Этуотер все еще не соглашался.
– Мне сдается, что женитьба только увеличит эту вероятность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78