Кейн тут же легко вскочил в седло, и оба мужчины поскакали в направлении пастбища, где пасся скот шортхорнской породы. Шторм отвернулась от окна. Надев хлопчатобумажный халат, Шторм открыла выдвижной ящик комода и достала чистую смену нижнего былья. Взяв из гардероба блузку и юбку для верховой езды, она перекинула одежду через руку и, захватив также полотенце и кусок мыла с умывальника, направилась вниз. Недавний ливень наполнил большой резервуар мягкой дождевой водой, и Шторм собиралась принять душ.
Она на цыпочках прошла мимо кухни, где возилась Мария. Индейские мокасины позволяли Шторм двигаться беззвучно. Мария не любила, когда Шторм пользовалась душем, пристроенным к резервуару в конюшне, если Кейна не было поблизости, – чтобы его можно было позвать в любой момент – Мария всегда тревожилась по самым пустяковому поводу.
Открыв дверь в деревянную кабину, стенки которой доходили ей до плеч, Шторм усмехнулась. Где-то рядом в конюшне находился Джеб и распевал во все горло песенку своим надтреснутым старческим голосом» страшно фальшивя. Шторм разделась, свернула одежду и положила ее на барьер соседнего стойла, а потом забралась в кабинку и потянула за веревку. Вода ливнем обрушилась на ее голову и тело. Когда Шторм почувствовала, что ее волосы достаточно хорошо смочились, она отпустила веревку и тщательно намылила душистым, пахнущим розовым маслом, мылом голову, взбив на волосах густую пену. Отбросив волосы за спину, чтобы они не мешали, она затем хорошенько намылила лицо и все тело. После этого Шторм опять потянула за веревку и, натянув, держала ее в руке до тех пор, пока нагретая солнцем вода не смыла с нее всю мыльную пену.
Она уже закончила вытирать волосы и принялась за тело, когда вдруг услышала топот копыт и громкое призывное ржание жеребца. Шторм взглянула поверх дощатой стенки кабинки на стойло, удивляясь, что это вдруг нашло на лошадь Кейна.
Но то, что она увидела, заставило ее сердце тревожно забиться в груди. Дикий жеребец гарцевал на площадке перед конюшней, пытаясь преодолеть барьер стойла, в котором находилась Бьюти. Кобыла сильно нервничала: у нее была течка.
«Что же ей теперь делать? – судорожно думала Шторм. – Закричать на жеребца, попытаться отогнать его? Но если она начнет кричать, не нападет ли дикий жеребец на нее саму?»
Шторм начала поспешно одеваться, не попадая руками в рукава. Одежда липла к ее влажной коже. Она ругалась самыми последними словами, неловко натягивая блузку. Если ей удастся проскользнуть мимо жеребца в дом, она снимет со стены ружье Кейна и выстрелит поверх головы разгоряченного животного. Это отпугнет его и, может быть, обратит в бегство.
Она слегка тронула хлипкую дверцу и медленно открыла ее, задержав дыхание, когда дверца чуть скрипнула. Однако тут дверь сарая, пристроенного к конюшне, распахнулась, и на ее пороге показался Джеб со вскинутым ружьем в руках. Раздался выстрел, и пули подняли облако пыли у ног жеребца. Дикий мустанг издал нервный призывный возглас и бросился бежать через луг по направлению к пастбищам, подняв хвост и выбивая на скаку мощными копытами клочья травы и земли, разлетавшиеся в разные стороны.
Джеб заметил Шторм, замершую на месте и держащуюся рукой за дверцу кабинки. Он поспешил к девушке.
– Этот дикий ублюдок становится все наглее и наглее. Теперь он уже среди бела дня появляется у самой конюшни. Кейну следовало бы застрелить этого дьявола, прежде чем он убьет кого-нибудь из нас.
– Ты считаешь, что он может напасть на человека?
– Если человек станет у него на пути, он сделает это, черт возьми, вне всякого сомнения.
– Я согласна, что его следовало бы обезвредить, но, с другой стороны, какой это позор всем нам! Ведь это такое дивное гордое животное.
– Все так, – согласился с ней Джеб, и они долго смотрели вслед убегающему жеребцу, пока тот не исчез из вида, скрывшись за холмом.
– Но кроме опасности, которую этот зверь представляет для людей, он еще к тому же за последние два года увел у Кейна шесть кобыл.
Заметив вдруг, что Шторм была одета в юбку для верховой езды, Джеб сказал:
– Если ты собираешься на прогулку верхом, ни в коем случае не бери свою кобылу. Он учует ее за несколько миль. Я оседлаю для тебя свою чалую лошадку.
– Спасибо, Джеб. Я еду в Ларами. Когда ты снарядишь лошадь, подведи ее, пожалуйста, к дому.
