Зоя зажгла новую сигару, взяла стакан и долго сидела, рассеянно поглаживая Мадам, между тем как птица с довольным видом чистила себе перышки.
– Не беспокойся, Кэсси, – сказала Зоя. – Возможно, я и подводила тебя раньше, но больше этого не случится. Что бы ни случилось, я не оставлю свою борьбу против Клиники.
Глава 13
Когда Тодда Ремингтона перевели из отделения детоксикации в реабилитационное, его поместили в палату на двоих, где он увидел высокого стройного человека, нервно расхаживающего из угла в угол. Он остановился и с любопытством уставился на Рема.
– Привет, – сказал актер. – Я – Тодд Ремингтон. – И протянул незнакомцу руку, которая все еще слегка дрожала.
– Джеффри Лоуренс. – Длинные пальцы этого человека обладали на удивление крепкой хваткой. – Ваше лицо кажется мне знакомым. Мы не встречались с вами раньше?
– Насколько я могу припомнить, нет. Впрочем, когда я напиваюсь до потери сознания, память мне изменяет. – Рем ухмыльнулся с глуповатым видом. – Вы когда-нибудь ходили в кино на ковбойские фильмы?
– Ах да! – Джеффри прищелкнул пальцами. – Когда я был подростком, прямо-таки обожал вестерны. Помнится, вас ставили вровень с Гари Купером. Вы даже немного похожи на него.
– Верно. Меня часто путали со стариной Гари. Такое случается даже теперь, хотя Купер уже давно отправился к праотцам.
– Сейчас уже не снимают так много вестернов, как в прежние времена.
– Что правда, то правда, черт побери. Вестерны перестали снимать. Может быть, один фильм в год, да и то, как правило, с Клинтом Иствудом.
– Наверное, нелегко бывает, когда вдруг перестают делать фильмы определенного жанра, в которых вы долгие годы имели успех.
– Волей-неволей приходится привыкать. – На лице Рема появилась гримаса отвращения. – Черт побери, зачем пытаться обмануть вас и себя? Все это бред собачий. К этому не привыкнешь. По крайней мере мне не удалось. Потому-то я и оказался здесь. Я пью, чтобы забыть. – Он слабо усмехнулся. – Сколько раз вам доводилось слышать такое же признание?
Тут он впервые окинул взглядом палату. Обстановка напоминала по своей скудности монашескую келью – две узкие койки с тумбочками, два кресла и два одинаковых комода по обе стороны платяного шкафа. Но зато помещение было достаточно просторным, с изобилием свежего воздуха и света, проникавшего через окно на западной стороне.
– Которая из коек ваша, Джеффри?
– Я спал на той, что ближе к окну. Я был тут один, поэтому мог выбирать. Но если вы предпочитаете именно ее, я не против.
– Да нет, и эта тоже ничего. – Рем швырнул свою сумку на кровать и со вздохом сел.
– Вас только что поместили в Клинику? – спросил Джеффри.
– Нет, я провел здесь несколько дней. В отделении детоксикации. Мне нужно было протрезвиться. Меня привезли пьяным в стельку. А вы давно здесь?
– Я прибыл в Клинику примерно в то же время, что и вы.
Рем растянулся на койке.
– Вы впервые в подобном заведении?
– В общем, да. Я понял, что сам не в состоянии перестать пить, – солгал Джеффри.
– Значит, у вас еще есть надежда выкарабкаться. Я уже сбился со счета, сколько раз мне пришлось подвергаться этой же пытке.
– И ничто не помогало? – спросил Джеффри.
– Помогало. На время. Но проходил день, неделя, а один раз даже целый месяц, и я снова брался за старое. – Рем поднял голову, его выцветшие глаза увлажнились. – Но я никогда не пробовал обращаться именно в этот центр. Для меня он слишком дорогой. Я не читал о нем ничего, кроме хорошего, и надеюсь, что на этот раз лечение окажется успешным. А что вы думаете о Клинике на данный момент?
– Ну, я не так уж ею доволен, – ответил Джеффри уклончиво. – Здесь довольно строгий режим, а я к этому не привык. Никаких книг или журналов. Даже позвонить не разрешают. И если ты неправильно застелил кровать или не поддерживаешь порядок в комнате, то получаешь замечания. Определенное количество замечаний, и можешь убираться вон. Здесь порядки словно в военной казарме.
Рем кивнул:
– Я думаю, это необходимо, Джеффри. Алкоголики и наркоманы нуждаются в строгой дисциплине. Если им будет позволено нарушить хотя бы одно из правил, они тотчас улизнут и отыщут ближайший бар или торговца на углу.
– Но неужели с нами нужно обращаться, как с детьми?
