– Черт побери! Я никого не предпочитаю. Я просто сделаю все, что в моих силах, чтобы Саша не пострадал из-за твоей проклятой национальности!
Александр не сумел вовремя остановиться, слова уже вылетели. Но извиняться он не стал. Он слишком устал, и что касается его – дураку понятно, почему он не хочет, чтобы сына его и Дженевры воспитывала няня-ирландка.
Маура замерла, держа руку на животе. Опять между ними все кончено. Как будто и не было примирения в Тарне. Несмотря на все слова, когда дошло до дела, он по-прежнему презирает ее национальность, как все эти Де Пейстеры и Ван Ренселеры. И если незаконнорожденный Саша в один прекрасный день займет свое место в обществе, а Феликса отвергнут из-за национальности, это случится с благословения Александра. Нет, об этом лучше не думать. Маура почувствовала, как в ней закипает гнев.
– Как ты можешь быть таким глупцом? – вырвалось у нее. – Неужели ты допустишь, чтобы все хорошее, что есть между нами, пошло прахом из-за моей национальности? Разве ты не понимаешь, что счастье Саши как раз и заключается в том, чтобы с ним обращались как с законным братом Феликса? Как будет чувствовать себя Феликс, когда поймет, что ты обращаешься с ним как с неполноценным, из-за того, что он наполовину ирландец?
– Я делаю то, что считаю наилучшим! – раздраженно прокричал в ответ Александр. – Я делаю то, чего от меня ждала бы Дженевра.
– Ты ошибаешься, – гневно ответила Маура, но она уже овладела собой, и ее голос звучал куда увереннее, чем его. – Она не одобрила бы, если бы ты предпочел Сашу Феликсу. Будь она сейчас жива, то пришла бы в ужас от того, что ты собираешься сделать. Я не верю, что ты – тот самый человек, которого она любила… – Маура замолчала, затем резко добавила: –…и ты уже не тот, кого полюбила я.
Александр смотрел на нее, с трудом веря ее словам. Маура повернулась и вышла. Раньше всегда уходил Александр. Сейчас, побелевший от ужаса, он смотрел, как двери закрылись за Маурой.
ГЛАВА 22
Александр долго стоял, глядя на дверь. Что произошло? Он вернулся только с одним желанием – поскорее обнять Мауру и заняться с ней любовью. Они не виделись больше месяца, он ужасно соскучился. И вот вместо того, чтобы лежать в объятиях друг друга, они опять повздорили. Но на этот раз не по его вине, нет.
Первое потрясение постепенно проходило, сменяясь бессильной яростью. Он плеснул себе еще виски, пролив несколько капель на полированную поверхность столика.
Он прав. Прав. Нельзя допустить, чтобы Сашу растила ирландская крестьянка. Он же все-таки сын Дженевры. Со стороны Мауры – верх глупости пригласить для Саши такую няню. Еще глупее обсуждать, может или не может Александр отменять ее распоряжения.
Он выпил виски одним глотком, будто принял лекарство. Раньше Александр никогда не считал Мауру глупой или бесчувственной, но сейчас думал именно так. Почему она не хочет понять, куда все это может завести? Зачем она заставила его называть причины, по которым он считает Эйлин неподходящей няней? Зачем говорить вслух о том, что им обоим и так прекрасно известно?
Виски ударило ему в голову, подстегнув ярость. Как посмела она назвать его глупцом? Только потому, что он не хотел, чтобы Сашу воспитывали девушки, речь которых невозможно понять из-за акцента. Довольно с него того, что они воспитывают Феликса.
Александр опять наполнил стакан. Решение уволить Эйлин говорило о том, что у него еще остался здравый смысл. Он и без того долго шел на поводу у Мауры, когда дело касалось Феликса. В память о Дженевре он не собирается потакать Мауре в отношении Саши.
Двумя большими глотками он осушил стакан. Как посмела она сказать, что Дженевра разлюбила бы его, будь сейчас жива? Такие вещи нельзя говорить. Это непростительно. Так же непростительно, как и намек, что она больше его не любит. Когда Маура сказала, что Александр уже не тот человек, которого она полюбила, он испугался, что сейчас умрет. Теперь он испытывал только праведный гнев. Как она посмела сказать ему это после всего, что он для нее сделал?!
У Александра заиграли желваки на скулах. Она хочет командовать им, превратить его дом в прибежище для половины Ирландии. Он покажет, кто здесь хозяин. Он не потерпит ничего подобного. Он опять поселится в отеле на Пятой авеню вместе с Сашей – это послужит Мауре хорошим уроком.
Александр нетвердо стоял на ногах. А он еще хранил ей верность, у него никого не было в Англии, он хотел только ее. Он поклялся больше никогда не изменять ей. Но Маура не оставила ему выбора, сама призналась, что больше не любит его, ушла, хлопнув дверью. Если она не способна встретить его ласково, с любовью после такой долгой разлуки, он найдет, с кем утешиться.
* * *
Маура в слезах прибежала в детскую. Она плакала от обиды и отчаяния. Как может продолжаться их брак, если Александр считает ее национальность чем-то вроде социальной болезни? Как он мог сказать такое? Спокойно отнестись к тому, что его незаконнорожденный сын будет принят обществом, а ребенок его и Мауры – нет?
Маура подошла к колыбельке, в которой спал Феликс. Как, может Александр думать о собственном сыне как о неполноценном? Она нагнулась, с нежностью взяла дитя на руки и прижала к груди. То, что произошло внизу, ужасно, но в определенном смысле Маура была рада, что это случилось. По крайней мере, теперь она точно знает, как Александр к ней относится. И как он относится к Феликсу.
Маура поцеловала сына в лобик, он пошевельнулся, потерся о ее лицо. Слезы блеснули у нее на ресницах. Как ей хотелось, чтобы Александр сейчас вошел и сказал, что сожалеет о своих словах, что сказал все это в запале, что на самом деле ничего подобного не думает. Просто сказалась усталость после долгой дороги, не выдержали нервы. Больше всего ей хотелось быть сейчас с ним в постели, любить его.
Она услышала, как подали к крыльцу карету, как хлопнула входная дверь. Потом все стихло.
Следующие несколько дней оказались еще тяжелее, чем ожидала Маура. Александр вернулся в гостиницу, а Сашу с няней разместил в соседнем номере. И в довершение всего вновь сошелся с Ариадной.
Генри заявил, что умывает руки.
– Это безумие, – сказал он, когда Маура нехотя призналась ему, что Александр опять живет в гостинице. – Никто не бросает беременную жену из-за какой-то няни. Этому не может быть никаких оправданий, чистое безумие.
– Дело даже не в няне. Все значительно сложнее, – сказала Маура, ей не хотелось, чтобы Генри считал их с Александром законченными идиотами. – Это связано с моей национальностью. Александр опасается, что когда-нибудь у Феликса будут осложнения из-за того, что он наполовину ирландец. А еще Александр уверен, что незаконнорожденность не помешает Саше войти в общество, его примут, а вот для Феликса это будет непросто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133