Как же со всем этим справиться?
Этот вопрос весь вечер не давал ей покоя. Пока они вместе убирали со стола и мыли посуду, Дженис продолжала расспрашивать Питера, не переставая терзаться мыслью о том, как перевезти Бетси через такие дикие места. Она вышла замуж за этого человека, чтобы оградить Бетси от трудностей, и не могла допустить, чтобы сей безрассудный шаг убил ее ребенка.
Но вскоре пришлось оставить спасительную территорию кухни и перейти к следующему этапу своего нового положения и к тревогам другого рода.
Когда они вытерли и убрали в буфет последнюю тарелку, наступил неловкий момент. Дженис вышла из кухни в переднюю. Уже темнело, и она зажгла лампу, скорее чувствуя, чем видя, что Питер тоже вошел в комнату, неотступно следя взглядом за каждым ее движением.
— Еще рано. Что ты обычно делаешь по вечерам? — постаралась она спросить как можно беспечнее.
Обернувшись, она увидела, что муж стоит, привалившись к косяку, скрестив на груди руки, и смотрит на нее. Ей очень хотелось убежать от этого взгляда. Она никогда не пыталась представить, что скрывается под его одеждой, но видела, как это гладкое полотно натягивается на определенных участках его тела. Дженис не решалась взглянуть на его брюки. Сегодня на нем были не дешевые дерюжные штаны, а брюки из дорогого материала, который почти неприлично обтягивал его узкие бедра. Она смутилась и с пылающими щеками отвернулась к окну.
— Ну, наверное, читаю, играю в карты.
Питер так долго молчал перед тем, как ответить, что ей пришлось вспоминать свой вопрос. Сцепив перед собой руки, Дженис рассеянно кивнула. Перекаты его голоса странным образом завораживали ее. Внутри все сжалось, а по рукам поползли мурашки.
— Дженни!
Она вздрогнула, услышав свое уменьшительное имя, каким обычно называл ее Джэсон. Но больше всего ее испугало то, что Питер уже стоял у нее за спиной. Он положил руку ей на плечо, и Дженис снова вздрогнула. Она тут же постаралась унять нервную дрожь.
— Мы с тобой уже не дети, Дженни. Мы муж и жена и приняли это решение вполне осознанно. Думаю, нас обоих можно назвать разумными взрослыми людьми. Возможно, нам предстоит еще многое узнать друг о друге, но, как мне кажется, здесь нечего бояться. Прости за вопрос, но я должен знать, насколько мне надо быть с тобой осторожным. У тебя был когда-нибудь мужчина, Дженни?
Как удивительно просто! Дженис молча кивнула и могла поклясться, что услышала его облегченный вздох. Слова Питера подтвердили ее уверенность.
— Это хорошо. Вряд ли я смог бы себя должным образом контролировать, если бы ты оказалась девственницей. Я очень давно не был с женщиной, Дженни. Я уже не могу ждать. Ты не будешь возражать, если мы оставим формальности?
Какое романтичное заявление! Дженис позабавила его практичность, и она невольно улыбнулась, несмотря на охватывающий ее ужас. Вот такой мужчина ей нравится — идет прямо к цели, отметая все препятствия на своем пути. То, что его целью являлась она сама, странным образом обнадеживало.
— Хорошо, — покорно проговорила она и, повернувшись, пошла в спальню.
— Я дам тебе время подготовиться, — сказал он ей в спину и добавил: — Не возись с ночной рубашкой.
Глава 13
Питер смотрел на грациозное покачивание турнюра на платье Дженис и чувствовал, как горячая волна разливалась по всему его телу. Он должен поскорее разрядиться от возбуждения, войдя в ее горячую плоть. Раньше Питер всегда держал под контролем свои физические реакции. За всю жизнь ни разу он не испытывал желания повалить женщину на землю и задрать ей юбки. Но сейчас у него было именно такое состояние.
Его ничуть не волновало, что за мужчина был до него, и даже с радостью узнал, что у нее уже есть опыт. Значит, Дженис знает, чего ей ждать, и не будет в шоке, когда он набросится на нее с гораздо меньшей деликатностью, чем положено. Ему надо избавиться от дикого напряжения, а потом у них будет время заняться этим как положено.
Питер понимал, что частично это напряжение объясняется тревогой о деньгах. Его мучил страх не получить их, но сейчас он не мог думать об этом. В данный момент его занимали только плавные линии бёдер и узкая талия Дженис. Она не носила открытых платьев, но по пышным округлостям, вздымавшим тугой корсет ее свадебного платья, Питер догадывался, что грудь у нее отнюдь не плоская.
Он слушал легкий шелест шелковых одежд в соседней комнате и ему хотелось вопить. Может, помочь ей раздеться? Он представил, как в этом случае ее красивое платье упадет на пол, но решил, что в свадебную ночь полагается проявить выдержку, даже если жених и невеста не совсем целомудренны.
