С каждым днем сил прибавлялось.
Иногда она бывала в тех местах, где они гуляли с Белиндой. Она ощущала острый горько-сладкий укол боли, скучая по матери. Не раз за последние три с половиной года Белинда пыталась связаться с ней Конечно, это радовало Флер, но она считала эти попытки лицемерными, как и ее фальшивую удушающую любовь.
Ее злила собственная слабость при мысли о Белинде. В новой жизни нет места для подобных сантиментов. Флер собиралась сама делать карьеру, строить независимое будущее, она не потащит в него грязное белье из прошлого. Она не будет никого просить о любви. Она не будет больше метаться в постели по ночам и думать о Джейке. Она станет целеустремленной и безжалостной, какой должна быть, чтобы двигаться вперед.
Флер заставила себя сесть и два дня смотреть фильмы с Эрролом Флинном, пытаясь хоть что-то почувствовать к фанфарону на экране. Но Флинн ничего не значил для нее. Алексей Савагар, какой бы сволочью он ни был, навсегда останется ее отцом.
За день до начала работы она вернулась домой и обнаружила, что Кисеи выбросила всю ее одежду.
— Ты больше не наденешь эти отвратительные тряпки, Флер Савагар. Ты похожа в них на нищенку.
— Черт побери, Кисеи! Ты не имела права!
Но Флер не могла долго злиться на свою соседку и купила новые джинсы, больше подходившие ее постройневшей фигуре, мексиканскую крестьянскую рубаху, студенческий спортивный свитер, несколько свитеров с высоким воротником и бледно-голубую тунику на случай, если надо будет произвести на кого-то впечатление. Кисеи ничего не сказала о новом гардеробе Флер, но рядом с холодильником оставила номер журнала «Платье для успеха». Флер даже не обратила на него внимания.
Очень скоро Флер поняла, что Паркер за щедрую зарплату требует попотеть как следует. Она работала день и ночь, иногда прихватывая выходные. Она посетила канареечное жилище Барри Ноя среди холмов Соммерсета, успокаивая его по поводу потери Кисеи. Она писала пресс-релизы, изучала контракты, отвечала на бесконечные телефонные звонки, худела и отражала предложения Паркера встретиться с кем-то из его друзей в Голливуде, которые могли бы дать ей роль. Постепенно ее обязанности расширились настолько, что она сама стала заниматься клиентами Паркера. Она узнала, кто такие продюсеры грамзаписи, она была в курсе всего, что происходило на телевидении. От нее зависели очень многие, и Флер всегда четко выполняла свои обязательства. Скоро клиенты стали искать ее, именно ее. К лету она поняла, что по-настоящему влюбилась в бизнес, который занимается производством звезд.
— Знаешь, как здорово дергать за ниточки людей, вместо того чтобы дергали тебя, — призналась она Кисеи.
Они сидели на скамейке в парке и ели мороженое из рожков, которое таяло от жары и капало. Это было одно из любимых мест, здесь они наблюдали за другими. Кого только нет в парке! Туристы, хиппи, черные подростки со стереомагнитофонами на плече. За шесть месяцев в Нью-Йорке Флер стала совсем другой. Волосы отросли ниже подбородка и были прежнего здорового цвета, золотистого на солнце. Флер загорела и похудела. Голубые шортики снова стали велики.
Кисеи подняла глаза от мороженого и хмуро посмотрела на мешковатый наряд подруги. Флер все еще отождествляла красивую одежду с Блестящей Девочкой. У нее не было ни одного нарядного платья или брюк, кроме простых, обыкновенных, и никакие уговоры и критические выпады не могли ее поколебать. Кисеи ждала, когда наступит день и Флер вынуждена будет понять, что борьба с собой обречена на провал. Но несмотря на одежду и волосы, которые пока не достигли прежней длины, по мнению Кисеи, Блестящая Девочка не шла ни в какое сравнение с новой Флер Савагар. Годы придали ее лицу зрелости, чего не было раньше, и внутренней силы, являвшейся сутью ее классической красоты.
Нельзя сказать, чтобы Флер не была согласна или совсем ничего не замечала. Уже полгода Кисеи наблюдала, как подруга избегает смотреться в зеркало. Шесть секунд, чтобы подкрасить губы и несколько раз провеет щеткой по волосам. Она была чемпионом мира по умению игнорировать собственное отражение. Она будто боялась, что если осознает свою красоту, то Блестящая Девочка вернется и разрушит все, что сумела создать Флер Савагар.
— Ты ведь действительно любишь свою работу, не так ли, Флеринда? — спросила Кисеи, слизывая малиновые капли мороженого и поправляя на волосах красную пластиковую заколку в виде алых губок.
