Шляпку она где-то потеряла, и ее волосы цвета ночи блестели в свете костра, особенно те густые пряди, что, выбились из строгого пучка на затылке.
Она была очень недурна собой. Не выдающаяся красавица, но весьма приятной внешности. Самым замечательным в ней были глаза; носик был симпатичный и дерзкий, полные губы — цвета неспелой сливы… Да, действительно, очень, очень недурна. Можно даже сказать — красавица.
— Бисквиты, — проговорила она, развязывая узелок, который достала из сумки. — Мэй, моя родственница, — это она мне Их положила. — Она смущенно захихикала и пригладила волосы. — Наверное, решила, что в Данди я умру с голоду.
— Так вы приехали из Данди? — спросил он. Его вдруг заинтересовало, какие дела привели к тому, что миссис Маккиннон оказалась в столь отчаянном положении.
Она кивнула, но объяснять ничего не стала. Сунув руку в узелок, она достала то, что называла бисквитом, и протянула ему.
Скорее это можно было бы назвать лепешкой. Артур улыбнулся и с благодарностью принял угощение.
— Очень вкусно, особенно если добавить к ним сливки и джем. Благодарю вас. — Он погрузил зубы в лепешку — и застонал от восторга. Хотя лепешка пробыла в узелке бог весть, сколько времени, она была рассыпчатой и нежной и прямо таяла во рту. — Господи, — пробормотал Артур, откусывая второй кусок. — Пища богов! Передайте от меня комплименты вашей Мэй, миссис Маккиннон.
И тогда она улыбнулась. Это была та улыбка, которая мгновенно пленила его на дороге, — она походила на сверкающую вспышку тепла. Эта улыбка… да, именно от этой улыбки молодая вдова становилась необычайно хорошенькой.
— Замечательные бисквиты, правда? Мэй делает их каждую субботу для Большого Ангуса. — Миссис Маккиннон откусила от своего бисквита небольшой кусочек и стала медленно жевать.
— Ангус? Это что же, ваш сын? — спросил Артур. Она вспыхнула и покачала головой.
— Это муж Мэй, вот кто. У меня нет детей. — В ее голосе слышалось легкое сожаление.
— Значит, вы давно вдовеете, — высказался он, не подумав.
— Восемь месяцев.
Восемь месяцев. Срок никакой. Бедная девочка — она, конечно же, все еще сильно горюет. Но ведь он-то до сих пор переживает из-за смерти Филиппа, хотя и прошло уже три года. Артур посмотрел на хорошенькую вдовушку, и ему снова стало жаль ее. Так молода — и уже пережила смерть любимого человека. Такая хорошенькая — и так страдает.
— Я очень сожалею о вашей утрате. Она удивленно вскинула глаза.
— О! Благодарю вас, но мой муж очень долго болел. Слава Богу, теперь он обрел покой.
Значит, бедняга страдал. Жуя бисквит, Артур подумал — как она пережила это? Леди Уайтхерст выдержала долгое и мучительное умирание мужа, заведя роман с его грумом. При мысли об этом он потряс головой — по некоей пока неясной причине он не мог поверить, что женщина, стрелявшая в него, настолько бессердечна.
Потом они некоторое время молчали; он съел два бисквита, она — один. Когда он жестом отказался от третьего, она аккуратно завязала в узелок два оставшихся и сунула его в сумку, после чего уютно устроилась под своими широкими юбками, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Преимущество его положения позволяло ему видеть ее стройный стан и прямые плечи. Она казалась сильной и здоровой. Теперь Артур жалел того, кого гнусная болезнь вырвала из объятий такой женщины, как миссис Маккиннон.
Помолчав, она спросила:
— А вы что, живете в Шотландии? Артур фыркнул.
— Ни в коем случае! Я приехал уладить кое-какие дела моего друга.
— Это где-то здесь?
— Да. Неподалеку от Питлохри.
— А-а. — Она кивнула. — Это еще немного к северу, но здесь ходит дилижанс.
Он испытал небольшое удовлетворение, узнав, что не сбился с пути. Что за идиот этот трактирный слуга! Если он когда-нибудь вернется в Перт, уж он…
— Мне правда очень жаль, что я выстрелила в вас. — Артур встрепенулся. Он и не заметил, что потирает раненую руку, и покачал головой.
— Ничего страшного, миссис Маккиннон. Я уверен, что гангрена не начнется через день или два, — улыбнулся он. Она смущенно посмотрела на него.
— Понимаете, мне стыдно. Одного взгляда на вас было достаточно, чтобы понять, что никакой вы не грабитель!
— А почему достаточно одного взгляда?
— Ах, да ведь это очевидно! — Она взмахнула рукой. — Грабитель не бывает так хорошо одет, как вы, и уж конечно, он был бы еще грязнее.
Эти слова заставили Артура посмотреть вниз. Действительно, он грязный. Еще одно неизведанное доселе ощущение.
