Медные локоны заструились каскадом и упали ей на плечи. От этого зрелища у него перехватило дыхание.
— Я нахожу вас прекрасной и обворожительной такой, какая вы сейчас. И не думаю, что вы стали бы красивее, если бы носили косу, обвивая ею свою голову, чтобы обольщать мужчин и меня в том числе. Не уверен, что это пленило бы меня еще больше. В любом случае я нахожу вас неотразимой.
Томас заглянул ей в глаза и дотронулся ладонью до щеки, слегка погладив ее.
— Вы ангел с золотым сердечком. Мой ангел! — вздохнул он и поцеловал Сару.
Она была неопытна, но губы ее были нежными, теплыми и податливыми. Он прижался к ней всем телом, и его поцелуи, поначалу только нежные, становились все более требовательными и настойчивыми. Тело его требовало большего, чем то, на что он мог бы претендовать.
Томас не собирался, воспользовавшись ее неопытностью и невинностью, посягать на добродетель Сары и с трудом заставил себя оторваться от нее:
— Позвольте мне отплатить за ваше золотое сердце тем, что я восстановлю ваше доброе имя.
Ее нижняя губа задрожала:
— Неужели вы сможете мне помочь? Но как?
— Вы сказали, что долг героев — помогать людям. И я предлагаю вам свою помощь. Мы вместе поедем на праздник. Никто не посмеет сказать о вас худого слова, если я буду рядом.
Сара покачала головой:
— Даже если бы я согласилась, а я этого не сделаю, это ничего бы не изменило. Вы не знаете наших горожан. Они никогда ничего не забудут и не примут меня, даже если вы…
— Примут, — настаивал Томас. — Они будут так заняты собственными проблемами, что без колебаний примут все, что бы я ни предложил и о чем бы ни попросил.
Он заметил недоверие и удивление в глазах Сары.
— Значит, вы отказались от своих планов удалиться от света и укрыться в своем поместье?
— Я этого не говорил. Я сказал, что помогу вам, но ничего не говорил об изменении своих планов.
— Вы хотите использовать свое влияние на горожан, чтобы они приняли меня в свои ряды, но ведь потом все вернется на круги своя. Это недостойно вас.
— Я хочу отплатить вам добром за добро, за спасение моей жизни. И не преследую иной цели. Я отдал своей стране три года жизни во время войны и все последующие годы честно служил ей. Чем бы я ни был обязан обществу, считаю, что я с ним расплатился.
Сара покачала головой:
— Намеренно избегать общества плохо. Наши обязательства по отношению друг к другу в этом мире никогда не кончаются.
— Как можете говорить об этом вы, скрывшаяся в этой хижине и живущая здесь уже четыре года? То, что вы сделали со своей жизнью, ничем не отличается от того, что я собираюсь сделать со своей. Я имею право избегать общества, его требований и суда.
— Это не одно и то же. Я остаюсь здесь в одиночестве в надежде на то, что мои хулители рано или поздно поймут свою ошибку.
— Обычно от хулителей скрываются только те, кто сознает свою вину, — сурово возразил он. — Невиновные борются за то, чтобы доказать свою правоту. Не позволяйте людям управлять вашей жизнью. Если вы посетите предстоящее торжество вместе со мной, я помогу доказать им, что они заблуждались.
В глазах ее Томас заметил боль.
— Нет, я не могу позволить вам этого. Вы хотите помочь мне вернуться в общество, которое сами презираете, — прошептала она, возвращаясь в свой угол. На этот раз он не последовал за ней, даже понимая, что она уносит с собой его сердце.
Глава 6
К утру снежное безмолвие окутало все вокруг и снег засверкал под ярким солнцем, по-хозяйски расположившимся в ясной голубизне неба.
Но в голове у Сары царил хаос, звенели прощальные слова Томаса, сказанные ей накануне и постоянно преследовавшие ее.
Пока Томас готовился в путь, она тайком наблюдала за ним, сидя за своим рабочим столом.
Его лицо потемнело от трехдневной щетины. Повязку с его головы она уже сняла, но на лбу были видны следы стежков, которыми она зашила рану. Сейчас у него был вид отчаянного героя, губы его были упрямо сжаты, а выражение глаз свидетельствовало о том, что он редко меняет раз принятое решение.
«После того как он выйдет из моей двери, — думала Сара, — мы расстанемся навсегда, и я никак и ничем не могу изменить этой мучительной реальности». Когда Томас наконец приблизился к ней, она собрала все свои силы, чтобы спокойно попрощаться с ним:
Его лицо было мрачным. Он глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.
