Она слишком хорошо знает Адриана. Нет, она не снимет одежду.
Адриан положил теплую ладонь на руку девушки и заглянул ей в лицо.
— Можете считать меня кем угодно, сударыня, но я еще не пал столь низко, чтобы воспользоваться беспомощным состоянием женщины. — В его глазах безошибочно читалась искренняя забота. — Даю слово, Элисса, я думаю лишь о вашем благе.
Она отвела взгляд, тронутая проявившимся на его лице беспокойством гораздо больше, чем следовало.
— Я попытаюсь найти одеяла, что-нибудь, чтобы вас согреть. Отдыхайте спокойно, милая. Со мной вам ничто не грозит.
Элисса растянулась на диване, смертельно уставшая и промерзшая до костей. Охватившая тело дрожь усилилась до такой степени, что у нее застучали зубы. Она крепко сжала зубы, но справиться с лихорадкой не могла. Ей пришло в голову, что Адриан промок и замерз не меньше, и эта мысль неожиданно встревожила ее.
Но даже если полковник и чувствовал себя неуютно, он никак этого не выказал. Он продолжал осматривать буфеты и сундуки и наконец вернулся к дивану со стопкой полотенец и цветастых лоскутных одеял.
— Вы найдете в себе силы приподняться?
— Думаю, да, но… — Адриан подхватил ее под руку, чтобы помочь, но как только Элисса попыталась сесть, у нее закружилась голова и потемнело в глазах. — Адриан?.. — Полковник, крепко придерживая Элиссу рукой, подвел ее к креслу, снял чехол, усадил девушку, перевернул диванные подушки сухой стороной кверху и разложил на них постельные принадлежности.
— Вам придется снять одежду, иначе простудитесь. — Он устремил на Элиссу непреклонный взгляд. — Даю слово офицера армии его величества, я не стану покушаться на вашу честь.
Элисса секунду помедлила, потом кивнула. Она слишком замерзла, чтобы оставаться в грязной холодной одежде, и была слишком слаба, чтобы раздеться самостоятельно. Пока Адриан расстегивал пуговицы, она сидела в кресле, потом встала и прильнула к нему, давая возможность стянуть с себя мокрое желтое платье. Теперь она стояла перед ним в прозрачной нижней рубашке, облепившей тело, но Адриан, как и обещал, не позволял себе ни малейших вольностей, даже когда опустился на колени, чтобы снять с нее изорванные, забрызганные грязью чулки.
Раздев Элиссу, Адриан тщательно завернул ее в мягкое шерстяное одеяло.
— Рубашку тоже надо снять, — произнес он, едва ворочая языком. — Я бы не отказался от вашей помощи в этом деле… ведь я был и остаюсь обычным мужчиной, и ничто человеческое мне не чуждо.
Элисса улыбнулась, чувствуя, как ее захлестывает нежное тепло.
— Вы не просто мужчина, полковник Кингсленд. Вы дважды спасли мою жизнь и теперь кажетесь мне прекрасным рыцарем.
Губы Адриана чуть дрогнули:
— Что ж… Рыцарь я или нет, но вам придется снять мокрую одежду.
Элисса кивнула и, изогнувшись под одеялом, стянула через голову рубашку и протянула ее Адриану. Он взял тонкую ткань, только что касавшуюся ее кожи, и его глаза, встретившись с глазами девушки, на мгновение потемнели. Потом его страстный взгляд угас, Адриан повернулся к девушке спиной и занялся одеждой, раскладывая ее для просушки у огня.
Элисса следила за его движениями со смешанным чувством удовольствия и вины. Она понимала, что именно из-за нее полковник попал в грозу, но не могла сдержать радости от того, что он ее нашел.
— Вы, наверное, тоже замерзли и промокли, — сказала Элисса, увидев, как мокрая рубашка облепила его мускулистую грудь, а брюки обтянули бедра.
— Я привык. Я ведь солдат, не забывайте. Нам часто приходится мокнуть под дождем.
— Мне неловко нежиться в тепле, пока вы мерзнете. Разденьтесь и высушите свою одежду.
Адриан повернулся к ней и пристально посмотрел в глаза.
— Я скорее превращусь в кусок льда, чем нарушу свое слово. Если бы вы догадывались, как соблазнительно выглядите в этом одеяле, то нипочем не предложили бы мне снять с себя хоть что-нибудь.
— Ох… — Живот у Элиссы свело судорогой.
— Так-то вот. А теперь постарайтесь уснуть. Буря продолжает завывать словно тысяча привидений, а несчастный Минотавр все еще стоит у дверей. Я видел за домом навес. Если повезет, найду там немного сена.
— Да… я совсем забыла про вашего чудесного скакуна. — Элисса опустилась на диван.
Полковник улыбнулся:
— Я ненадолго.
