Ставни захлопали, скрипя заржавленными петлями.
Холли в ужасе отшатнулась от окна. Стон перерос в пронзительное завывание. Холли, споткнувшись о каменный очаг, упала, больно ударившись спиной. Она заткнула уши руками, но скорбный плач все усиливался, вызывая отчаяние.
Не в силах больше выдерживать эту пытку, Холли крикнула:
— Прекратите, черт бы вас побрал! Прекратите, говорю вам!
Ставни захлопнулись. Завывание прекратилось так же внезапно, как и началось, и в комнате наступила полная тишина. Трясясь от страха, Холли всмотрелась в затаившиеся в углах зловещие тени, опасаясь, что сейчас произойдет что-то еще более жуткое.
Ставни со скрипом приоткрылись. Порыв влажного воздуха с моря взъерошил девушке волосы. Стремительно обернувшись, она вгляделась в очаг, но увидела лишь давно остывшие угли и кости какого-то несчастного грызуна.
Из зияющей пасти камина потянуло сыростью, и уши Холли резанул болью пронзительный свист, переходящий в нестерпимый мучительный крик.
— Ветер, — изумленно прошептала она. — Это всего лишь ветер, завывающий в дымоходе.
С ее уст сорвался короткий смешок, переросший в истерический смех. Холли зажала ладонью рот, но остановить смех было невозможно. Она хохотала и хохотала, не обращая внимания на боль в боку и текущие из глаз слезы.
Теперь она совершенно одна. Без Остина. Даже призрак его бабушки не разделит с нею заточение. Холли согнулась пополам, жадно ловя ртом воздух, даже не замечая, что ее смех превратился в сдавленные рыдания.
Кэри нашел Остина на площадке наружной стены. Рыцарь стоял, глядя на тускло сияющую в лунном свете оловянную гладь реки. Легкий порыв ветерка смахнул с его лба черную прядь волос, открыв лик, чужой и бездушный. Теперь внешне Остин мало напоминал того человека, которого Кэри называл своим другом в дни мира и в дни сражений, и уж совсем ничего не осталось в нем от задорно смеющегося мальчишки с лучезарной улыбкой, каким он помнил его с детства.
— Священника надежно заперли, — тихо проговорил Кэри, усаживаясь между двумя зубцами стены, — но мне так и не удалось заставить няньку прекратить рыдания. Боюсь, скоро ее слезы затопят нижнюю залу.
— Ну и пусть, — ответил Остин, на лице которого не шевельнулось ни тени сожаления. — Как отец?
— Он был очень сильно возбужден, но наконец заснул. Пришлось дать отвара из трав, чтобы успокоить его.
Некоторое время оба молчали, наконец Кэри осмелился спросить:
— Она объяснила вам, почему?
Остин издал отрывистый смешок.
— А я спрашивал?
На этот вопрос Кэри уже знал ответ.
— И что вы с ней будете делать?
— А что? Она нужна тебе? — Сперва Кэри испугался, что его господин сказал это всерьез, но губы Остина тут же скривились в подобии улыбки. — Какой у меня выбор? Если бы ее отец не приложил столько сил, чтобы сбыть дочку с рук, я мог бы отослать ее обратно. Учитывая ее способности к перевоплощению, можно было бы отдать ее странствующим комедиантам. А можно просто держать ее взаперти в северной башне до тех пор, пока волосы ее не поседеют, а жемчужные зубки не повыпадают один за другим.
— А если она предпочтет бежать из неволи тем же способом, что и ваша бабушка? Остин пожал плечами.
— Тогда я снова окажусь без жены. Хотя, наверное, мне бы этого не хотелось. — Его голос, смягчившись, превратился в приглушенное ворчание, а в глазах появилась незнакомая Кэри задумчивость. — Знаешь, она обещала сделать все, что только будет мне угодно, — лишь бы я не запирал ее. Прямо-таки умоляла оставить ее на свободе — вот так. Распалила воображение, правда? Какое искушение — держать на коленях такую красотку, готовую выполнить любое твое желание…
— Прекратите! — вскочил на ноги Кэри, больше не в силах выносить желчные слова Остина. — Это же ваша жена, а не какая-то лондонская шлюха. У вас совсем не осталось стыда?
Ледяное безразличие Остина мгновенно испарилось.
— Нет, стыд у меня остался! Я просто сгораю от стыда. Мне стыдно, что я оказался таким глупцом! Стыдно, что, ослепленный блеском золота, я не разглядел этот нелепый маскарад! Стыдно, что я был готов предложить этой лживой твари свою любовь…
Отвернувшись, Остин с такой силой стиснул каменный зубец, что у него побелели костяшки пальцев.
Кэри протянул было руку к плечу друга, но затем уронил ее, поняв, что слова утешения сейчас совсем неуместны.
— Не действуйте сгоряча, мой господин, — сказал он наконец.
Когда шаги оруженосца затихли, Остин откинул голову назад, упиваясь ревом ветра в ушах. Он надеялся, что ярость стихии заглушит отголоски умоляющего голоса Холли, звучащие у него в ушах, ее отчаянный крик, когда она упрашивала мужа не оставлять ее в башне, даже если за это он потребует страшную плату. Остин до сих пор ощущал прикосновение хрупких рук Холли, обвивших его шею, упругость нежной груди, едва прикрытой тонкой сорочкой.
Он заскрежетал зубами, борясь с неудержимым желанием. Ему хотелось немедленно пойти к Холли. Разнести голыми руками в щепы дверь, стоящую у него на пути. Повалить девушку и утолить свой голод, подобно дикому зверю, словно доказывая им обоим, что таковым он останется навечно. Что только таким и может быть мужчина из рода Гавенмор.
Остин не поделился с Кэри самым сокровенным: он запер жену в башне не для того, чтобы наказать ее, а за тем, чтобы уберечь ее от себя самого.
Остин всмотрелся в темно-синее небо, и с его необъятных просторов, усыпанных звездами, на него повеял лишь вечный холод, заморозивший его насквозь.
— Бессердечная шлюха, — хрипло прошептал он, не в силах определить, кого проклинал: Рианнон или свою жену.
Услышав приглушенный шум за дверью, Холли очнулась от забытья, похожего скорее на смерть, чем на сон. Она не помнила, как добралась до кровати, как свернулась под полуистлевшим горностаевым покрывалом и провалилась в темноту. Повернувшись на другой бок, девушка чихнула, так как от ее движения поднялось облако пыли.
Звук послышался снова: теперь можно было безошибочно сказать, что кто-то возится с засовом. Холли села в постели. Какой-то демон уже успел убедить ее, что Остин, собрав всю челядь, уехал, даже не оглянувшись, и оставил ее умирать с голода. Но когда дверь отворилась, в сердце Холли шевельнулась надежда, за которую она себя тотчас же возненавидела.
Девушка почувствовала, что ее учащенно забившееся в ожидании сердце остановилось, но, увидев уложенные короной льняные косы и знакомое лицо Винифриды, она обрадовалась. Соскочив с кровати, Холли бросилась к служанке.
— О, Винни, ты даже не можешь себе представить, как я рада тебя видеть. Я знала, что ты не бросишь меня здесь умирать с голоду.
Круглое лицо Винифриды было лишено привычного румянца, она старательно прятала от молодой госпожи глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75