— Как только я доберусь до своего поместья, я позабочусь о том, чтобы нанесенный мной урон вашему хозяйству был немедленно возмещен, чтобы ваша кладовая пополнилась припасами…
— В этом нет необходимости, — запротестовала она, стараясь заставить замолчать свое сердце, уже охваченное любовью и жаждавшее понимания. — Единственное, о чем я прошу вас, сохранить в тайне то, что вы были здесь. У меня и без того достаточно скандальная репутация.
Он кивнул:
— По-видимому, у вас не будет возможности обсуждать мои неудачи, но я бы просил вас тоже хранить в тайне мои планы на будущее, в которые я посвятил вас.
Сара внимательно посмотрела на него, и ей почудилось в его взгляде томление, она прочитала в нем желание перешагнуть разделявшую их бездну, заключить ее в объятия, ощутив эту радость хоть на миг. Но это ощущение продлилось не более одного мгновения, как раз столько, чтобы его прощальные слова запечатлелись в ее сердце:
— Прощайте, ангел. Не огорчайтесь. Возможно, не всех дураков можно спасти. Даже от самих себя.
Томас повернулся и быстро вышел за дверь, оставив боль в ее сердце и судорогу в горле. Ей хотелось остановить его, крикнув: «Вернись! Обними меня!»
Но он ушел. С тяжестью на сердце Сара смотрела на незаконченное шитье. Ей не хотелось за него приниматься, но работа по крайней мере могла ее отвлечь.
Она только вдела нитку в ушко иглы, когда послышался стук в дверь. Томас! Сердце ее бешено забилось. Не успев ни о чем подумать, она вскочила и бросилась к двери, но радость ее сменилась ужасом, как только она отворила дверь..
— Уэбстер!
Он в упор смотрел на нее, и лицо его было сплошной маской ярости.
— А ты ждала кого-то другого? — рявкнул он.
— Нет, я… я…
— Я видел, как от тебя уходил мужчина, и если бы я пришел на несколько минут раньше, я увидел бы его лицо, а так мне удалось разглядеть только его спину. Кто он, Сара? Твой любовник или один из тех мужчин, которых ты тут, в глуши лесов, развлекаешь, распространяясь о своей несуществующей добродетели? — выкрикивал Уэбстер, наступая на нее и протискиваясь в хижину.
С бешено колотящимся сердцем Сара повернулась к нему.
— Как ты смеешь обвинять меня в чем-то? — Она распахнула дверь и указала на его сани: — Вон отсюда! И никогда больше не возвращайся!
— Так-то ты платишь мне за доброту? Путаешься с другим мужчиной, когда я единственный, кто искренне любит тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
— Я нахожу вас прекрасной и обворожительной такой, какая вы сейчас. И не думаю, что вы стали бы красивее, если бы носили косу, обвивая ею свою голову, чтобы обольщать мужчин и меня в том числе. Не уверен, что это пленило бы меня еще больше. В любом случае я нахожу вас неотразимой.
Томас заглянул ей в глаза и дотронулся ладонью до щеки, слегка погладив ее.
— Вы ангел с золотым сердечком. Мой ангел! — вздохнул он и поцеловал Сару.
Она была неопытна, но губы ее были нежными, теплыми и податливыми. Он прижался к ней всем телом, и его поцелуи, поначалу только нежные, становились все более требовательными и настойчивыми. Тело его требовало большего, чем то, на что он мог бы претендовать.
Томас не собирался, воспользовавшись ее неопытностью и невинностью, посягать на добродетель Сары и с трудом заставил себя оторваться от нее:
— Позвольте мне отплатить за ваше золотое сердце тем, что я восстановлю ваше доброе имя.
Ее нижняя губа задрожала:
— Неужели вы сможете мне помочь? Но как?
— Вы сказали, что долг героев — помогать людям. И я предлагаю вам свою помощь. Мы вместе поедем на праздник. Никто не посмеет сказать о вас худого слова, если я буду рядом.
Сара покачала головой:
— Даже если бы я согласилась, а я этого не сделаю, это ничего бы не изменило. Вы не знаете наших горожан. Они никогда ничего не забудут и не примут меня, даже если вы…
— Примут, — настаивал Томас. — Они будут так заняты собственными проблемами, что без колебаний примут все, что бы я ни предложил и о чем бы ни попросил.
Он заметил недоверие и удивление в глазах Сары.
— Значит, вы отказались от своих планов удалиться от света и укрыться в своем поместье?
— Я этого не говорил. Я сказал, что помогу вам, но ничего не говорил об изменении своих планов.
— Вы хотите использовать свое влияние на горожан, чтобы они приняли меня в свои ряды, но ведь потом все вернется на круги своя. Это недостойно вас.
— Я хочу отплатить вам добром за добро, за спасение моей жизни. И не преследую иной цели. Я отдал своей стране три года жизни во время войны и все последующие годы честно служил ей. Чем бы я ни был обязан обществу, считаю, что я с ним расплатился.