Услышав скрип кроватных пружин, Питер задул лампу и, расстегивая на ходу рубашку, пересек комнату. В спальне было темно. Закрыв за собой дверь, он бросил рубашку на пол и, наткнувшись коленом на стул, присел, чтобы снять ботинки. Сердце Питера стучало так громко, что он почти не слышал дыхания Дженис. Это его первая брачная ночь. Женщина на этой кровати будет с ним в радости и в горе, пока смерть не разлучит их. Он страшно волновался, но его плоть требовала свое. Пришлось расстегнуть брюки, чтобы облегчить давящую боль.
Питер радовался темноте. Если бы Дженис сейчас увидела его, то упала бы в обморок. Никогда еще он не чувствовал себя таким огромным.
Он шагнул из брюк и, совершенно голый, подошел к низкой кровати. В спальне стояла июньская духота, значит, Дженис накрылась простыней не ради тепла. Питер нашел ее скромность похвальной, хотя и несколько неуместной.
Он лег рядом, ощутив гладкий шелк ее кожи. Дженис вздрогнула при первом прикосновении, но не отодвинулась. «Кто бы ни был тот мужчина или мужчины, никому не удалось развратить ее», — невольно подумал Питер. Она лежала рядом такая напряженная, как испуганная девственница.
У него не было возможности ни поцеловать, ни обнять ее, и он потянулся к ее груди, мысленно умоляя Дженис простить его несдержанность. Сомкнув пальцы на мягкой податливой округлости, он застонал от наслаждения. Да она само совершенство! Питер поцеловал ее, вернее, попытался это сделать. Похоже, она не знает, что надо открыть рот. Он дразняще водил языком по ее сомкнутым губам и ласкал ее грудь. Наконец Дженис задрожала и нерешительно обняла его за плечи. Он понял это как приглашение. Питер целовал щеки и подбородок, не смея принудить ее к тому, что она, очевидно, считала непристойным.
Дженис издала слабый стон, когда он дразняще ласкал ее твердеющий сосок, и Питер не устоял перед искушением вобрать этот стон своими губами. Она снова задеревенела, но ему было все равно: он разрывался от желания. А целоваться он ее научит после.
Отыскав мягкий треугольник у нее между ног, Питер скользнул рукой в теплую глубину, раскрытой ладонью раздвинул ей ноги и, удерживая их коленом, потянулся ртом к ее груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Этот вопрос весь вечер не давал ей покоя. Пока они вместе убирали со стола и мыли посуду, Дженис продолжала расспрашивать Питера, не переставая терзаться мыслью о том, как перевезти Бетси через такие дикие места. Она вышла замуж за этого человека, чтобы оградить Бетси от трудностей, и не могла допустить, чтобы сей безрассудный шаг убил ее ребенка.
Но вскоре пришлось оставить спасительную территорию кухни и перейти к следующему этапу своего нового положения и к тревогам другого рода.
Когда они вытерли и убрали в буфет последнюю тарелку, наступил неловкий момент. Дженис вышла из кухни в переднюю. Уже темнело, и она зажгла лампу, скорее чувствуя, чем видя, что Питер тоже вошел в комнату, неотступно следя взглядом за каждым ее движением.
— Еще рано. Что ты обычно делаешь по вечерам? — постаралась она спросить как можно беспечнее.
Обернувшись, она увидела, что муж стоит, привалившись к косяку, скрестив на груди руки, и смотрит на нее. Ей очень хотелось убежать от этого взгляда. Она никогда не пыталась представить, что скрывается под его одеждой, но видела, как это гладкое полотно натягивается на определенных участках его тела. Дженис не решалась взглянуть на его брюки. Сегодня на нем были не дешевые дерюжные штаны, а брюки из дорогого материала, который почти неприлично обтягивал его узкие бедра. Она смутилась и с пылающими щеками отвернулась к окну.
— Ну, наверное, читаю, играю в карты.
Питер так долго молчал перед тем, как ответить, что ей пришлось вспоминать свой вопрос. Сцепив перед собой руки, Дженис рассеянно кивнула. Перекаты его голоса странным образом завораживали ее. Внутри все сжалось, а по рукам поползли мурашки.
— Дженни!
Она вздрогнула, услышав свое уменьшительное имя, каким обычно называл ее Джэсон. Но больше всего ее испугало то, что Питер уже стоял у нее за спиной. Он положил руку ей на плечо, и Дженис снова вздрогнула. Она тут же постаралась унять нервную дрожь.
— Мы с тобой уже не дети, Дженни. Мы муж и жена и приняли это решение вполне осознанно. Думаю, нас обоих можно назвать разумными взрослыми людьми. Возможно, нам предстоит еще многое узнать друг о друге, но, как мне кажется, здесь нечего бояться. Прости за вопрос, но я должен знать, насколько мне надо быть с тобой осторожным. У тебя был когда-нибудь мужчина, Дженни?
