Он не возражал, когда Тарифа приподняла простыню, разглядывая его нагое тело. Наслушавшись от своих соплеменников жутких историй о жестокости христиан, она почти верила, что они отличаются от других мужчин.
В определенном смысле ее предположения подтвердились. Кожа у христиан была светлее, и они не подвергались ритуальному обрезанию.
— Ты такой мягкий, — прошептала Тарифа, склонившись над ним.
— Это ненадолго, — проворчал Джордан, наматывая на пальцы длинные пряди ее волос.
Девушка улыбнулась, когда он привлек ее к себе и страстно поцеловал. Голубоглазый рыцарь больше не был рабом мучительных воспоминаний. Прошлой ночью она излечила его.
С этого дня Тарифа ехала рядом с Джорданом. Первое время, глядя на нее, он испытывал чувство вины. Но постепенно драгоценные воспоминания об Элинор заняли в его душе потаенное место, недоступное для других эмоций, в том числе и для его чувства к юной мавританке. Он ни разу не сказал Тарифе, что любит ее, да она и не ждала этого. Его любовь принадлежит Элинор.
Месяцы, проведенные под отупляющим солнцем, не прошли для Джордана бесследно. Его представления о чести и благородстве, привитые с детства, сильно изменились.
Вдалеке показался город. Темно-зеленая полоска деревьев у подножия холма сулила воду, которой так жаждали их пересохшие глотки. Утром, пока солнце стояло низко, мужчины подбадривали себя разухабистыми куплетами, но теперь, когда кастильское лето обрушило на них всю свою ярость, они мрачно молчали.
Чуть раньше Джордан заметил на горизонте облако пыли, указывающее на приближение всадников. Но впереди простиралась лишь высушенная солнцем земля. Должно быть, ему привиделось, что часто случается в такую жару. Еще немного, и он увидит караван, груженный дарами от дона Педро. Губы Джордана презрительно скривились. А он еще сомневался, когда кастильский посланник сказал, что дарованная ему крепость — возможно, единственная награда; больше никто ничего не получит. Дон Родриго, видимо, знал это по собственному опыту. По вине этого гнусного недоноска, короля Педро, отказавшегося от своего слова, добрые англичане мрут как мухи в этой забытой Богом стране. Подумать только, Ральф д'Обри, его давний товарищ по оружию, умер от дизентерии в Вальядолиде.
Раздавшийся впереди крик предупредил Джордана об опасности. Внезапно неведомо откуда появилась вопящая орда всадников в белых бурнусах. Выскочив из-за холма, они понеслись вдоль дороги и, метнув копья, так же быстро рассеялись среди скал. Захваченные врасплох англичане с криками и стонами падали на землю.
Тарифа побледнела от ужаса.
— В следующий раз мы будем наготове, — попытался успокоить ее Джордан, приказав лучникам занять позицию на противоположной стороне дороги.
— Это ничего не даст. Их слишком много. — Она подняла на него полные слез глаза. — Им нужна я.
— Что за чушь! Им нужна добыча, как всяким разбойникам. Меня предупреждали, что здесь их полно.
— Это не разбойники. Скорее налетчики…
— Какая разница?
— Разница в том, любовь моя, что я узнала их предводителя. Это мой брат. Они не успокоятся, пока не перебьют всех вас. Прошу тебя, позволь мне уехать, пока не поздно.
— Нет! — воскликнул Джордан, схватив поводья ее лошади. — Ты никуда не поедешь. Мы будем сражаться. Рыцари лучшей в Европе армии не станут бегать от шайки бедуинов.
Тарифа слабо улыбнулась, восхищенная его отвагой, хотя и понимала, что это безрассудство, и не питала иллюзий. Жажда мести, овладевшая ее братом, не оставляла ей никаких надежд.
Взметнувшееся за бугром облако пыли возвестило об очередной атаке. Не тратя лишних слов, Джордан перепоручил Тарифу двум воинам, которые спрятали ее в фургоне.
Укрывшиеся за валунами лучники выпустили стрелы, поразив нескольких мавров, скакавших впереди.
Вдруг Джордан услышал призыв о помощи, едва различимый за шумом сражения. Развернув коня, он понесся к месту схватки и, пробившись в самую гущу, вклинился между раненым англичанином и его противником — бородатым мавром, искусно владевшим саблей.
Джордан остолбенел, узнав в раненом лорда Гастингса. Тот был с непокрытой головой, на единственный зрячий глаз стекала струйка крови, на стеганом нагруднике зияли множественные порезы. Несмотря на раны, старый рыцарь доблестно сражался.
Получив короткую передышку, лорд Генри бросил взгляд на подоспевшего на помощь товарища.
— Во имя Иисуса, помоги мне, — прохрипел он, пытаясь совладать с раненым конем.