Оказавшись снова в своей комнате, Шторм достала деньги из верхнего выдвижного ящика комода и сунула их в задний карман, затем она надела шляпу и спустилась вниз по лестнице на кухне.
Мария оторвала взгляд от раковины, в которой чистила овощи для супа.
– О Боже, ты такая свеженькая и хорошенькая, что просто загляденье! – воскликнула она. – Я так люблю, когда твои курчавые волосы распущены по плечам.
Шторм, смеясь, поблагодарила Марию за комплименты, а та добавила:
– Если ты собралась в город, то я хотела бы попросить тебя привезти мне оттуда кое-что.
– Ну конечно, – ответила Шторм, наливая себе чашку кофе. А Мария тем временем села за составление списка.
Когда Джеб подвел лошадь к крыльцу, Шторм предупредила Марию, что долго не задержится, и поспешила из дома.
Когда лошадь Джеба понесла ее легким галопом прочь от дома по пыльной дороге в направлении Ларами, мысли Шторм постепенно обратились в прошлое к тем временам, когда она не упускала возможности так или иначе увязаться за Уэйдом и Кейном – она просто следовала за ними по пятам, куда бы те ни направлялись. Часто, когда присутствие сестры не входило в планы Кейна и потому раздражало его, он прогонял ее своими издевками и резкими замечаниями. Но почти всегда на помощь ей приходил ее кумир – Уэйд. Он смягчал или отметал прочь обидные слова и обвинения и говорил обычно с терпеливой улыбкой на устах:
– Оставь ее, Кейн. Она же нам не мешает.
Время от времени к ее полному восторгу черноволосый сероглазый мальчик подхватывал ее и сажал себе на плечи, чтобы дать отдохнуть ее маленьким ножкам. Испугавшись до глубины своего маленького существа, она сначала принималась хлопать пухлыми ладошками по его курчавой голове. А он, повернув голову, искоса бросал на нее взгляд с улыбкой на устах и подмигивал ей. Тогда Шторм крепко обхватывала его голову руками с гулко бьющимся от страха и волнения сердцем.
Самым грустным временем в ее детстве было то, когда Уэйд и Кейн стали юношами, достигнув половой зрелости, и начали интересоваться взрослыми девушками. Они без конца обменивались мнениями о том, как чудесно от них пахнет, какие у них мягкие нежные округлые формы. С тех пор отошло в прошлое ее катание верхом на плечах Уэйда, а также беззлобное подшучивание Кейна.
В течение нескольких последующих лет она видела Уэйда только мельком, время от времени, когда он приезжал к ним на ранчо, причем чаще всего не один, а вместе с какой-нибудь хихикающей девицей, сидящей вместе с ним на лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Она на цыпочках прошла мимо кухни, где возилась Мария. Индейские мокасины позволяли Шторм двигаться беззвучно. Мария не любила, когда Шторм пользовалась душем, пристроенным к резервуару в конюшне, если Кейна не было поблизости, – чтобы его можно было позвать в любой момент – Мария всегда тревожилась по самым пустяковому поводу.
Открыв дверь в деревянную кабину, стенки которой доходили ей до плеч, Шторм усмехнулась. Где-то рядом в конюшне находился Джеб и распевал во все горло песенку своим надтреснутым старческим голосом» страшно фальшивя. Шторм разделась, свернула одежду и положила ее на барьер соседнего стойла, а потом забралась в кабинку и потянула за веревку. Вода ливнем обрушилась на ее голову и тело. Когда Шторм почувствовала, что ее волосы достаточно хорошо смочились, она отпустила веревку и тщательно намылила душистым, пахнущим розовым маслом, мылом голову, взбив на волосах густую пену. Отбросив волосы за спину, чтобы они не мешали, она затем хорошенько намылила лицо и все тело. После этого Шторм опять потянула за веревку и, натянув, держала ее в руке до тех пор, пока нагретая солнцем вода не смыла с нее всю мыльную пену.
Она уже закончила вытирать волосы и принялась за тело, когда вдруг услышала топот копыт и громкое призывное ржание жеребца. Шторм взглянула поверх дощатой стенки кабинки на стойло, удивляясь, что это вдруг нашло на лошадь Кейна.
Но то, что она увидела, заставило ее сердце тревожно забиться в груди. Дикий жеребец гарцевал на площадке перед конюшней, пытаясь преодолеть барьер стойла, в котором находилась Бьюти. Кобыла сильно нервничала: у нее была течка.
«Что же ей теперь делать? – судорожно думала Шторм. – Закричать на жеребца, попытаться отогнать его? Но если она начнет кричать, не нападет ли дикий жеребец на нее саму?»