Он вернулся несколько минут спустя. Его волнистые темные волосы были взъерошены ветром, а плащ обмотался вокруг тела. Адриан повесил его на крюк у двери и снял промокший шерстяной сюртук. Элисса во все глаза смотрела на его мышцы, рельефно проступавшие под влажной белой тканью льняной рубашки. Вскоре она почувствовала легкое головокружение, которое вряд ли можно было объяснить только падением и ушибом.
Элисса наблюдала за полковником из-под приспущенных ресниц. Его ноги в высоких черных сапогах были мускулистыми и длинными, ягодицы — узкими, плотными и округлыми. Когда Адриан повернулся, чтобы бросить на девушку взгляд, на животе у него буграми вздулись мышцы, и в груди у Элиссы возник томительный трепет вожделения — чувства, уже хорошо ей знакомого.
Господи, как ей хотелось узнать, каково это — делить с ним ложе, ласкать эти восхитительные упругие мышцы, прикасаться к теплой загорелой коже!
Это было наваждение, явное, откровенное безумие, и все же Элисса не могла отделаться от мыслей об Адриане, Она вдруг поняла, что ее чувства к полковнику Кингсленду — не просто влечение. Она даже не подозревала, что способна на такую страсть. Адриан пробуждал в ней мысли и желания, которых она не ведала прежде. Он был самым храбрым мужчиной из всех, кого она знала в жизни. Он был красив и обаятелен, но в нем было что-то еще. Порой она улавливала в его глазах боль одиночества, которую ему обычно удавалось скрывать.
Элисса представила себе маленького растерянного мальчика, каким он, вероятно, был в детстве, и ей захотелось протянуть Адриану руку, прикоснуться к нему, навсегда избавить от гнетущей тоски.
Внезапно удивительно простая и вместе с тем ошеломляющая мысль поразила ее — Господи, она в него влюбилась! Словно сраженная ударом, Элисса уронила голову на подушку, и на мгновение комната вновь закружилась у нее перед глазами.
Полковник приблизился к дивану и положил руку ей на лоб:
— Ваша кожа уже не так холодна, как прежде. Лицо, пожалуй, бледновато, но на щеках уже появляется румянец, — заметил он.
Элисса не ответила, пытаясь постичь свои чувства к Адриану.
— Вы голодны? — спросил он. — Кажется, в этом доме можно найти все, что угодно. Может быть, хоть крошка съестного…
— Нет-нет, спасибо. — Элисса заставила себя улыбнуться. — Что с вашим конем?
На щеках Адриана появились ямочки.
— Минотавр здесь как у Христа за пазухой — я раздобыл достаточно сена, чтобы накормить его ужином, и даже попону, чтобы укрыть от холода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Адриан положил теплую ладонь на руку девушки и заглянул ей в лицо.
— Можете считать меня кем угодно, сударыня, но я еще не пал столь низко, чтобы воспользоваться беспомощным состоянием женщины. — В его глазах безошибочно читалась искренняя забота. — Даю слово, Элисса, я думаю лишь о вашем благе.
Она отвела взгляд, тронутая проявившимся на его лице беспокойством гораздо больше, чем следовало.
— Я попытаюсь найти одеяла, что-нибудь, чтобы вас согреть. Отдыхайте спокойно, милая. Со мной вам ничто не грозит.
Элисса растянулась на диване, смертельно уставшая и промерзшая до костей. Охватившая тело дрожь усилилась до такой степени, что у нее застучали зубы. Она крепко сжала зубы, но справиться с лихорадкой не могла. Ей пришло в голову, что Адриан промок и замерз не меньше, и эта мысль неожиданно встревожила ее.
Но даже если полковник и чувствовал себя неуютно, он никак этого не выказал. Он продолжал осматривать буфеты и сундуки и наконец вернулся к дивану со стопкой полотенец и цветастых лоскутных одеял.
— Вы найдете в себе силы приподняться?
— Думаю, да, но… — Адриан подхватил ее под руку, чтобы помочь, но как только Элисса попыталась сесть, у нее закружилась голова и потемнело в глазах. — Адриан?.. — Полковник, крепко придерживая Элиссу рукой, подвел ее к креслу, снял чехол, усадил девушку, перевернул диванные подушки сухой стороной кверху и разложил на них постельные принадлежности.
— Вам придется снять одежду, иначе простудитесь. — Он устремил на Элиссу непреклонный взгляд. — Даю слово офицера армии его величества, я не стану покушаться на вашу честь.
Элисса секунду помедлила, потом кивнула. Она слишком замерзла, чтобы оставаться в грязной холодной одежде, и была слишком слаба, чтобы раздеться самостоятельно. Пока Адриан расстегивал пуговицы, она сидела в кресле, потом встала и прильнула к нему, давая возможность стянуть с себя мокрое желтое платье. Теперь она стояла перед ним в прозрачной нижней рубашке, облепившей тело, но Адриан, как и обещал, не позволял себе ни малейших вольностей, даже когда опустился на колени, чтобы снять с нее изорванные, забрызганные грязью чулки.
Раздев Элиссу, Адриан тщательно завернул ее в мягкое шерстяное одеяло.