– Знаете, что они вам ответят, если вы попробуете возмутиться вслух? Что люди, злоупотребляющие спиртным или наркотиками, и есть дети. – Рем ухмыльнулся. – Я далеко не во всем с ними согласен. Но на их стороне тоже есть доля правды. Послушайте, я вовсе не собираюсь их защищать… – Он широко развел руками. – Черт побери, через несколько дней я скорее всего буду приставать к вам с теми же самыми придирками. Вы участвовали в сеансах групповой терапии?
– Да, в трех или четырех.
– Приятного в них мало, не правда ли? Я уже прошел через нечто подобное в других медицинских центрах. Каждый раз, когда тебе дают слово, надо сказать: «Привет, меня зовут Рем, и я – алкоголик». От этого поневоле чувствуешь себя неловко. И все же это лучше, чем некоторые другие методы лечения.
– У вас, видимо, немалый опыт.
– Можно сказать и так, – отозвался Рем с усмешкой. – Я как-то раз проходил курс лечения, который не назовешь иначе, как сущим адом. Это был ускоренный курс, гарантировавший полное исцеление за десять дней. Там применялся антабус. Конечно, здесь его тоже используют, но не таким образом.
– Антабус? – заинтересовался Джеффри. – Я много о нем слышал. Как он действует?
– Я тогда оказался в одной небольшой больнице. Курс лечения состоял главным образом из «даффи».
– Что такое «даффи»?
– Этот термин заимствован из старой радиопостановки под названием «Таверна Даффи». Вы слишком молоды, чтобы ее помнить. В этом госпитале «даффи» были предписаны через день в течение всего срока пребывания. В одном халате и тапочках вас ведут в небольшую комнату, которая представляет собой маленький бар под надзором медсестры, забитый самым первоклассным спиртным. Скотч, бурбон, джин – все, что вам угодно. Для начала вам делают инъекцию антабуса, после чего усаживают в кресло и прикрепляют к животу большой металлический лоток. Затем медсестра говорит бодрым голосом: «Приходилось ли вам хоть раз в жизни видеть такой великолепный бар? Не начать ли нам с двойной порции «Джека Дэниэльса»?» Она размахивает бутылкой перед самым вашим носом, чтобы вы могли хорошенько почуять запах, а потом в вас вливают спиртное, которое выходит наружу, едва оказавшись в желудке. Тогда вам становится ясно, почему на вас только халат и тапочки и для чего предназначен лоток. Видите ли, антабус вызывает аллергию на алкоголь.
Рем перевел дух, прежде чем продолжить:
– Однако это еще не конец – нет, сэр! Медсестра продолжает накачивать вас спиртным и спустя полчаса дает вам дозу, достаточную для того, чтобы убить слона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Не беспокойся, Кэсси, – сказала Зоя. – Возможно, я и подводила тебя раньше, но больше этого не случится. Что бы ни случилось, я не оставлю свою борьбу против Клиники.
Глава 13
Когда Тодда Ремингтона перевели из отделения детоксикации в реабилитационное, его поместили в палату на двоих, где он увидел высокого стройного человека, нервно расхаживающего из угла в угол. Он остановился и с любопытством уставился на Рема.
– Привет, – сказал актер. – Я – Тодд Ремингтон. – И протянул незнакомцу руку, которая все еще слегка дрожала.
– Джеффри Лоуренс. – Длинные пальцы этого человека обладали на удивление крепкой хваткой. – Ваше лицо кажется мне знакомым. Мы не встречались с вами раньше?
– Насколько я могу припомнить, нет. Впрочем, когда я напиваюсь до потери сознания, память мне изменяет. – Рем ухмыльнулся с глуповатым видом. – Вы когда-нибудь ходили в кино на ковбойские фильмы?
– Ах да! – Джеффри прищелкнул пальцами. – Когда я был подростком, прямо-таки обожал вестерны. Помнится, вас ставили вровень с Гари Купером. Вы даже немного похожи на него.
– Верно. Меня часто путали со стариной Гари. Такое случается даже теперь, хотя Купер уже давно отправился к праотцам.
– Сейчас уже не снимают так много вестернов, как в прежние времена.
– Что правда, то правда, черт побери. Вестерны перестали снимать. Может быть, один фильм в год, да и то, как правило, с Клинтом Иствудом.
– Наверное, нелегко бывает, когда вдруг перестают делать фильмы определенного жанра, в которых вы долгие годы имели успех.
– Волей-неволей приходится привыкать. – На лице Рема появилась гримаса отвращения. – Черт побери, зачем пытаться обмануть вас и себя? Все это бред собачий. К этому не привыкнешь. По крайней мере мне не удалось. Потому-то я и оказался здесь. Я пью, чтобы забыть. – Он слабо усмехнулся. – Сколько раз вам доводилось слышать такое же признание?
Тут он впервые окинул взглядом палату. Обстановка напоминала по своей скудности монашескую келью – две узкие койки с тумбочками, два кресла и два одинаковых комода по обе стороны платяного шкафа. Но зато помещение было достаточно просторным, с изобилием свежего воздуха и света, проникавшего через окно на западной стороне.
