Он успокоился, только убедившись, что дверь открывается и закрывается без скрипа.
Войдя в комнату, капитан прежде всего раздвинул занавески. Сквозь облако взметнувшейся пыли он увидел работавшую во дворе Рози. Уловив движение в окне, она вскинула голову, застыла с разинутым ртом, на мгновение зажмурила глаза, затем что-то крикнула, уронила топор и метнулась к дому. Боуи решительно провел рукой по крышке бюро, сметая туалетные принадлежности Фрэнка Блевинза в корзину, затем начал выбрасывать туда же содержимое ящиков, которые методично опустошал один за другим.
Рози остановилась в дверях, тяжело дыша и полыхая от ярости.
— Выметайтесь из этой комнаты, мистер, и поживей! — Когда она поняла, что делает Боуи, в ее глазах отразился неподдельный ужас.
— Ты сказала, чтобы я сам решил, где спать. Так я и поступил. Я займу эту комнату. — Сорвав с крючков плотную рубаху и рабочие штаны, он сложил их и сунул в один из ящиков. Одежда была изрядно поношена, но выбирать не приходилось.
— Прекрати! Не смей ничего трогать, или, клянусь, я тебя прикончу! — Руки Рози так тряслись от ярости, что ей не сразу удалось вытащить револьвер из-за пояса. — Стоун, я не шучу. — Даже голос ее дрожал от гнева. — Считаю до трех, и либо ты выметаешься отсюда, либо ты покойник.
— Это Фрэнк Блевинз — покойник. Уже три года. Хватит устраивать мавзолей из его комнаты. Его нет, Рози. Что бы там между вами ни произошло, все закончилось.
— Раз. — Частое дыхание вырывалось из ее груди, лицо горело, в глазах застыло дикое выражение.
Тусклая, покрытая пылью картина на стене не вызвала у Боуи особого восторга и тоже полетела в корзину.
— Два… Катись отсюда, ты, жалкий сукин сын!
Он приподнял крышку тронутого плесенью сундука и заглянул внутрь. Там хранились дешевые романы в пожелтевших обложках, древний альманах, что-то вроде кошелька, пара рабочих сапог, стопка носков и носовых платков.
— Три!
Пули засвистели вокруг капитана, выбивая из стен штукатурку.
Грохот стрельбы продолжал звучать у Боуи в ушах, когда он невозмутимо извлек из сундука рабочие сапоги и поднес их к окну. «Еще послужат», — рассудил он и оставил их.
— Ты! Ты… проклятая, грязная свинья! Дезертир, убийца, сучий выродок! — в истерике визжала Рози. Повернувшись, он увидел, что слезы бешенства хлынули из ее глаз. — Лучше бы тебе вообще не рождаться на свет! Жаль, что я не дала тебя повесить! Видеть не могу твою гнусную рожу! — вопила она.
— Придется здесь кое-что изменить, Рози, — тихо проговорил Боуи. Он даже вообразить не мог такой неистовой реакции и не знал что сказать. — Ты же не думала, что все останется как прежде, когда решила привести сюда мужа. — Невменяемое выражение ее лица свидетельствовало о том, что она вряд ли способна разумно мыслить, тем не менее Боуи снова попытался ее убедить: — Разве ты не понимаешь, что не пользоваться этой комнатой — чистый идиотизм?
Вместо ответа Рози подняла руку, прицелилась, для устойчивости прислонив револьвер к локтю другой руки, и выстрелила. Пуля пролетела настолько близко, что капитан почувствовал, как она чиркнула по волосам, прежде чем вонзиться в стену за его спиной. Лодиша вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Если ты способна убить человека только за то, что он претендует на никому не нужную кровать… тогда хватит валять дурака, кончай с этим. — Боуи твердо встретил ее дикий, свирепый взгляд. В комнате висел дым, запахло порохом. Капитан удивлялся, что все еще стоит на ногах. — Чего ты ждешь? Давай, стреляй.
Злобно оскалившись, Рози яростно смахнула рукой слезы.
— Я желаю, чтобы эта комната была мавзолеем, ты, вонючая лепешка коровьего дерьма! Чтобы здесь все оставалось, как при нем. Чтобы каждый раз, проходя мимо этой проклятой двери, я повторяла клятву свести с ним счеты! Я никогда не забуду, что он сделал с мамой и со мной!
Она снова выстрелила в Стоуна. На этот раз пуля задела его, и он почувствовал что-то вроде пчелиного укуса в мочку уха. Лодиша, с зажатым в зубах краешком передника и круглыми, как угольные плошки, глазами, осела, притулившись к косяку. Боуи удивленно потрогал кровоточащее ухо, гадая: то ли Рози Малви — лучший стрелок в округе Галливер, то ли — самый худший.
Он твердо встретил ее полыхающий ненавистью взгляд.
— Что бы ни произошло, пора тебе предать это забвению. С искаженным гневом лицом Рози рубанула револьвером воздух.