Джордан колебался, разрываясь между ревностью и чувством долга, но его бедра машинально сжались, послав жеребца вперед. А может, опытный боевой конь сделал это по привычке. Рука Джордана, казалось, тоже жила собственной жизнью. Описав сверкающую дугу, она опустила меч на шею мавра. Бородатая голова в белом тюрбане слетела с плеч и покатилась по пыльной дороге.
— Слава Господу, ты спас меня, — выдохнул лорд Генри, едва держась в седле.
В пылу схватки он даже не понял, кому обязан жизнью. Люди Гастингса подхватили его, а Джордан, пришпорив коня, рванулся вперед, оказавшись в окружении всадников в белых бурнусах.
— Это их предводитель! — закричал один из них. — Нужно взять его живым!
Лихорадочно оглядевшись, Джордан заметил узкий проход в скалах и круто развернул коня. Могучее животное встало на дыбы, молотя в воздухе громадными копытами, но преимущество было на стороне мавров, и после короткой схватки его стащили на землю. Тарифу тоже нашли. С проклятиями Джордан потянулся за мечом, но тот исчез, как и висевший на поясе кинжал. Ошеломленный этим открытием, он поднял глаза и встретил сверкающий злобой взгляд худощавого мавра, сидевшего на громадном гнедом.
— Ты украл мою сестру, христианская собака!
— Ее похитили испанцы, а я освободил.
— Лжешь. Я отсеку тебе голову и скормлю воронью!
— Сауд, он говорит правду! — пронзительно закричала Тарифа и, метнувшись к брату, вцепилась в его стремя. — Меня похитили мятежные кастильцы, а этот рыцарь сражается на стороне принца Эдуарда.
Сауд с угрюмым видом переводил взгляд с сестры на Джордана.
— Если он говорит правду, — произнес он, — то это крайне необычный поступок для христианской собаки. Но почему в таком случае ты не отпустил мою сестру, чтобы она могла вернуться к своему народу?
— Потому что не хотел, чтобы она попала в беду, оставшись одна, — огрызнулся Джордан, прикидывая шансы на побег. Помимо него, в плен попало еще несколько англичан. Охранявшие их мавры вели себя беспечно, если не сказать больше. Почему, во имя Господа, никто из его людей не пытается напасть? Они могли бы захватить мавров врасплох.
Сауд спешился, ветер трепал его белоснежный бурнус. Тарифа, заметив кровь на тунике Джордана, бросилась к нему, полагая, что он ранен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
В определенном смысле ее предположения подтвердились. Кожа у христиан была светлее, и они не подвергались ритуальному обрезанию.
— Ты такой мягкий, — прошептала Тарифа, склонившись над ним.
— Это ненадолго, — проворчал Джордан, наматывая на пальцы длинные пряди ее волос.
Девушка улыбнулась, когда он привлек ее к себе и страстно поцеловал. Голубоглазый рыцарь больше не был рабом мучительных воспоминаний. Прошлой ночью она излечила его.
С этого дня Тарифа ехала рядом с Джорданом. Первое время, глядя на нее, он испытывал чувство вины. Но постепенно драгоценные воспоминания об Элинор заняли в его душе потаенное место, недоступное для других эмоций, в том числе и для его чувства к юной мавританке. Он ни разу не сказал Тарифе, что любит ее, да она и не ждала этого. Его любовь принадлежит Элинор.
Месяцы, проведенные под отупляющим солнцем, не прошли для Джордана бесследно. Его представления о чести и благородстве, привитые с детства, сильно изменились.
Вдалеке показался город. Темно-зеленая полоска деревьев у подножия холма сулила воду, которой так жаждали их пересохшие глотки. Утром, пока солнце стояло низко, мужчины подбадривали себя разухабистыми куплетами, но теперь, когда кастильское лето обрушило на них всю свою ярость, они мрачно молчали.
Чуть раньше Джордан заметил на горизонте облако пыли, указывающее на приближение всадников. Но впереди простиралась лишь высушенная солнцем земля. Должно быть, ему привиделось, что часто случается в такую жару. Еще немного, и он увидит караван, груженный дарами от дона Педро. Губы Джордана презрительно скривились. А он еще сомневался, когда кастильский посланник сказал, что дарованная ему крепость — возможно, единственная награда; больше никто ничего не получит. Дон Родриго, видимо, знал это по собственному опыту. По вине этого гнусного недоноска, короля Педро, отказавшегося от своего слова, добрые англичане мрут как мухи в этой забытой Богом стране. Подумать только, Ральф д'Обри, его давний товарищ по оружию, умер от дизентерии в Вальядолиде.