Шторм начала поспешно одеваться, не попадая руками в рукава. Одежда липла к ее влажной коже. Она ругалась самыми последними словами, неловко натягивая блузку. Если ей удастся проскользнуть мимо жеребца в дом, она снимет со стены ружье Кейна и выстрелит поверх головы разгоряченного животного. Это отпугнет его и, может быть, обратит в бегство.
Она слегка тронула хлипкую дверцу и медленно открыла ее, задержав дыхание, когда дверца чуть скрипнула. Однако тут дверь сарая, пристроенного к конюшне, распахнулась, и на ее пороге показался Джеб со вскинутым ружьем в руках. Раздался выстрел, и пули подняли облако пыли у ног жеребца. Дикий мустанг издал нервный призывный возглас и бросился бежать через луг по направлению к пастбищам, подняв хвост и выбивая на скаку мощными копытами клочья травы и земли, разлетавшиеся в разные стороны.
Джеб заметил Шторм, замершую на месте и держащуюся рукой за дверцу кабинки. Он поспешил к девушке.
– Этот дикий ублюдок становится все наглее и наглее. Теперь он уже среди бела дня появляется у самой конюшни. Кейну следовало бы застрелить этого дьявола, прежде чем он убьет кого-нибудь из нас.
– Ты считаешь, что он может напасть на человека?
– Если человек станет у него на пути, он сделает это, черт возьми, вне всякого сомнения.
– Я согласна, что его следовало бы обезвредить, но, с другой стороны, какой это позор всем нам! Ведь это такое дивное гордое животное.
– Все так, – согласился с ней Джеб, и они долго смотрели вслед убегающему жеребцу, пока тот не исчез из вида, скрывшись за холмом.
– Но кроме опасности, которую этот зверь представляет для людей, он еще к тому же за последние два года увел у Кейна шесть кобыл.
Заметив вдруг, что Шторм была одета в юбку для верховой езды, Джеб сказал:
– Если ты собираешься на прогулку верхом, ни в коем случае не бери свою кобылу. Он учует ее за несколько миль. Я оседлаю для тебя свою чалую лошадку.
– Спасибо, Джеб. Я еду в Ларами. Когда ты снарядишь лошадь, подведи ее, пожалуйста, к дому.
Оказавшись снова в своей комнате, Шторм достала деньги из верхнего выдвижного ящика комода и сунула их в задний карман, затем она надела шляпу и спустилась вниз по лестнице на кухне.
Мария оторвала взгляд от раковины, в которой чистила овощи для супа.
– О Боже, ты такая свеженькая и хорошенькая, что просто загляденье! – воскликнула она. – Я так люблю, когда твои курчавые волосы распущены по плечам.
Шторм, смеясь, поблагодарила Марию за комплименты, а та добавила:
– Если ты собралась в город, то я хотела бы попросить тебя привезти мне оттуда кое-что.
– Ну конечно, – ответила Шторм, наливая себе чашку кофе. А Мария тем временем села за составление списка.
Когда Джеб подвел лошадь к крыльцу, Шторм предупредила Марию, что долго не задержится, и поспешила из дома.
Когда лошадь Джеба понесла ее легким галопом прочь от дома по пыльной дороге в направлении Ларами, мысли Шторм постепенно обратились в прошлое к тем временам, когда она не упускала возможности так или иначе увязаться за Уэйдом и Кейном – она просто следовала за ними по пятам, куда бы те ни направлялись. Часто, когда присутствие сестры не входило в планы Кейна и потому раздражало его, он прогонял ее своими издевками и резкими замечаниями. Но почти всегда на помощь ей приходил ее кумир – Уэйд. Он смягчал или отметал прочь обидные слова и обвинения и говорил обычно с терпеливой улыбкой на устах:
– Оставь ее, Кейн. Она же нам не мешает.
Время от времени к ее полному восторгу черноволосый сероглазый мальчик подхватывал ее и сажал себе на плечи, чтобы дать отдохнуть ее маленьким ножкам. Испугавшись до глубины своего маленького существа, она сначала принималась хлопать пухлыми ладошками по его курчавой голове. А он, повернув голову, искоса бросал на нее взгляд с улыбкой на устах и подмигивал ей. Тогда Шторм крепко обхватывала его голову руками с гулко бьющимся от страха и волнения сердцем.
Самым грустным временем в ее детстве было то, когда Уэйд и Кейн стали юношами, достигнув половой зрелости, и начали интересоваться взрослыми девушками. Они без конца обменивались мнениями о том, как чудесно от них пахнет, какие у них мягкие нежные округлые формы. С тех пор отошло в прошлое ее катание верхом на плечах Уэйда, а также беззлобное подшучивание Кейна.
В течение нескольких последующих лет она видела Уэйда только мельком, время от времени, когда он приезжал к ним на ранчо, причем чаще всего не один, а вместе с какой-нибудь хихикающей девицей, сидящей вместе с ним на лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95