— У тебя на все есть ответы, да? — Она перешла на крик. — Ты являешься туда, где тебя никто особенно не ждал, и начинаешь с умным видом рассуждать о переменах, будто ты сам Господь Бог! Так вот, не тебе судить! Проваливай из этой комнаты! Вон отсюда!
— Нет.
Ураган пуль засвистел вокруг него. Штукатурка посыпалась со стен вместе с осколками разлетевшегося оконного стекла. Боуи услышал, как за его спиной вместе с куском потолка обрушился карниз со шторами. Патроны в обойме кончились, но Рози продолжала жать на курок, направив щелкающий револьвер прямо ему в грудь.
— Фрэнк Блевинз мертв. Его больше нет. И пока я здесь живу, это моя комната.
Она запрокинула голову и завыла как животное — долго и протяжно. Волосы зашевелились на затылке у Боуи. В душераздирающем вопле слились убийственная ярость и щемящая тоска.
Наконец со сдавленными рыданиями Рози выбежала из дома. Несколько минут спустя она как ветер пронеслась мимо окон, приникнув к спине Айвенго. Боуи смотрел ей вслед, пока Рози не превратилась в крошечное пятнышко на фоне заснеженной прерии.
— Господи Иисусе! — выдохнула Лодиша от двери, обводя потрясенным взглядом разгромленную комнату.
— Если у вас найдутся тряпки, чтобы заткнуть окно, я разведу немного штукатурки и подлатаю что можно.
Когда стремительно несущаяся точка исчезла за горизонтом, капитан приступил к восстановлению завоеванной комнаты, напряженно размышляя о том, что же такое он, черт возьми, наделал.
К тому времени когда Рози добралась до города, у нее не оставалось больше слез и горло саднило от крика на холодном ветру. Ее душила бессильная ярость. Внутри все кипело при мысли о том, что Стоун посмел осквернить комнату. Рози корчилась, сознавая, что у нее не хватило духу пристрелить его, как он того заслуживал. В последнюю, решающую секунду она не смогла начинить свинцом безоружного человека, хотя его поступок вогнал кол в ее сердце.
Скрежеща зубами и кляня все на свете, Рози перезарядила револьверы, ногой распахнула двери салуна Гарольда и вошла внутрь.
Стены были задрапированы красным ситцем с золочеными фестонами. Темное дерево придавало помещению мрачный вид, но впечатление несколько смягчали немногочисленные зажженные канделябры и зеркала за стойкой. И все же, несмотря на все потуги, заведение Гарольда и вполовину не тянуло против того, что являло собой несколько лет назад, когда в Пэшн-Кроссинге было больше мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Войдя в комнату, капитан прежде всего раздвинул занавески. Сквозь облако взметнувшейся пыли он увидел работавшую во дворе Рози. Уловив движение в окне, она вскинула голову, застыла с разинутым ртом, на мгновение зажмурила глаза, затем что-то крикнула, уронила топор и метнулась к дому. Боуи решительно провел рукой по крышке бюро, сметая туалетные принадлежности Фрэнка Блевинза в корзину, затем начал выбрасывать туда же содержимое ящиков, которые методично опустошал один за другим.
Рози остановилась в дверях, тяжело дыша и полыхая от ярости.
— Выметайтесь из этой комнаты, мистер, и поживей! — Когда она поняла, что делает Боуи, в ее глазах отразился неподдельный ужас.
— Ты сказала, чтобы я сам решил, где спать. Так я и поступил. Я займу эту комнату. — Сорвав с крючков плотную рубаху и рабочие штаны, он сложил их и сунул в один из ящиков. Одежда была изрядно поношена, но выбирать не приходилось.
— Прекрати! Не смей ничего трогать, или, клянусь, я тебя прикончу! — Руки Рози так тряслись от ярости, что ей не сразу удалось вытащить револьвер из-за пояса. — Стоун, я не шучу. — Даже голос ее дрожал от гнева. — Считаю до трех, и либо ты выметаешься отсюда, либо ты покойник.
— Это Фрэнк Блевинз — покойник. Уже три года. Хватит устраивать мавзолей из его комнаты. Его нет, Рози. Что бы там между вами ни произошло, все закончилось.
— Раз. — Частое дыхание вырывалось из ее груди, лицо горело, в глазах застыло дикое выражение.
Тусклая, покрытая пылью картина на стене не вызвала у Боуи особого восторга и тоже полетела в корзину.
— Два… Катись отсюда, ты, жалкий сукин сын!
Он приподнял крышку тронутого плесенью сундука и заглянул внутрь. Там хранились дешевые романы в пожелтевших обложках, древний альманах, что-то вроде кошелька, пара рабочих сапог, стопка носков и носовых платков.
— Три!
Пули засвистели вокруг капитана, выбивая из стен штукатурку.
Грохот стрельбы продолжал звучать у Боуи в ушах, когда он невозмутимо извлек из сундука рабочие сапоги и поднес их к окну. «Еще послужат», — рассудил он и оставил их.
