– Спасла щенят? – произнес граф с укоризненно-недоверчивым выражением лица, которое Фрэнсис заранее предвидел. – Боже праведный! И для чего же?
Пряча удовлетворенную усмешку, Фрэнсис смотрел на их лица: граф был явно заинтригован, Ри – раздражена.
– Судя по вашему вопросу, вам не понять, зачем я это сделала, – холодно сказала Ри. Она вся дрожала в мокрой одежде, и это, естественно, сказывалось на звучании ее голоса.
Ри мерила графа глазами с ленивым равнодушием и надменностью явно превосходящей ту, что мог изобразить граф.
– Вы, кажется, приехали на несколько дней раньше, чем мы вас ждали? – спросила она мягко, но с явными нотками осуждения в голосе.
Граф Рендейл, больно задетый, весь побагровел; он знал, что допустил серьезное нарушение этикета, а что он безоговорочно осуждал, так это дурные манеры, и тут он был особенно строг к себе.
– Я приехал вместе с сэром Джереми и Кэролайн, – натянуто объяснил он, ощущая большую неловкость. Не то чтобы Уэсли Лоутон искренне сожалел о своем решении, ибо он надеялся поговорить наедине с леди Ри Клэр; сэр Джереми – близкий друг его светлости, Кэролайн – дочь сэра Джереми и подруга леди Ри Клэр, и сэр Джереми и Кэролайн – его свойственники, как же он мог отклонить любезное приглашение поехать вместе с ними, в их экипаже? Он часто бывал в Уинтерхолле, усадьбе сэра Джереми, и на этот раз приурочил свой визит ко времени их поездки в Камарей. Он решил жениться на леди Ри Клэр, а уж если он что-нибудь решал, то отступать был не намерен.
– Кэролайн уже здесь? – одновременно спросили Фрэнсис и Эван и обменялись не очень-то обрадованными взглядами.
– Мы слышали, что у сэра Джереми разыгралась подагра, поэтому не были уверены, что они с Кэролайн приедут. Вы знаете, как сэр Джереми страдает от этой болезни, – сказала Ри, думая о том, каким брюзгой стал обычно веселый и жизнерадостный сэр Джереми, когда у него стали пухнуть и ныть суставы.
– В последний раз, когда у него были подагрические боли, он чуть не оторвал мне голову, – с гримасой вставил Джордж. – Велел немедленно закрыть «это проклятое окно», потому что ветер дует на большой палец его ноги.
– Надеюсь, что его не растрясло на этих ухабистых дорогах, когда он ехал в экипаже, – сказала Ри, думая обо всех, кого это может касаться. – Даже и в самые благополучные времена сэр Джереми и Кэролайн не были лучшими компаньонами для путешествий, – добавила она, прошла мимо графа и поспешила вверх по лестнице.
С ее уходом воцарилось неловкое молчание. Граф откашлялся, прочищая горло, и хотел, видимо, возобновить свою лекцию, но, прежде чем он успел произнести хоть слово, Джордж сильно расчихался; графу пришлось отойти в сторону, открыв путь для Фрэнсиса и Флетчеров. Они, не теряя ни мгновения, воспользовались предоставленной им возможностью, и граф с открытым ртом остался на лестнице один, если не считать нескольких безмолвных лакеев.
– Ты поступил находчиво, Джордж, – похвалил Фрэнсис кузена, обладавшего способностью ловко выворачиваться из трудных положений; впрочем, они оба с помощью хитроумных приемов умели отвязываться от ничего при этом не подозревающих докучливых людей.
– Спасибо, Фрэнсис, – с серьезным видом ответил Джордж.
– Послушай, зачем ты упомянул о щенках, Фрэнсис? – спросил Эван у кузена, пока они шли по длинным коридорам большого дома в то крыло, где жил Фрэнсис. Эван раздумчиво смотрел на него, терпеливо ожидая ответа, ибо из поведения Фрэнсиса сам сделал кое-какие необходимые для самосохранения выводы и научился отгадывать мотивы его поступков.
– А что тут такого? – с простодушным видом сказал Фрэнсис. – Граф ждал ответа.
– Но ведь ты же хорошо знал, как отреагирует граф на твое объяснение, – настойчиво допрашивал Эван.
Фрэнсис встретился с ним взглядом, в котором не было и тени раскаяния.
– Я отвечу на твой вопрос прямо, без обиняков, – вдруг сказал он. – Мне не хочется, чтобы граф стал моим зятем. Я ничего не имею против него. Просто не хочу, чтобы он стал членом нашей семьи. Посмотрим правде в глаза, – продолжал он таким серьезным и суровым тоном, что кузен весь обратился во внимание. – То, что граф – спесивый павлин и несносный сноб, отрицать невозможно. Если он задерет свой нос еще выше, то первый же ливень захлестнет ему ноздри, и тогда он рискует захлебнуться, – съязвил он, развеселив дружно прыснувших кузенов. – Представьте себе, как его напыщенность может сказаться на наших пикниках, – добавил он с таким преувеличенным ужасом, будто одного этого было достаточно, чтобы безоговорочно осудить графа.
– Вот ты и захотел выставить графа в смешном свете, – предположил Эван. – Ты заранее знал, как воспримет Ри его слова?
– Естественно. И таким образом он сам затянул себе петлю на шее, – сказал в свое оправдание Фрэнсис, отметив при этом, что Эван начинает разговаривать как его отец-генерал, чей голос иногда звучал так, словно он приказывал своим войскам построиться.
– Но ведь это ты, Фрэнсис, накинул ему петлю на шею и очень хитро и ловко, собственной его рукой, затянул ее, – сказал Эван с кривой улыбкой, ибо питал к графу такую же неприязнь, как и Фрэнсис.
– Должен признать себя виноватым в совершении этого дьявольского преступления, – гордо заявил Фрэнсис. – Но я прежде всего забочусь об интересах Ри, – произнес он более серьезным тоном. – Она чересчур добра, и я боюсь, что граф использует ее доброту в своих корыстных целях. Он не считает это ниже своего достоинства. Но хватит об этом. Мне кажется, что я сумел на какое-то время расстроить его замыслы, – добавил он с довольной усмешкой. – А нам надо поторопиться. Я хочу успеть к чаю, граф опередит нас на добрых полчаса, а вы знаете, с каким аппетитом поглощает он пироги миссис Пичем.
– Надеюсь, Кэролайн не будет все время разглагольствовать о балах, какие важные особы там были, в каком платье щеголяла она и как ужасно была одета... ну, вы знаете кто, – сказал Джеймс и глубоко вздохнул при мысли об ожидающем их мученичестве. – В прошлый свой приезд, когда я попросил еще кусок пирога, она меня так обрезала, что я до сих пор помню. – В голосе Джеймса прозпучата еще не остывшая обида.
– Но это был пятый кусок, – напомнил Джордж.
– Если мы не поторопимся, то никто из нас не получит ни куска пирога, – вмешался Фрэнсис и, доказывая, что это отнюдь не пустые слова, побежал по безмолвному коридору.
Ри, которая шла по коридору в противоположном направлении, к своей спальне, также ускорила шаг. Ее мысли тоже были сосредоточены на Кэролайн Уинтерс, но она даже не предполагала, а просто была уверена, что найдет ее в своей спальне. Дверь, как она и ожидала, оказалась полуоткрытой; с обычной в таких случаях досадой Ри спокойно вошла в спальню и увидела, что Кэролайн Уинтерс со жгучим любопытством одно за другим перебирает ее платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144