Сара покачала головой:
— Намеренно избегать общества плохо. Наши обязательства по отношению друг к другу в этом мире никогда не кончаются.
— Как можете говорить об этом вы, скрывшаяся в этой хижине и живущая здесь уже четыре года? То, что вы сделали со своей жизнью, ничем не отличается от того, что я собираюсь сделать со своей. Я имею право избегать общества, его требований и суда.
— Это не одно и то же. Я остаюсь здесь в одиночестве в надежде на то, что мои хулители рано или поздно поймут свою ошибку.
— Обычно от хулителей скрываются только те, кто сознает свою вину, — сурово возразил он. — Невиновные борются за то, чтобы доказать свою правоту. Не позволяйте людям управлять вашей жизнью. Если вы посетите предстоящее торжество вместе со мной, я помогу доказать им, что они заблуждались.
В глазах ее Томас заметил боль.
— Нет, я не могу позволить вам этого. Вы хотите помочь мне вернуться в общество, которое сами презираете, — прошептала она, возвращаясь в свой угол. На этот раз он не последовал за ней, даже понимая, что она уносит с собой его сердце.
Глава 6
К утру снежное безмолвие окутало все вокруг и снег засверкал под ярким солнцем, по-хозяйски расположившимся в ясной голубизне неба.
Но в голове у Сары царил хаос, звенели прощальные слова Томаса, сказанные ей накануне и постоянно преследовавшие ее.
Пока Томас готовился в путь, она тайком наблюдала за ним, сидя за своим рабочим столом.
Его лицо потемнело от трехдневной щетины. Повязку с его головы она уже сняла, но на лбу были видны следы стежков, которыми она зашила рану. Сейчас у него был вид отчаянного героя, губы его были упрямо сжаты, а выражение глаз свидетельствовало о том, что он редко меняет раз принятое решение.
«После того как он выйдет из моей двери, — думала Сара, — мы расстанемся навсегда, и я никак и ничем не могу изменить этой мучительной реальности». Когда Томас наконец приблизился к ней, она собрала все свои силы, чтобы спокойно попрощаться с ним:
Его лицо было мрачным. Он глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.
— Как только я доберусь до своего поместья, я позабочусь о том, чтобы нанесенный мной урон вашему хозяйству был немедленно возмещен, чтобы ваша кладовая пополнилась припасами…
— В этом нет необходимости, — запротестовала она, стараясь заставить замолчать свое сердце, уже охваченное любовью и жаждавшее понимания. — Единственное, о чем я прошу вас, сохранить в тайне то, что вы были здесь. У меня и без того достаточно скандальная репутация.
Он кивнул:
— По-видимому, у вас не будет возможности обсуждать мои неудачи, но я бы просил вас тоже хранить в тайне мои планы на будущее, в которые я посвятил вас.
Сара внимательно посмотрела на него, и ей почудилось в его взгляде томление, она прочитала в нем желание перешагнуть разделявшую их бездну, заключить ее в объятия, ощутив эту радость хоть на миг. Но это ощущение продлилось не более одного мгновения, как раз столько, чтобы его прощальные слова запечатлелись в ее сердце:
— Прощайте, ангел. Не огорчайтесь. Возможно, не всех дураков можно спасти. Даже от самих себя.
Томас повернулся и быстро вышел за дверь, оставив боль в ее сердце и судорогу в горле. Ей хотелось остановить его, крикнув: «Вернись! Обними меня!»
Но он ушел. С тяжестью на сердце Сара смотрела на незаконченное шитье. Ей не хотелось за него приниматься, но работа по крайней мере могла ее отвлечь.
Она только вдела нитку в ушко иглы, когда послышался стук в дверь. Томас! Сердце ее бешено забилось. Не успев ни о чем подумать, она вскочила и бросилась к двери, но радость ее сменилась ужасом, как только она отворила дверь..
— Уэбстер!
Он в упор смотрел на нее, и лицо его было сплошной маской ярости.
— А ты ждала кого-то другого? — рявкнул он.
— Нет, я… я…
— Я видел, как от тебя уходил мужчина, и если бы я пришел на несколько минут раньше, я увидел бы его лицо, а так мне удалось разглядеть только его спину. Кто он, Сара? Твой любовник или один из тех мужчин, которых ты тут, в глуши лесов, развлекаешь, распространяясь о своей несуществующей добродетели? — выкрикивал Уэбстер, наступая на нее и протискиваясь в хижину.
С бешено колотящимся сердцем Сара повернулась к нему.
— Как ты смеешь обвинять меня в чем-то? — Она распахнула дверь и указала на его сани: — Вон отсюда! И никогда больше не возвращайся!
— Так-то ты платишь мне за доброту? Путаешься с другим мужчиной, когда я единственный, кто искренне любит тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16