— Мы приготовили для вас комнаты — специально для новобрачных, — сказала Эви, игриво взглянув на Дженис. — Я годами собиралась прибраться в этой башне, да все откладывала. Вид оттуда просто великолепный, но зато столько ступенек…
Тайлер засмеялся:
— Только молодожены способны на безумное восхождение по этим ступенькам, чтобы добраться до брачного ложа. А если раз туда заберешься, спускаться уже не захочется.
Дженис беспокойно поглядела в окно и вымученно улыбнулась, отчего Монтейны весело переглянулись.
— Башня в доме? Как в замке? — удивленно спросила она.
— Точнее, обсерватория, — ответил Тайлер. — Мой дед построил этот дом еще до войны. Он увлекался астрономией и установил там телескоп, чтобы наблюдать по ночам звездное небо. Но с возрастом такое количество ступенек стало пугать его, и башня превратилась в склад ненужных вещей. Во время войны ее какое-то время использовали в качестве наблюдательной вышки, но мы слишком далеко от городка, чтобы обеспечить эффективную систему слежения. Янки все равно вошли в город. — Горькие нотки пропали в голосе Тайлера, когда он со смехом продолжил: — Какое-то время птицы считали эту башню своей, но не волнуйтесь: мы застеклили окна.
Свернули на подъездную аллею к дому, и Дженис, выглянув из окна экипажа, задохнулась от восхищения. Сквозь завесу из живых дубовых листьев и висячего мха проглядывали кирпичная стена, высокие белые колонны и окна, блестевшие на солнце среди буйно цветущих кустов и магнолий.
— О Боже! Дэниел говорил мне, что вы живете в большом особняке, но я не думала… — Дженис замолчала, не зная, какие подобрать слова.
Тайлер засмеялся:
— Он выглядит лучше, чем на самом деле. Для нас там во все времена была свободна только одна комната. Раньше в столовой неслись куры, а в гостиной паслись свиньи. Сейчас по всему дому носятся дети. Можете насладиться нетронутой красотой, которая сейчас перед вами. Когда мы войдем, вы увидите настоящий дом.
Было уже темно, когда экипаж подъехал к дому, но газовые фонари во дворе и на широкой веранде бросали тусклый свет на фасад здания. Как только Питер выбрался из экипажа, воздух взорвался фейерверком, почти таким же громким, как на пристани, только на этот раз грохот имел почти музыкальный ритм.
Спрыгнув с подножки экипажа и встав рядом с гостем, Тайлер застонал:
— Вот черти! Говорил же им не…
В ночи слышался отчетливый звук горна, но вскоре его перекрыл нестройный грохот барабанов. Питеру показалось, что в буйном ритме он различает флейту, гитару и мексиканские трещотки. В самой музыке угадывались мотивы примитивных африканских и зажигательных испанских мелодий. Прямо над ними с дерева сорвалась недовольная шумом сова и улетела в ночь.
Бетси сама спрыгнула с подножки экипажа и, ни слова не говоря, помчалась в ту сторону, откуда доносился весь этот шум. Даже Дженис слегка улыбнулась, когда выходила, опершись о руку Питера. Эви громко расхохоталась, глядя на мужа, удивленно закатившего глаза.
Только они начали подниматься по лестнице, сверху раздался взрыв детского смеха, и в то же мгновение воздух рассыпался тысячами разноцветных конфетти. Бумажная радуга из красных, синих и желтых кружочков запорхала и закружила в воздухе, посыпалась им на головы, на одежду, на ступеньки лестницы, подхваченная ночным ветерком, украсила кусты азалии вдоль аллеи. Музыка достигла новых бравурных крещендо.
Эви и Тайлер смеялись, кричали и потрясали кулаками, задрав голову к балкону. Питер поймал руку Дженис, и та невольно улыбнулась: розовый кружок конфетти пристал к ее носу. Питер усмехнулся в ответ, смахивая крохотную бумажку со своей щеки.
— У них что, всегда так? — спросил он, показывая на необычную пару, которая уже бежала по ступенькам к двери дома.
Дженис удалось сдержанно улыбнуться, хотя всякий раз, когда лихой оркестр наверху разражался новой мелодией, с трудом сдерживала охватившее ее веселье.
— Похоже, они устроили нам шуточную серенаду. Я слышу голоса Родригесов. Будь готов ко всему!
Родригесы? Питер вспоминал, где слышал эту фамилию, ведя свою жену по ступенькам парадной лестницы. Они скрылись под козырьком веранды от последних круживших в воздухе конфетти и подошли к двери. Сверху послышались переливы веселого детского смеха. Родригесы! Ну конечно! Кузены Эви, друзья Дэниела в его проказах. Питер недовольно подумал о том, что этот визит вопреки его ожиданию не ограничится короткой деловой встречей.
Судя по грохоту, веселый оркестр помчался по открытому коридору над внушительной лестницей в галерею верхнего этажа. Но прежде, чем гости увидели музыкантов, в холл важно прошествовала седая негритянка в пышных юбках. В руке она сжимала деревянную поварешку, которой размахивала, как мечом, поднимаясь по лестнице.
— Я говорила вам, маленькие хулиганы, не пачкать мои ковры! Если вы и в моей гостиной учинили такой кавардак, я сверну вам шеи! Ну-ка живо спускайтесь вниз, а не то я сама поднимусь, и тогда вам не поздоровится!
В холле второго этажа послышались смех и топот бегущих ног, сопровождаемые случайными звуками горна и боем барабана. Питер так и стоял, удивленно глядя наверх, когда в коридоре, ведущем из задней части дома, снова появились Монтейны. За ними шли высокий худой негр и хорошенькая женщина с кожей цвета кофе со сливками.
— Я не могу целый день не спускать глаз с этих охламонов, — жаловался негр, — легче перегородить Миссисипи. А где Кармен? Она здесь ответственное лицо.
В тот же момент на верхней площадке лестницы появилась Кармен, за ней шли двое ее детей и Бетси. Смеясь, она подобрала юбки и сбежала по ступенькам, чтобы поприветствовать Дженис.
— Вот и ты! Ну, как чувствуешь себя в роли замужней женщины? — Не умолкая, она повернулась к Питеру и протянула руку: — Эви сказала, что ты брат Дэниела. Когда я была чуть постарше Бетси, то была безумно влюблена в Дэниела. — Рука Питера пожала ее руку, и Кармен, озорно взглянув на Дженис, громко прошептала: — Ты умно поступила, дождавшись его брата. Он намного красивее Дэниела.
Питер совершенно растерялся от обилия лиц и имен. Симпатичная женщина испано-мексиканской внешности, пожавшая ему руку, представилась как Кармен Хардинг, жена Кайла Хардинга и кузина Эви, негр представился Бенджамином Вилькерсоном Третьим, негритянка — его женой Джасмин, а крупная седая женщина — бабушкой Бена Сакей. Питер предположил, что мальчик и девочка, прижавшиеся к ногам Кармен, — это дети Хар-дингов, а двое молодых людей и девушка, проскользнувшие в холл с разных сторон, — тоже какие-то родственники Кармен, а значит, и Эви, хотя Эви была совсем не похожа на Кармен с ее мексиканской красотой. Успокаивало только то, что Дженис, как видно, всех их хорошо знала, он надеялся, что в ближайшие десять дней тоже сможет разобраться во всех именах, лицах и родственных отношениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91