— И еще я думаю, что они не бреются.
Он был с ней согласен, он действительно был побрит.
— Не бреются? А почему бы грабителю не побриться? — спросил он, поставленный в тупик ее логикой.
— Ну, как же, ему ведь нужны бакенбарды, чтобы его никто не узнал! Вот он ограбит кого-нибудь — и сбривает бакенбарды, так что никто не скажет наверняка, что это был он.
— Вот как? Я и не знал, что у грабителей такие обычаи.
— Я прочла об этом в одном романе, — весело пояснила она и устремила взгляд в темноту, не заметив его широкой улыбки. — Я слышала, что именно на этой дороге орудуют разбойники, — пробормотала она. — Они живут в этих лесах, как вы думаете?
Артур сильно сомневался, что разбойник, достойный его пистолета с рукояткой, отделанной жемчугом, будет так глуп, чтобы жить совсем рядом с дорогой, пусть даже дорога эта совершенно безлюдна.
— Вряд ли.
Ее руки, лежащие на коленях, сжались в кулачки.
— А как вам кажется, что случилось с дилижансом из Криффа? — спросила она, чуть ли не шепотом.
— Миссис Маккиннон, вы напрасно себя запугиваете. Криффский дилижанс, вероятно, уже прошел к тому времени, когда кучер высадил вас. Здесь нет никаких разбойников. За несколько часов по этой дороге не прошел ни один человек, и я совершенно уверен, что толковый разбойник с большой дороги сначала изучит, какое здесь движение, а уж потом обоснуется в этих местах.
Она улыбнулась с таким облегчением, что он замер на мгновение и почувствовал, как странная дрожь пробежала по спине, угнездившись где-то внизу живота.
— Конечно, вы правы. — И она опять улыбнулась, но он заметил, что кулачки ее все еще крепко сжаты. — Я читала об Англии, — проговорила она, очевидно, чтобы сменить тему разговора. — В школе я знала одну девочку, она приехала из Карлайла.
— Карлайл. Это рядом с озерами, — пояснил он и, подхватив эту тему, пустился в бестолковое описание Англии, начав с мирного Озерного края, где находилась резиденция предков Сазерлендов, и, перейдя, наконец, к холмистому ландшафту торфяников, где у него был маленький загородный домик. Каким-то образом воспоминание об этом привело к рассказу о потрясающей красоте белых утесов Дувра, а потом — к волшебству лесов Котсуолда.
Где-то в середине его рассказа она подвинулась так, что оказалась прямо перед ним, и ее смешные маленькие ботинки высунулись из-под юбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Она была очень недурна собой. Не выдающаяся красавица, но весьма приятной внешности. Самым замечательным в ней были глаза; носик был симпатичный и дерзкий, полные губы — цвета неспелой сливы… Да, действительно, очень, очень недурна. Можно даже сказать — красавица.
— Бисквиты, — проговорила она, развязывая узелок, который достала из сумки. — Мэй, моя родственница, — это она мне Их положила. — Она смущенно захихикала и пригладила волосы. — Наверное, решила, что в Данди я умру с голоду.
— Так вы приехали из Данди? — спросил он. Его вдруг заинтересовало, какие дела привели к тому, что миссис Маккиннон оказалась в столь отчаянном положении.
Она кивнула, но объяснять ничего не стала. Сунув руку в узелок, она достала то, что называла бисквитом, и протянула ему.
Скорее это можно было бы назвать лепешкой. Артур улыбнулся и с благодарностью принял угощение.
— Очень вкусно, особенно если добавить к ним сливки и джем. Благодарю вас. — Он погрузил зубы в лепешку — и застонал от восторга. Хотя лепешка пробыла в узелке бог весть, сколько времени, она была рассыпчатой и нежной и прямо таяла во рту. — Господи, — пробормотал Артур, откусывая второй кусок. — Пища богов! Передайте от меня комплименты вашей Мэй, миссис Маккиннон.
И тогда она улыбнулась. Это была та улыбка, которая мгновенно пленила его на дороге, — она походила на сверкающую вспышку тепла. Эта улыбка… да, именно от этой улыбки молодая вдова становилась необычайно хорошенькой.
— Замечательные бисквиты, правда? Мэй делает их каждую субботу для Большого Ангуса. — Миссис Маккиннон откусила от своего бисквита небольшой кусочек и стала медленно жевать.
— Ангус? Это что же, ваш сын? — спросил Артур. Она вспыхнула и покачала головой.
— Это муж Мэй, вот кто. У меня нет детей. — В ее голосе слышалось легкое сожаление.
— Значит, вы давно вдовеете, — высказался он, не подумав.
— Восемь месяцев.
Восемь месяцев. Срок никакой. Бедная девочка — она, конечно же, все еще сильно горюет. Но ведь он-то до сих пор переживает из-за смерти Филиппа, хотя и прошло уже три года. Артур посмотрел на хорошенькую вдовушку, и ему снова стало жаль ее. Так молода — и уже пережила смерть любимого человека. Такая хорошенькая — и так страдает.