Раздавшийся впереди крик предупредил Джордана об опасности. Внезапно неведомо откуда появилась вопящая орда всадников в белых бурнусах. Выскочив из-за холма, они понеслись вдоль дороги и, метнув копья, так же быстро рассеялись среди скал. Захваченные врасплох англичане с криками и стонами падали на землю.
Тарифа побледнела от ужаса.
— В следующий раз мы будем наготове, — попытался успокоить ее Джордан, приказав лучникам занять позицию на противоположной стороне дороги.
— Это ничего не даст. Их слишком много. — Она подняла на него полные слез глаза. — Им нужна я.
— Что за чушь! Им нужна добыча, как всяким разбойникам. Меня предупреждали, что здесь их полно.
— Это не разбойники. Скорее налетчики…
— Какая разница?
— Разница в том, любовь моя, что я узнала их предводителя. Это мой брат. Они не успокоятся, пока не перебьют всех вас. Прошу тебя, позволь мне уехать, пока не поздно.
— Нет! — воскликнул Джордан, схватив поводья ее лошади. — Ты никуда не поедешь. Мы будем сражаться. Рыцари лучшей в Европе армии не станут бегать от шайки бедуинов.
Тарифа слабо улыбнулась, восхищенная его отвагой, хотя и понимала, что это безрассудство, и не питала иллюзий. Жажда мести, овладевшая ее братом, не оставляла ей никаких надежд.
Взметнувшееся за бугром облако пыли возвестило об очередной атаке. Не тратя лишних слов, Джордан перепоручил Тарифу двум воинам, которые спрятали ее в фургоне.
Укрывшиеся за валунами лучники выпустили стрелы, поразив нескольких мавров, скакавших впереди.
Вдруг Джордан услышал призыв о помощи, едва различимый за шумом сражения. Развернув коня, он понесся к месту схватки и, пробившись в самую гущу, вклинился между раненым англичанином и его противником — бородатым мавром, искусно владевшим саблей.
Джордан остолбенел, узнав в раненом лорда Гастингса. Тот был с непокрытой головой, на единственный зрячий глаз стекала струйка крови, на стеганом нагруднике зияли множественные порезы. Несмотря на раны, старый рыцарь доблестно сражался.
Получив короткую передышку, лорд Генри бросил взгляд на подоспевшего на помощь товарища.
— Во имя Иисуса, помоги мне, — прохрипел он, пытаясь совладать с раненым конем.
Джордан колебался, разрываясь между ревностью и чувством долга, но его бедра машинально сжались, послав жеребца вперед. А может, опытный боевой конь сделал это по привычке. Рука Джордана, казалось, тоже жила собственной жизнью. Описав сверкающую дугу, она опустила меч на шею мавра. Бородатая голова в белом тюрбане слетела с плеч и покатилась по пыльной дороге.
— Слава Господу, ты спас меня, — выдохнул лорд Генри, едва держась в седле.
В пылу схватки он даже не понял, кому обязан жизнью. Люди Гастингса подхватили его, а Джордан, пришпорив коня, рванулся вперед, оказавшись в окружении всадников в белых бурнусах.
— Это их предводитель! — закричал один из них. — Нужно взять его живым!
Лихорадочно оглядевшись, Джордан заметил узкий проход в скалах и круто развернул коня. Могучее животное встало на дыбы, молотя в воздухе громадными копытами, но преимущество было на стороне мавров, и после короткой схватки его стащили на землю. Тарифу тоже нашли. С проклятиями Джордан потянулся за мечом, но тот исчез, как и висевший на поясе кинжал. Ошеломленный этим открытием, он поднял глаза и встретил сверкающий злобой взгляд худощавого мавра, сидевшего на громадном гнедом.
— Ты украл мою сестру, христианская собака!
— Ее похитили испанцы, а я освободил.
— Лжешь. Я отсеку тебе голову и скормлю воронью!
— Сауд, он говорит правду! — пронзительно закричала Тарифа и, метнувшись к брату, вцепилась в его стремя. — Меня похитили мятежные кастильцы, а этот рыцарь сражается на стороне принца Эдуарда.
Сауд с угрюмым видом переводил взгляд с сестры на Джордана.
— Если он говорит правду, — произнес он, — то это крайне необычный поступок для христианской собаки. Но почему в таком случае ты не отпустил мою сестру, чтобы она могла вернуться к своему народу?
— Потому что не хотел, чтобы она попала в беду, оставшись одна, — огрызнулся Джордан, прикидывая шансы на побег. Помимо него, в плен попало еще несколько англичан. Охранявшие их мавры вели себя беспечно, если не сказать больше. Почему, во имя Господа, никто из его людей не пытается напасть? Они могли бы захватить мавров врасплох.
Сауд спешился, ветер трепал его белоснежный бурнус. Тарифа, заметив кровь на тунике Джордана, бросилась к нему, полагая, что он ранен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87