— Рубашку тоже надо снять, — произнес он, едва ворочая языком. — Я бы не отказался от вашей помощи в этом деле… ведь я был и остаюсь обычным мужчиной, и ничто человеческое мне не чуждо.
Элисса улыбнулась, чувствуя, как ее захлестывает нежное тепло.
— Вы не просто мужчина, полковник Кингсленд. Вы дважды спасли мою жизнь и теперь кажетесь мне прекрасным рыцарем.
Губы Адриана чуть дрогнули:
— Что ж… Рыцарь я или нет, но вам придется снять мокрую одежду.
Элисса кивнула и, изогнувшись под одеялом, стянула через голову рубашку и протянула ее Адриану. Он взял тонкую ткань, только что касавшуюся ее кожи, и его глаза, встретившись с глазами девушки, на мгновение потемнели. Потом его страстный взгляд угас, Адриан повернулся к девушке спиной и занялся одеждой, раскладывая ее для просушки у огня.
Элисса следила за его движениями со смешанным чувством удовольствия и вины. Она понимала, что именно из-за нее полковник попал в грозу, но не могла сдержать радости от того, что он ее нашел.
— Вы, наверное, тоже замерзли и промокли, — сказала Элисса, увидев, как мокрая рубашка облепила его мускулистую грудь, а брюки обтянули бедра.
— Я привык. Я ведь солдат, не забывайте. Нам часто приходится мокнуть под дождем.
— Мне неловко нежиться в тепле, пока вы мерзнете. Разденьтесь и высушите свою одежду.
Адриан повернулся к ней и пристально посмотрел в глаза.
— Я скорее превращусь в кусок льда, чем нарушу свое слово. Если бы вы догадывались, как соблазнительно выглядите в этом одеяле, то нипочем не предложили бы мне снять с себя хоть что-нибудь.
— Ох… — Живот у Элиссы свело судорогой.
— Так-то вот. А теперь постарайтесь уснуть. Буря продолжает завывать словно тысяча привидений, а несчастный Минотавр все еще стоит у дверей. Я видел за домом навес. Если повезет, найду там немного сена.
— Да… я совсем забыла про вашего чудесного скакуна. — Элисса опустилась на диван.
Полковник улыбнулся:
— Я ненадолго.
Он вернулся несколько минут спустя. Его волнистые темные волосы были взъерошены ветром, а плащ обмотался вокруг тела. Адриан повесил его на крюк у двери и снял промокший шерстяной сюртук. Элисса во все глаза смотрела на его мышцы, рельефно проступавшие под влажной белой тканью льняной рубашки. Вскоре она почувствовала легкое головокружение, которое вряд ли можно было объяснить только падением и ушибом.
Элисса наблюдала за полковником из-под приспущенных ресниц. Его ноги в высоких черных сапогах были мускулистыми и длинными, ягодицы — узкими, плотными и округлыми. Когда Адриан повернулся, чтобы бросить на девушку взгляд, на животе у него буграми вздулись мышцы, и в груди у Элиссы возник томительный трепет вожделения — чувства, уже хорошо ей знакомого.
Господи, как ей хотелось узнать, каково это — делить с ним ложе, ласкать эти восхитительные упругие мышцы, прикасаться к теплой загорелой коже!
Это было наваждение, явное, откровенное безумие, и все же Элисса не могла отделаться от мыслей об Адриане, Она вдруг поняла, что ее чувства к полковнику Кингсленду — не просто влечение. Она даже не подозревала, что способна на такую страсть. Адриан пробуждал в ней мысли и желания, которых она не ведала прежде. Он был самым храбрым мужчиной из всех, кого она знала в жизни. Он был красив и обаятелен, но в нем было что-то еще. Порой она улавливала в его глазах боль одиночества, которую ему обычно удавалось скрывать.
Элисса представила себе маленького растерянного мальчика, каким он, вероятно, был в детстве, и ей захотелось протянуть Адриану руку, прикоснуться к нему, навсегда избавить от гнетущей тоски.
Внезапно удивительно простая и вместе с тем ошеломляющая мысль поразила ее — Господи, она в него влюбилась! Словно сраженная ударом, Элисса уронила голову на подушку, и на мгновение комната вновь закружилась у нее перед глазами.
Полковник приблизился к дивану и положил руку ей на лоб:
— Ваша кожа уже не так холодна, как прежде. Лицо, пожалуй, бледновато, но на щеках уже появляется румянец, — заметил он.
Элисса не ответила, пытаясь постичь свои чувства к Адриану.
— Вы голодны? — спросил он. — Кажется, в этом доме можно найти все, что угодно. Может быть, хоть крошка съестного…
— Нет-нет, спасибо. — Элисса заставила себя улыбнуться. — Что с вашим конем?
На щеках Адриана появились ямочки.
— Минотавр здесь как у Христа за пазухой — я раздобыл достаточно сена, чтобы накормить его ужином, и даже попону, чтобы укрыть от холода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98