– Которая из коек ваша, Джеффри?
– Я спал на той, что ближе к окну. Я был тут один, поэтому мог выбирать. Но если вы предпочитаете именно ее, я не против.
– Да нет, и эта тоже ничего. – Рем швырнул свою сумку на кровать и со вздохом сел.
– Вас только что поместили в Клинику? – спросил Джеффри.
– Нет, я провел здесь несколько дней. В отделении детоксикации. Мне нужно было протрезвиться. Меня привезли пьяным в стельку. А вы давно здесь?
– Я прибыл в Клинику примерно в то же время, что и вы.
Рем растянулся на койке.
– Вы впервые в подобном заведении?
– В общем, да. Я понял, что сам не в состоянии перестать пить, – солгал Джеффри.
– Значит, у вас еще есть надежда выкарабкаться. Я уже сбился со счета, сколько раз мне пришлось подвергаться этой же пытке.
– И ничто не помогало? – спросил Джеффри.
– Помогало. На время. Но проходил день, неделя, а один раз даже целый месяц, и я снова брался за старое. – Рем поднял голову, его выцветшие глаза увлажнились. – Но я никогда не пробовал обращаться именно в этот центр. Для меня он слишком дорогой. Я не читал о нем ничего, кроме хорошего, и надеюсь, что на этот раз лечение окажется успешным. А что вы думаете о Клинике на данный момент?
– Ну, я не так уж ею доволен, – ответил Джеффри уклончиво. – Здесь довольно строгий режим, а я к этому не привык. Никаких книг или журналов. Даже позвонить не разрешают. И если ты неправильно застелил кровать или не поддерживаешь порядок в комнате, то получаешь замечания. Определенное количество замечаний, и можешь убираться вон. Здесь порядки словно в военной казарме.
Рем кивнул:
– Я думаю, это необходимо, Джеффри. Алкоголики и наркоманы нуждаются в строгой дисциплине. Если им будет позволено нарушить хотя бы одно из правил, они тотчас улизнут и отыщут ближайший бар или торговца на углу.
– Но неужели с нами нужно обращаться, как с детьми?
– Знаете, что они вам ответят, если вы попробуете возмутиться вслух? Что люди, злоупотребляющие спиртным или наркотиками, и есть дети. – Рем ухмыльнулся. – Я далеко не во всем с ними согласен. Но на их стороне тоже есть доля правды. Послушайте, я вовсе не собираюсь их защищать… – Он широко развел руками. – Черт побери, через несколько дней я скорее всего буду приставать к вам с теми же самыми придирками. Вы участвовали в сеансах групповой терапии?
– Да, в трех или четырех.
– Приятного в них мало, не правда ли? Я уже прошел через нечто подобное в других медицинских центрах. Каждый раз, когда тебе дают слово, надо сказать: «Привет, меня зовут Рем, и я – алкоголик». От этого поневоле чувствуешь себя неловко. И все же это лучше, чем некоторые другие методы лечения.
– У вас, видимо, немалый опыт.
– Можно сказать и так, – отозвался Рем с усмешкой. – Я как-то раз проходил курс лечения, который не назовешь иначе, как сущим адом. Это был ускоренный курс, гарантировавший полное исцеление за десять дней. Там применялся антабус. Конечно, здесь его тоже используют, но не таким образом.
– Антабус? – заинтересовался Джеффри. – Я много о нем слышал. Как он действует?
– Я тогда оказался в одной небольшой больнице. Курс лечения состоял главным образом из «даффи».
– Что такое «даффи»?
– Этот термин заимствован из старой радиопостановки под названием «Таверна Даффи». Вы слишком молоды, чтобы ее помнить. В этом госпитале «даффи» были предписаны через день в течение всего срока пребывания. В одном халате и тапочках вас ведут в небольшую комнату, которая представляет собой маленький бар под надзором медсестры, забитый самым первоклассным спиртным. Скотч, бурбон, джин – все, что вам угодно. Для начала вам делают инъекцию антабуса, после чего усаживают в кресло и прикрепляют к животу большой металлический лоток. Затем медсестра говорит бодрым голосом: «Приходилось ли вам хоть раз в жизни видеть такой великолепный бар? Не начать ли нам с двойной порции «Джека Дэниэльса»?» Она размахивает бутылкой перед самым вашим носом, чтобы вы могли хорошенько почуять запах, а потом в вас вливают спиртное, которое выходит наружу, едва оказавшись в желудке. Тогда вам становится ясно, почему на вас только халат и тапочки и для чего предназначен лоток. Видите ли, антабус вызывает аллергию на алкоголь.
Рем перевел дух, прежде чем продолжить:
– Однако это еще не конец – нет, сэр! Медсестра продолжает накачивать вас спиртным и спустя полчаса дает вам дозу, достаточную для того, чтобы убить слона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97