— Ты! Ты… проклятая, грязная свинья! Дезертир, убийца, сучий выродок! — в истерике визжала Рози. Повернувшись, он увидел, что слезы бешенства хлынули из ее глаз. — Лучше бы тебе вообще не рождаться на свет! Жаль, что я не дала тебя повесить! Видеть не могу твою гнусную рожу! — вопила она.
— Придется здесь кое-что изменить, Рози, — тихо проговорил Боуи. Он даже вообразить не мог такой неистовой реакции и не знал что сказать. — Ты же не думала, что все останется как прежде, когда решила привести сюда мужа. — Невменяемое выражение ее лица свидетельствовало о том, что она вряд ли способна разумно мыслить, тем не менее Боуи снова попытался ее убедить: — Разве ты не понимаешь, что не пользоваться этой комнатой — чистый идиотизм?
Вместо ответа Рози подняла руку, прицелилась, для устойчивости прислонив револьвер к локтю другой руки, и выстрелила. Пуля пролетела настолько близко, что капитан почувствовал, как она чиркнула по волосам, прежде чем вонзиться в стену за его спиной. Лодиша вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Если ты способна убить человека только за то, что он претендует на никому не нужную кровать… тогда хватит валять дурака, кончай с этим. — Боуи твердо встретил ее дикий, свирепый взгляд. В комнате висел дым, запахло порохом. Капитан удивлялся, что все еще стоит на ногах. — Чего ты ждешь? Давай, стреляй.
Злобно оскалившись, Рози яростно смахнула рукой слезы.
— Я желаю, чтобы эта комната была мавзолеем, ты, вонючая лепешка коровьего дерьма! Чтобы здесь все оставалось, как при нем. Чтобы каждый раз, проходя мимо этой проклятой двери, я повторяла клятву свести с ним счеты! Я никогда не забуду, что он сделал с мамой и со мной!
Она снова выстрелила в Стоуна. На этот раз пуля задела его, и он почувствовал что-то вроде пчелиного укуса в мочку уха. Лодиша, с зажатым в зубах краешком передника и круглыми, как угольные плошки, глазами, осела, притулившись к косяку. Боуи удивленно потрогал кровоточащее ухо, гадая: то ли Рози Малви — лучший стрелок в округе Галливер, то ли — самый худший.
Он твердо встретил ее полыхающий ненавистью взгляд.
— Что бы ни произошло, пора тебе предать это забвению. С искаженным гневом лицом Рози рубанула револьвером воздух.
— У тебя на все есть ответы, да? — Она перешла на крик. — Ты являешься туда, где тебя никто особенно не ждал, и начинаешь с умным видом рассуждать о переменах, будто ты сам Господь Бог! Так вот, не тебе судить! Проваливай из этой комнаты! Вон отсюда!
— Нет.
Ураган пуль засвистел вокруг него. Штукатурка посыпалась со стен вместе с осколками разлетевшегося оконного стекла. Боуи услышал, как за его спиной вместе с куском потолка обрушился карниз со шторами. Патроны в обойме кончились, но Рози продолжала жать на курок, направив щелкающий револьвер прямо ему в грудь.
— Фрэнк Блевинз мертв. Его больше нет. И пока я здесь живу, это моя комната.
Она запрокинула голову и завыла как животное — долго и протяжно. Волосы зашевелились на затылке у Боуи. В душераздирающем вопле слились убийственная ярость и щемящая тоска.
Наконец со сдавленными рыданиями Рози выбежала из дома. Несколько минут спустя она как ветер пронеслась мимо окон, приникнув к спине Айвенго. Боуи смотрел ей вслед, пока Рози не превратилась в крошечное пятнышко на фоне заснеженной прерии.
— Господи Иисусе! — выдохнула Лодиша от двери, обводя потрясенным взглядом разгромленную комнату.
— Если у вас найдутся тряпки, чтобы заткнуть окно, я разведу немного штукатурки и подлатаю что можно.
Когда стремительно несущаяся точка исчезла за горизонтом, капитан приступил к восстановлению завоеванной комнаты, напряженно размышляя о том, что же такое он, черт возьми, наделал.
К тому времени когда Рози добралась до города, у нее не оставалось больше слез и горло саднило от крика на холодном ветру. Ее душила бессильная ярость. Внутри все кипело при мысли о том, что Стоун посмел осквернить комнату. Рози корчилась, сознавая, что у нее не хватило духу пристрелить его, как он того заслуживал. В последнюю, решающую секунду она не смогла начинить свинцом безоружного человека, хотя его поступок вогнал кол в ее сердце.
Скрежеща зубами и кляня все на свете, Рози перезарядила револьверы, ногой распахнула двери салуна Гарольда и вошла внутрь.
Стены были задрапированы красным ситцем с золочеными фестонами. Темное дерево придавало помещению мрачный вид, но впечатление несколько смягчали немногочисленные зажженные канделябры и зеркала за стойкой. И все же, несмотря на все потуги, заведение Гарольда и вполовину не тянуло против того, что являло собой несколько лет назад, когда в Пэшн-Кроссинге было больше мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92