– Сказать откровенно, госпожа Данн, скандальная история, в которой вы были главным действующим лицом, не вызвала у меня большого восторга, и, честно говоря, я совсем не рад тому, что в результате этого конфликта погиб человек.
Дженни была достаточно благоразумна, чтобы не напоминать Карлу о том, что дуэль случилась отчасти по вине самого Карла – ведь король настоял на том, чтобы Дженни Данн все считали любовницей погибшего.
– Я тут ни при чем, – все же сказала она, нежно прикоснувшись к его лицу. Одно прикосновение бросило ее в дрожь – так она соскучилась по своему неверному возлюбленному.
Она скользнула кончиками пальцев по его губам, и он жадно поцеловал их.
– Нет, ты ни при чем – это твоя роковая красота доводит мужчин до безумства. – В глазах его искрился смех – этот знакомый блеск, неизменно разжигавший в ней страсть. – Ты забыла, как признавалась мне в фатальной страсти к некоему джентльмену? И еще ты сообщила мне некоторые подробности поведения его соперника, которые мне совсем не понравились. – Он замолчал, проведя ладонью по пышной округлости ее груди. – Откровенно говоря, я не очень-то сожалел о гибели сэра Майлза – не слишком большая потеря для общества.
– Значит, ты не станешь наказывать лорда Росса? – Дженни с трудом произнесла новый титул Кита Эшфорда.
– Я не могу его преследовать – он мой давний друг, и хотя недоброжелатели и говорят, будто я обращаюсь с врагами лучше, чем с друзьями, я не стану ничего предпринимать против него, если какое-то время он не будет появляться в моей вотчине. Отчего такое печальное выражение? Что, сердечко все еще бьется чаще при упоминании его имени?
Дженни успела заметить, что Карл рассердился не на шутку.
– Нет, между нами все давно кончено, – сказала она, подавив внезапное желание разрыдаться у Карла на груди.
Карл с радостью принял ее ложь.
– Тогда, Дженни-птичка, – сказал он с нежностью, – не будем больше об этом. Ты пригласишь меня на ужин, или в этом графстве гостеприимство не в почете?
Они поужинали жареными голубями и черной смородиной со взбитыми сливками, запивая отменный ужин столь же отменным белым вином. За окнами небо окрасилось роскошными тонами от бирюзового до золотисто-розового. Сумерки сгущались, и вот уже на поляны легли лиловые тени – приближалась ночь.
Карл предложил прокатиться верхом по поместью – насладиться красотой теплого вечера. Дженни, хотя и не очень любила верховую езду, с радостью согласилась. Не желая ждать, пока она переоденется – ибо промедление могло лишить их возможности насладиться мимолетной красотой заката, – Карл велел ей ехать в чем была – по-мужски, раскинув ноги, как ездят верхом деревенские девчонки.
Вечера все еще радовали теплом, но приближение осени чувствовалось по многим приметам – кроны деревьев местами окрасились желтым, фруктовые деревья клонились от тяжести переспевших плодов.
– Я никогда не простил бы себе, если бы ты заболела чумой, – неожиданно сказал Карл.
Дженни повернула голову и без улыбки встретила его взгляд. Под глазами Карла легли глубокие тени, губы вытянулись в тонкую линию. Усмешку его никак нельзя было назвать веселой.
– Бог, к счастью, уберег меня и вас, ваше величество, – торопливо добавила Дженни.
В темных глазах Карла блеснул огонек. Он протянул ей руку и, потянув к себе, поцеловав в губы, едва не стащив при этом с седла.
– О, сладкая моя, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? – в раскаянии воскликнул Карл. – Простишь ли за то, что я позволяю другим диктовать мне, что делать, когда речь идет о сердечных привязанностях? – Карл замолчал. Для того чтобы задать тот вопрос, который вертелся у него на языке, ему требовалось собраться с духом.
– Ты все еще любишь меня, Дженни?
– Да.
– Тогда возвращаемся. И да разгорится вновь та страсть, которую я едва не загасил из-за собственной глупости.
В зеленой спальне разожгли камин. Королевские покои специально убирали для приезда короля. Как бы там ни было, Дженни знала, что Карл так и не сомнет простыню в роскошной постели под золотым балдахином – если обычно задолго до рассвета ее увозили из его спальни, то сегодня он останется с ней до утра.
Карл закрыл ставни, и приятный лесной запах, приправленный дымком из многочисленных каминных труб на крыше старинного особняка, построенного еще при первых Тюдорах, перестал проникать в комнату.
– Ну, теперь смерть от переохлаждения нам не грозит, – удовлетворенно сказал Карл. – Я всегда любил сентябрь за прохладу вечеров и этот ни с чем несравнимый аромат ранней осени.
Дженни расслабленно улыбалась Карлу, она больше не испытывала благоговейного страха перед его королевским происхождением. Она видела, что он любуется ею, и ей это было приятно. Приятно потому, что она нравилась мужчине, которого любила, а не потому, что снискала любовь короля.
– Мне не хватало тебя, – искренне призналась она.
Карл задержался у кровати – его белая рубашка была расстегнута, покрытая темными завитками грудь обнажена. «Какая она все же прелесть, – думал он, – самобытна, ни на кого не похожа, проста, честна, неиспорченна – одним словом, чудесная девушка». Ни разу она его ни о чем не попросила, и этим она ему особенно нравилась.
– Не пора ли наконец мне получить твой портрет? – нежно сказал он, окинув взглядом ее стройную фигуру, белую полную грудь, проглядывающую сквозь шелковую завесу каштаново-рыжих волос.
– Нет, Слишком многие позировали для тебя. Я не хочу быть одной из них.
Нежно Он откинул волосы с ее лба и присел рядом на край постели.
– Возможно, ты права. Не надо портретов. Тогда твоя красота останется только моей и ничьей более. Пусть наша любовь будет самым сокровенным секретом моего сердца.
– Но почему наша любовь должна оставаться тайной? – с растущим беспокойством спросила Дженни.
Карл нежно коснулся ее лица, завороженный красотой, и, тряхнув головой, словно желая выйти из транса, сказал:
– Лишь потому, что не пришло еще время. Скоро, любовь моя, потерпи.
– Потому что леди Каслмейн меня ненавидит?
– Барбара? – удивился Карл. – С чего бы ей тебя ненавидеть?
– Потому что она считает, что я оскорбила ее на балу. И еще потому, что она не одобряет наших с вами отношений, сир.
Карл лег рядом с ней на кровать, взял ее за руку.
– Да, должен признаться, Барбара не раз поднимала эту тему. Но ты не должна обижаться на нее, у Барбары язык как помело.
– Сир, – придвигаясь ближе к возлюбленному, спросила Дженни, – вы ответите мне на один вопрос?
Карл был занят тем, что задумчиво накручивал на палец ее шелковистый локон. Вопрос заставил его прервать столь приятное занятие.
– А я должен?
– Вы любите Барбару Палмер?
Карл рассмеялся. Какая милая наивность!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98