— Я очень сожалею о вашей утрате. Она удивленно вскинула глаза.
— О! Благодарю вас, но мой муж очень долго болел. Слава Богу, теперь он обрел покой.
Значит, бедняга страдал. Жуя бисквит, Артур подумал — как она пережила это? Леди Уайтхерст выдержала долгое и мучительное умирание мужа, заведя роман с его грумом. При мысли об этом он потряс головой — по некоей пока неясной причине он не мог поверить, что женщина, стрелявшая в него, настолько бессердечна.
Потом они некоторое время молчали; он съел два бисквита, она — один. Когда он жестом отказался от третьего, она аккуратно завязала в узелок два оставшихся и сунула его в сумку, после чего уютно устроилась под своими широкими юбками, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Преимущество его положения позволяло ему видеть ее стройный стан и прямые плечи. Она казалась сильной и здоровой. Теперь Артур жалел того, кого гнусная болезнь вырвала из объятий такой женщины, как миссис Маккиннон.
Помолчав, она спросила:
— А вы что, живете в Шотландии? Артур фыркнул.
— Ни в коем случае! Я приехал уладить кое-какие дела моего друга.
— Это где-то здесь?
— Да. Неподалеку от Питлохри.
— А-а. — Она кивнула. — Это еще немного к северу, но здесь ходит дилижанс.
Он испытал небольшое удовлетворение, узнав, что не сбился с пути. Что за идиот этот трактирный слуга! Если он когда-нибудь вернется в Перт, уж он…
— Мне правда очень жаль, что я выстрелила в вас. — Артур встрепенулся. Он и не заметил, что потирает раненую руку, и покачал головой.
— Ничего страшного, миссис Маккиннон. Я уверен, что гангрена не начнется через день или два, — улыбнулся он. Она смущенно посмотрела на него.
— Понимаете, мне стыдно. Одного взгляда на вас было достаточно, чтобы понять, что никакой вы не грабитель!
— А почему достаточно одного взгляда?
— Ах, да ведь это очевидно! — Она взмахнула рукой. — Грабитель не бывает так хорошо одет, как вы, и уж конечно, он был бы еще грязнее.
Эти слова заставили Артура посмотреть вниз. Действительно, он грязный. Еще одно неизведанное доселе ощущение.
— И еще я думаю, что они не бреются.
Он был с ней согласен, он действительно был побрит.
— Не бреются? А почему бы грабителю не побриться? — спросил он, поставленный в тупик ее логикой.
— Ну, как же, ему ведь нужны бакенбарды, чтобы его никто не узнал! Вот он ограбит кого-нибудь — и сбривает бакенбарды, так что никто не скажет наверняка, что это был он.
— Вот как? Я и не знал, что у грабителей такие обычаи.
— Я прочла об этом в одном романе, — весело пояснила она и устремила взгляд в темноту, не заметив его широкой улыбки. — Я слышала, что именно на этой дороге орудуют разбойники, — пробормотала она. — Они живут в этих лесах, как вы думаете?
Артур сильно сомневался, что разбойник, достойный его пистолета с рукояткой, отделанной жемчугом, будет так глуп, чтобы жить совсем рядом с дорогой, пусть даже дорога эта совершенно безлюдна.
— Вряд ли.
Ее руки, лежащие на коленях, сжались в кулачки.
— А как вам кажется, что случилось с дилижансом из Криффа? — спросила она, чуть ли не шепотом.
— Миссис Маккиннон, вы напрасно себя запугиваете. Криффский дилижанс, вероятно, уже прошел к тому времени, когда кучер высадил вас. Здесь нет никаких разбойников. За несколько часов по этой дороге не прошел ни один человек, и я совершенно уверен, что толковый разбойник с большой дороги сначала изучит, какое здесь движение, а уж потом обоснуется в этих местах.
Она улыбнулась с таким облегчением, что он замер на мгновение и почувствовал, как странная дрожь пробежала по спине, угнездившись где-то внизу живота.
— Конечно, вы правы. — И она опять улыбнулась, но он заметил, что кулачки ее все еще крепко сжаты. — Я читала об Англии, — проговорила она, очевидно, чтобы сменить тему разговора. — В школе я знала одну девочку, она приехала из Карлайла.
— Карлайл. Это рядом с озерами, — пояснил он и, подхватив эту тему, пустился в бестолковое описание Англии, начав с мирного Озерного края, где находилась резиденция предков Сазерлендов, и, перейдя, наконец, к холмистому ландшафту торфяников, где у него был маленький загородный домик. Каким-то образом воспоминание об этом привело к рассказу о потрясающей красоте белых утесов Дувра, а потом — к волшебству лесов Котсуолда.
Где-то в середине его рассказа она подвинулась так, что оказалась прямо перед ним, и ее смешные маленькие ботинки высунулись из-под юбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91