— Да, но это не повод для того, чтобы превращаться в лейку, — всхлипнула она, — только из-за того, что моя мать ведет себя как преступница.
— Ну что ты, дорогая. Все не так плохо. — Ему было больно видеть, что она так расстроена.
Но Синтия не желала, чтобы ее утешали.
— Наоборот. Все очень плохо. Я с трудом могу в это поверить, но это просто чудовищно. Она написала мне записку, при этом очень искусно изменила свой почерк, якобы от тебя. А потом послала записку Эллсуорту, как будто от меня.
Это ведь подлог, не так ли? То есть преступление?
— Не совсем, — уклонился он от прямого ответа. — Не в смысле соблюдения закона. Подлог является преступлением лишь в том случае, если оно совершено с целью извлечения денежной выгоды. — Синтия взглянула на него, не скрывая иронии, и он на секунду остановился. — О! Ты, верно, скажешь, что все было сделано именно с целью извлечения выгоды. Но тебе же известно, любовь моя, что мамаши девушек на выданье частенько виновны в нечистоплотных махинациях. Твоя мать не первая, кто предпринимает несколько неблаговидные шаги, для того чтобы…
Она посмотрела на него так, словно не верила своим ушам.
— Это больше чем глупый трюк. Это ловушка с целью запутать нас и извлечь из этого выгоду. Если бы об этом стало известно в обществе, репутация моей матери была бы погублена. Она была бы опозорена и стала изгоем. В Лондоне не нашлось бы ни одного приличного дома, где бы ее стали принимать.
С этим было трудно спорить. Она была права.
— Полагаю, что вся эта история выходит за рамки дозволенного, — согласился он. — Интересно, как она решилась пойти на такой риск? Чего она надеялась достичь? Тем, что она решила свести вас двоих в оранжерее, она ничего бы не добилась. Эллсуорт не похож на человека, который мог бы тобой воспользоваться. — Ему хотелось поддразнить ее каким-либо ехидным замечанием по поводу своих собственных намерений, но он воздержался, увидев выражение ее лица.
На какую-то долю секунды на лице Синтии появился ужас. Потом оно окаменело и стало непроницаемым. Он достаточно хорошо ее знал, чтобы понять, что это было инстинктивным способом защиты от того, чего она не хотела знать или обсуждать.
— В чем дело? — довольно резко спросил он.
Она высвободилась из его объятий и, словно лунатик, направилась к двери. В полутемной оранжерее она была похожа на привидение — светлые волосы, освещенные луной, выглядели серебряными, длинный плащ, окутывавший ее плечи и спускавшийся почти до пола, был похож на саван.
Когда она подошла к двери, он увидел, как ее белая рука потянулась к ручке.
— Дверь заперта, — тихо сказала она. — Я так и думала.
— Что?!
Дерек прекрасно помнил, что не запирал двери, когда входил в оранжерею. Он бросился к Синтии. Она посмотрела на него каким-то мечтательным, отстраненным взглядом, и подобие улыбки промелькнуло на ее лице. Дерек подергал ручку, но Синтия была права. Дверь была заперта.
— Веселенькая история, — с отвращением сказал он. — Вот что вышло из того, что я попытался выглядеть как Эллсуорт. Ты меня сразу узнала, но, кажется, мне удалось одурачить кое-кого другого.
— Она, должно быть, пряталась за кустами. Как это недостойно и унизительно, — с тем же выражением сказала Синтия. — Как она могла?
— Отойди немного, — приказал Дерек. — Я сейчас вышибу эту дверь.
Но Синтия не отошла, а встала перед ним и, прижавшись спиной к двери, раскинула руки, чтобы не дать ему прикоснуться к ней. Она посмеивалась, но вид у нее был по-прежнему странный.
— Нет. Я думаю, что тебе не следует этого делать.
Атмосфера в оранжерее заметно изменилась. Дерек посмотрел на Синтию — чутко и внимательно. Ее глаза светились, а губы казались такими мягкими. Она была совершенно не защищена: окружавшие стены внезапно рухнули. В тот момент, когда она дотронулась до ручки двери и поняла, что ее заперли в оранжерее вместе с Дереком, с ней что-то произошло. Что-то ее изменило. Как будто эта последняя попытка матери манипулировать ею не рассердила ее, а сняла тяжесть с души. Ему показалось, что она наконец почувствовала себя свободной.
От ее блаженной улыбки у него сильнее забилось сердце.
— К тебе наконец пробился свет твоей счастливой звезды, — прошептала она, глядя на него влюбленными глазами. — Не отказывайся от такого подарка.
Глава 18
Восторг переполнял ее сердце. Она знала, что он мечтает поцеловать ее, а может быть, и о чем-то большем. Даже когда он смеялся и молол чепуху, стараясь развеселить ее, в глубине его глаз пряталось желание.
Теперь он уже не смеялся. Он хотел ее. И теперь он мог ее получить. Она покончила с сомнениями. Она больше не колеблется. Больше никакой нерешительности, никакой неуверенности.
У нее на лице было написано все, что она чувствует.
— Дерек, — выдохнула она. — Дерек.
От этого голоса, полного любви, он издал какой-то неясный звук — то ли зарычал, то ли подавил рыдание — и, пробормотав что-то неразборчивое, заключил ее в свои объятия. Она самозабвенно прильнула к нему. Он впился губами в ее рот, а она с восторгом ответила на поцелуй. Это было именно то, чего она хотела, на что так давно надеялась. И хотела она именно Дерека. Они должны принадлежать друг другу. И с этого дня ничто другое не будет иметь значения.
Он оторвался от ее губ только для того, чтобы сказать:
— Ты выйдешь за меня замуж.
— Да.
Она не чувствовала страха. Она была абсолютно уверена. Сделка, на которую се вынудили родители, не состоится. Она выйдет замуж только за того, кого выбрала сама, а не по чьему-либо приказу.
Он нежно взял ее лицо в свои ладони и так внимательно посмотрел ей в глаза, словно хотел прочитать ее мысли.
— Я хочу тебя, — срывающимся голосом сказал он. — Но для меня важно, чтобы и ты желала этого всем сердцем.
Не надо выходить за меня замуж, потому что сердишься на своих родителей или назло своей матери.
Ее сердце радостно забилось. Какой же он хороший!
Какой порядочный! Найдется ли на свете другой такой человек, который, обуреваемый страстью, оторвался бы от ее губ, чтобы предупредить ее, защитить от неверного шага?
Она улыбнулась дрожащими губами.
— Дерек, я твоя. Я была твоею с того самого вечера, когда мы впервые с тобой встретились в театре. Ты знаешь это также точно, как и я.
Лунный свет был у него за спиной, но она все же увидела выражение его лица.
— Да, наверно, знаю, — прошептал он. — Ты останешься здесь со мной?
— Если потребуется — всю ночь.
Он поднес ее руку к губам и почти благоговейно поцеловал в ладонь. Потом он прижал ее к своей щеке.
— Я не смогу удержаться, чтобы оставить тебя нетронутой, как это сделал бы Эллсуорт. Если ты проведешь ночь со мной, Синтия, ты будешь наверняка скомпрометирована.
Надеюсь, ты это понимаешь, моя дорогая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74