— Мне иногда страшно, что я так сильно ее люблю. Меня не тяготит даже возня с этим павлином, Барри Ноем. Мне нравится закручивать дела, решать сложные проблемы. Кажется, что, когда мне что-то удается сделать, кто-нибудь из наших Монахинь ставит крестик напротив моего имени.
— Ну это же совершено безнадежное занятие — стараться быть впереди всех. Ты хоть сама понимаешь?
— Да, понимаю, — согласилась Флер. Она перехватила каплю мороженого, грозившую упасть на шорты, и успела подтянуть ноги, тем самым спасая их от летевшего на них скейтборда.
Один из торговцев наркотиками остановился, прервав их на полуслове, чтобы дать им оценку, но Флер не обратила на него внимания.
— В детстве я думала, что если стану самой лучшей, то меня заберут домой. Это уже вошло в кровь. — Она вздохнула. — Я всегда старалась изо всех сил. Поверь, работать на Паркера в сто раз лучше, чем прятаться во Франции, погрязая в жалости к себе.
— А ты разве не скучаешь по актерской игре?
— Ты же видела «Затмение». И сама понимаешь, мне не грозит награда Академии.
— Ты хорошо смотрелась, — настаивала Кисеи.
— Да всего лишь соответствовала. Ты ведь читала отзывы критиков? «Флер Савагар смотрится лучше, чем играет».
— Эго мнение одного. Были хорошие оценки.
Флер скорчила гримасу.
— Мне никогда особенно не нравилось играть. Приходится слишком сильно обнажать душу.
Из уважения к Кисеи она не упомянула, что бесконечные дубли превращают эту профессию в скучнейшую.
— Но ты была прекрасной моделью. Ты была лучшей, Флеринда.
— Всего лишь удачное сочетание хромосом. Ко мне лично это никогда не имело никакого отношения. Неужели не понимаешь? В тот вечер, когда мы с Алексеем закончили непристойную сцену, он заявил, что я просто симпатичная большая декорация. Сама я ничего не умею.
— Алексей Савагар — самодовольный дурак, если хочешь знать мое мнение.
Флер рассмеялась. Было приятно, хотя и глупо, услышать, как Кисеи низвергла Алексея с пьедестала безупречности.
— Но он был прав. Три года я бегала от правды. Конечно, по дороге я получила университетское образование, но больше не собираюсь убегать.
Кисеи, казалось, потеряла интерес к мороженому и бросила его в урну.
— Хотела бы я иметь твою энергию.
— Смешно слушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Иногда она бывала в тех местах, где они гуляли с Белиндой. Она ощущала острый горько-сладкий укол боли, скучая по матери. Не раз за последние три с половиной года Белинда пыталась связаться с ней Конечно, это радовало Флер, но она считала эти попытки лицемерными, как и ее фальшивую удушающую любовь.
Ее злила собственная слабость при мысли о Белинде. В новой жизни нет места для подобных сантиментов. Флер собиралась сама делать карьеру, строить независимое будущее, она не потащит в него грязное белье из прошлого. Она не будет никого просить о любви. Она не будет больше метаться в постели по ночам и думать о Джейке. Она станет целеустремленной и безжалостной, какой должна быть, чтобы двигаться вперед.
Флер заставила себя сесть и два дня смотреть фильмы с Эрролом Флинном, пытаясь хоть что-то почувствовать к фанфарону на экране. Но Флинн ничего не значил для нее. Алексей Савагар, какой бы сволочью он ни был, навсегда останется ее отцом.
За день до начала работы она вернулась домой и обнаружила, что Кисеи выбросила всю ее одежду.
— Ты больше не наденешь эти отвратительные тряпки, Флер Савагар. Ты похожа в них на нищенку.
— Черт побери, Кисеи! Ты не имела права!
Но Флер не могла долго злиться на свою соседку и купила новые джинсы, больше подходившие ее постройневшей фигуре, мексиканскую крестьянскую рубаху, студенческий спортивный свитер, несколько свитеров с высоким воротником и бледно-голубую тунику на случай, если надо будет произвести на кого-то впечатление. Кисеи ничего не сказала о новом гардеробе Флер, но рядом с холодильником оставила номер журнала «Платье для успеха». Флер даже не обратила на него внимания.
Очень скоро Флер поняла, что Паркер за щедрую зарплату требует попотеть как следует. Она работала день и ночь, иногда прихватывая выходные. Она посетила канареечное жилище Барри Ноя среди холмов Соммерсета, успокаивая его по поводу потери Кисеи. Она писала пресс-релизы, изучала контракты, отвечала на бесконечные телефонные звонки, худела и отражала предложения Паркера встретиться с кем-то из его друзей в Голливуде, которые могли бы дать ей роль. Постепенно ее обязанности расширились настолько, что она сама стала заниматься клиентами Паркера. Она узнала, кто такие продюсеры грамзаписи, она была в курсе всего, что происходило на телевидении. От нее зависели очень многие, и Флер всегда четко выполняла свои обязательства. Скоро клиенты стали искать ее, именно ее. К лету она поняла, что по-настоящему влюбилась в бизнес, который занимается производством звезд.
