Ее окружили перепачканные шахтеры. Они желали ей выздоровления и откровенно радовались, что лишили мрачную гору очередной жертвы. Они отнесли девушку в фургончик, и один из шахтеров забрался на скамью. Рен влез следом, сел рядом с Илейн и осторожно уложил ее голову к себе на колени.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Теперь, когда ты здесь, — прекрасно. Он убрал с ее лица несколько прядей густых темных волос.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, но успокой меня и скажи мне правду.
Илейн робко улыбнулась, ее рука легла на его бедро.
— Я чувствую слабость, у меня побаливают ребра, но я не думаю, что у меня есть переломы.
Они оба были с головы до ног черны от угольной пыли. На его лице она видела только светло-голубые глаза и сверкающую полоску белых зубов.
— Как ты узнал, что я там?
— О, это долгая история. Я расскажу тебе, когда мы приедем в отель.
Он поцеловал ее в голову и добавил:
— Я так волновался, зная, что ты испытываешь ужас перед темнотой. Как тебе удалось выдержать все?
Илейн тяжело вздохнула.
— Сначала ужас почти поглотил меня. Но в глубине души я знала, что если не буду сопротивляться страху, то лишу себя последней надежды на спасение.
— Я так горжусь тобой. Я боялся… — Его голос прервался и он отвернулся.
— Я спасена теперь, — сказала Илейн. — И я люблю тебя.
Рен улыбнулся этому, и нежная улыбка коснулась ее сердца.
— Мы чуть не потеряли друг друга. Я чертовски влюблен в тебя.
— А ты помнишь, что говорил в шахте? Он поцеловал ее в лоб.
— Каждое слово. Мы поженимся, — если ты, конечно, захочешь выйти за меня, — пошутил он.
— А как же Мелисса… и Джакоб?
— Мелисса счастлива, замужем за Стюартом Пикманом, человеком, которого любит. Джакоб велел передать тебе, что будет гордиться, если ты станешь членом нашей семьи.
Илейн залилась слезами. Она не могла никогда даже мечтать о таком. Но вдруг с отчетливой ясностью вспомнила, что она миссис Чак Даусон. О Боже, что скажет Рен, когда узнает об этом? Что сделает Чак? Представив последствия, она сжала руку Рена.
— Что случилось, Лейни? Что с тобой? Как сказать ему? Как убить последнюю надежду на счастье?
— Я… уже замужем… за Чаком. Он дал мне опия, Рен. Я не знала, что делаю. Я… О Боже. Что мне теперь делать?
— Шш-ш, Лейни, — сказал он, касаясь ее щеки. — Чак Даусон мертв. Если даже бракосочетание было законным — в чем я сомневаюсь — теперь ты вдова.
Минуту она смущенно молчала.
— Вдова?
— Билл Шарп ждал меня в доме Генри Даусона. Он на меня наехал. Я его убил. А Даусон умер от пули Шарпа.
Илейн почувствовала слезы — не по Чаку — никогда бы она не заплакала по нему — это были слезы радости. И у нее с души упал камень. Потом она увидела растерянный взгляд Рена.
— Ты думаешь, что Чак… воспользовался мной?
— Это неважно. Теперь мы вместе, и только это имеет значение.
— Он не сделал этого, — сказала Илейн. — Он знал, что я была с тобой. И не стал бы меня трогать.
Она увидела счастливую улыбку.
— Тогда выходит, я все же правильно поступил когда-то.
Рен был красив даже сейчас, в грязи и угольной пыли.
Илейн подняла руку к его лицу и погладила острые скулы.
— И не однажды, моя любовь.
Он поцеловал ее ладонь. Фургон подкинуло на кочке, и девушка поморщилась от боли в ребрах.
— Ничего?
— Я буду ничего, как только смою с себя угольную пыль.
— Мне бы больше всего хотелось, милая леди, помочь тебе это сделать.
Даже в темноте Илейн видела его горящие страстью глаза, услышала тихий стон, когда она уютней устраивалась у него на бедрах.
— Кажется, ты не так уж и устал, — подразнила она, чувствуя твердеющий ствол его чресел, заметно выпиравший из брюк.
— Видимо, ты права, — согласился Рен. Он обхватил ее груди, и она почувствовала, как, несмотря на усталость, трепет вожделения заполняет ее.
Фургон повернул на главную улицу Кейсервилля, направляясь к отелю. Вход освещали газовые фонари, и Илейн с трудом узнала свежеокрашенный фасад и надпись над входом.
Илейн села, а Рен спрыгнул с телеги.
— Мне гораздо лучше, — сказала она ему. — Я могу сама.
— Даже не пробуй, — возразил Рен, улыбнувшись измазанным лицом. — Я тебя так давно не обнимал. И я не позволю тебе испортить мне эту возможность.
Рен взял ее на руки, бережно держа ее избитое, кровоточащее тело, и кивнул в знак благодарности шахтеру, привезшему их в город. Большими шагами он понес ее в отель.
Обнимая его за шею так крепко, будто никогда не отпустит, Илейн уснула у него на руках раньше, чем он добрался до своей комнаты.
Эпилог
Приподняв пышные юбки из тонкого, легкого шелка, Илейн преодолела несколько последних ступенек перед входом в свой номер.
Рен остался в вестибюле поговорить с окружным шерифом, который занимался расследованием «партнерства» Редмонда и Даусона и махинациями в компании «Голубая гора». История их мошенничества началась еще десять лет назад. Редмонд и Даусон убедили Лоуэлла Мак-Элистера, что его шахта находится на грани банкротства, хотя в то время угледобыча приносила твердый, постоянный доход. Чтобы окончательно доказать владельцу «Голубой горы», что он не способен дальше руководить компанией, мошенники организовали на шахте несколько несчастных случаев, вынудив испуганного всем этим Мак-Элистера взять их в партнеры.
Спустя какое-то время эти махинации стоили Лоуэллу Мак-Элистеру жизни: он не смог смириться, будучи уже не в силах что-то изменить, с той бесчеловечностью по отношению к шахтерам, которая стала распространяться на его шахтах и от его имени.
Теперь Чак Даусон был мертв, получив то, что ему причиталось, а Дольф Редмонд и Генри Даусон проведут остаток дней за решеткой. И хотя следователь так и не смог доказать их вину в смерти Эдварда Дэниэлса, погибшего под организованным преступниками обвалом, это уже не могло повлиять на окончательный результат: сомнительно, чтобы компаньоны дожили до того времени, когда смогут увидеть свободу.
Илейн пересекла коридор и остановилась перед широкой свежеокрашенной двойной дверью в свой номер на третьем этаже. Вставив ключ в блестящий медный замок, она повернула ручку и шагнула в комнату.
Розовато-лиловые шелковые занавески закрывали широкое окно перед диваном. По обеим сторонам дивана стояли великолепные резные столики орехового дерева.
Илейн грациозно прошла по комнате, тишину которой нарушали только шелест ее нижней юбки и тиканье старых отцовских часов. Она не переставала изумляться, во что сумела превратить Ада их старый, обветшалый отель.
— Я приберегла этот номер специально для тебя, — сказала ей Ада, пылая от гордости за свою работу. — Мы еще не закончили ремонт, но очень скоро превратим наш старый дом в подходящее жилье.
— Папе все это очень бы понравилось, — вздохнула Илейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88