Как удивительно просто! Дженис молча кивнула и могла поклясться, что услышала его облегченный вздох. Слова Питера подтвердили ее уверенность.
— Это хорошо. Вряд ли я смог бы себя должным образом контролировать, если бы ты оказалась девственницей. Я очень давно не был с женщиной, Дженни. Я уже не могу ждать. Ты не будешь возражать, если мы оставим формальности?
Какое романтичное заявление! Дженис позабавила его практичность, и она невольно улыбнулась, несмотря на охватывающий ее ужас. Вот такой мужчина ей нравится — идет прямо к цели, отметая все препятствия на своем пути. То, что его целью являлась она сама, странным образом обнадеживало.
— Хорошо, — покорно проговорила она и, повернувшись, пошла в спальню.
— Я дам тебе время подготовиться, — сказал он ей в спину и добавил: — Не возись с ночной рубашкой.
Глава 13
Питер смотрел на грациозное покачивание турнюра на платье Дженис и чувствовал, как горячая волна разливалась по всему его телу. Он должен поскорее разрядиться от возбуждения, войдя в ее горячую плоть. Раньше Питер всегда держал под контролем свои физические реакции. За всю жизнь ни разу он не испытывал желания повалить женщину на землю и задрать ей юбки. Но сейчас у него было именно такое состояние.
Его ничуть не волновало, что за мужчина был до него, и даже с радостью узнал, что у нее уже есть опыт. Значит, Дженис знает, чего ей ждать, и не будет в шоке, когда он набросится на нее с гораздо меньшей деликатностью, чем положено. Ему надо избавиться от дикого напряжения, а потом у них будет время заняться этим как положено.
Питер понимал, что частично это напряжение объясняется тревогой о деньгах. Его мучил страх не получить их, но сейчас он не мог думать об этом. В данный момент его занимали только плавные линии бёдер и узкая талия Дженис. Она не носила открытых платьев, но по пышным округлостям, вздымавшим тугой корсет ее свадебного платья, Питер догадывался, что грудь у нее отнюдь не плоская.
Он слушал легкий шелест шелковых одежд в соседней комнате и ему хотелось вопить. Может, помочь ей раздеться? Он представил, как в этом случае ее красивое платье упадет на пол, но решил, что в свадебную ночь полагается проявить выдержку, даже если жених и невеста не совсем целомудренны.
Услышав скрип кроватных пружин, Питер задул лампу и, расстегивая на ходу рубашку, пересек комнату. В спальне было темно. Закрыв за собой дверь, он бросил рубашку на пол и, наткнувшись коленом на стул, присел, чтобы снять ботинки. Сердце Питера стучало так громко, что он почти не слышал дыхания Дженис. Это его первая брачная ночь. Женщина на этой кровати будет с ним в радости и в горе, пока смерть не разлучит их. Он страшно волновался, но его плоть требовала свое. Пришлось расстегнуть брюки, чтобы облегчить давящую боль.
Питер радовался темноте. Если бы Дженис сейчас увидела его, то упала бы в обморок. Никогда еще он не чувствовал себя таким огромным.
Он шагнул из брюк и, совершенно голый, подошел к низкой кровати. В спальне стояла июньская духота, значит, Дженис накрылась простыней не ради тепла. Питер нашел ее скромность похвальной, хотя и несколько неуместной.
Он лег рядом, ощутив гладкий шелк ее кожи. Дженис вздрогнула при первом прикосновении, но не отодвинулась. «Кто бы ни был тот мужчина или мужчины, никому не удалось развратить ее», — невольно подумал Питер. Она лежала рядом такая напряженная, как испуганная девственница.
У него не было возможности ни поцеловать, ни обнять ее, и он потянулся к ее груди, мысленно умоляя Дженис простить его несдержанность. Сомкнув пальцы на мягкой податливой округлости, он застонал от наслаждения. Да она само совершенство! Питер поцеловал ее, вернее, попытался это сделать. Похоже, она не знает, что надо открыть рот. Он дразняще водил языком по ее сомкнутым губам и ласкал ее грудь. Наконец Дженис задрожала и нерешительно обняла его за плечи. Он понял это как приглашение. Питер целовал щеки и подбородок, не смея принудить ее к тому, что она, очевидно, считала непристойным.
Дженис издала слабый стон, когда он дразняще ласкал ее твердеющий сосок, и Питер не устоял перед искушением вобрать этот стон своими губами. Она снова задеревенела, но ему было все равно: он разрывался от желания. А целоваться он ее научит после.
Отыскав мягкий треугольник у нее между ног, Питер скользнул рукой в теплую глубину, раскрытой ладонью раздвинул ей ноги и, удерживая их коленом, потянулся ртом к ее груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91