— Знаешь, как здорово дергать за ниточки людей, вместо того чтобы дергали тебя, — призналась она Кисеи.
Они сидели на скамейке в парке и ели мороженое из рожков, которое таяло от жары и капало. Это было одно из любимых мест, здесь они наблюдали за другими. Кого только нет в парке! Туристы, хиппи, черные подростки со стереомагнитофонами на плече. За шесть месяцев в Нью-Йорке Флер стала совсем другой. Волосы отросли ниже подбородка и были прежнего здорового цвета, золотистого на солнце. Флер загорела и похудела. Голубые шортики снова стали велики.
Кисеи подняла глаза от мороженого и хмуро посмотрела на мешковатый наряд подруги. Флер все еще отождествляла красивую одежду с Блестящей Девочкой. У нее не было ни одного нарядного платья или брюк, кроме простых, обыкновенных, и никакие уговоры и критические выпады не могли ее поколебать. Кисеи ждала, когда наступит день и Флер вынуждена будет понять, что борьба с собой обречена на провал. Но несмотря на одежду и волосы, которые пока не достигли прежней длины, по мнению Кисеи, Блестящая Девочка не шла ни в какое сравнение с новой Флер Савагар. Годы придали ее лицу зрелости, чего не было раньше, и внутренней силы, являвшейся сутью ее классической красоты.
Нельзя сказать, чтобы Флер не была согласна или совсем ничего не замечала. Уже полгода Кисеи наблюдала, как подруга избегает смотреться в зеркало. Шесть секунд, чтобы подкрасить губы и несколько раз провеет щеткой по волосам. Она была чемпионом мира по умению игнорировать собственное отражение. Она будто боялась, что если осознает свою красоту, то Блестящая Девочка вернется и разрушит все, что сумела создать Флер Савагар.
— Ты ведь действительно любишь свою работу, не так ли, Флеринда? — спросила Кисеи, слизывая малиновые капли мороженого и поправляя на волосах красную пластиковую заколку в виде алых губок.
— Мне иногда страшно, что я так сильно ее люблю. Меня не тяготит даже возня с этим павлином, Барри Ноем. Мне нравится закручивать дела, решать сложные проблемы. Кажется, что, когда мне что-то удается сделать, кто-нибудь из наших Монахинь ставит крестик напротив моего имени.
— Ну это же совершено безнадежное занятие — стараться быть впереди всех. Ты хоть сама понимаешь?
— Да, понимаю, — согласилась Флер. Она перехватила каплю мороженого, грозившую упасть на шорты, и успела подтянуть ноги, тем самым спасая их от летевшего на них скейтборда.
Один из торговцев наркотиками остановился, прервав их на полуслове, чтобы дать им оценку, но Флер не обратила на него внимания.
— В детстве я думала, что если стану самой лучшей, то меня заберут домой. Это уже вошло в кровь. — Она вздохнула. — Я всегда старалась изо всех сил. Поверь, работать на Паркера в сто раз лучше, чем прятаться во Франции, погрязая в жалости к себе.
— А ты разве не скучаешь по актерской игре?
— Ты же видела «Затмение». И сама понимаешь, мне не грозит награда Академии.
— Ты хорошо смотрелась, — настаивала Кисеи.
— Да всего лишь соответствовала. Ты ведь читала отзывы критиков? «Флер Савагар смотрится лучше, чем играет».
— Эго мнение одного. Были хорошие оценки.
Флер скорчила гримасу.
— Мне никогда особенно не нравилось играть. Приходится слишком сильно обнажать душу.
Из уважения к Кисеи она не упомянула, что бесконечные дубли превращают эту профессию в скучнейшую.
— Но ты была прекрасной моделью. Ты была лучшей, Флеринда.
— Всего лишь удачное сочетание хромосом. Ко мне лично это никогда не имело никакого отношения. Неужели не понимаешь? В тот вечер, когда мы с Алексеем закончили непристойную сцену, он заявил, что я просто симпатичная большая декорация. Сама я ничего не умею.
— Алексей Савагар — самодовольный дурак, если хочешь знать мое мнение.
Флер рассмеялась. Было приятно, хотя и глупо, услышать, как Кисеи низвергла Алексея с пьедестала безупречности.
— Но он был прав. Три года я бегала от правды. Конечно, по дороге я получила университетское образование, но больше не собираюсь убегать.
Кисеи, казалось, потеряла интерес к мороженому и бросила его в урну.
— Хотела бы я иметь твою энергию.
— Смешно слушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124