— Да, с тобой поступили подло и жестоко. Ты вправе требовать возмездия, но не от невиновного.
Она поднялась с кровати и трясущимися руками стала снимать с себя верхнюю одежду. Оставшись в льняной рубашке, она прошептала, дрожа от страха и прохладного воздуха:
— Мне холодно.
Рандольф Макквин ухмыльнулся.
— Потерпи, скоро тебе будет жарко, — заявил он.
У Элизабет еще оставалась слабая надежда отыскать нужные слова, чтобы образумить Макквина и заставить отказаться от своих намерений.
— Я девственница, Рандольф, — почти прошептала она.
Макквин громко рассмеялся.
— Ничего, — сказал он. — Это мы скоро исправим. Давай снимай все, что осталось!
Стараясь оттянуть страшный момент, Элизабет медленно сняла с головы шапочку и стала приглаживать рассыпавшиеся по плечам густые волосы. Она должна выиграть время и убедить Рандольфа Макквина в своей невиновности и честности!
— Так… — Рандольф скрестил руки на груди и прислонился к двери каюты. — Она клянется мне, что девственница, а сама ведет себя как продажная девка! — громко сказал он.
Элизабет вдруг почувствовала, как страх, владевший ею, исчез и уступил место ярости и гневу.
— А что, только продажные девки распускают волосы по плечам? — с вызовом спросила она.
— А ты не знаешь?
— Рандольф, прекрати вести себя как дикарь! Почему ты заставляешь меня раздеваться? Мне холодно!
Гневные слова Элизабет, к сожалению, не подействовали на Макквина. Его глаза оставались жестокими, а тон — презрительным.
— Ничего, подожди немного. Скоро ты перестанешь дрожать от холода и почувствуешь, как жар разливается по твоему телу!
— Ах, ты надеешься доставить мне удовольствие? — В голосе Элизабет прозвучал сарказм.
Глаза Рандольфа сузились, шея побагровела, он сжал кулаки. Элизабет Гордон ничего не оставалось, как снять с себя льняную рубашку и прикрыть грудь длинными пышными волосами.
Макквин внимательно посмотрел ей в лицо, а затем медленно перевел взгляд на ее золотой пояс верности — тонкую филигранную работу.
Пояс верности напоминал изящную кольчугу. Он плотно облегал бедра Элизабет и сужался ближе к ногам.
Рандольф Макквин шумно глотнул воздух.
— Где ключ? — грозно спросил он.
— Рандольф, ты же любишь меня, — тихо промолвила Элизабет.
— Говори, где ключ. — Глаза Рандольфа скользили по стройному телу стоявшей перед ним женщины.
— Прежде скажи, в чем я тебя предала! — потребовала Элизабет.
— Ты с самого начала знала о цели моего приезда в замок Дугласа!
— Нет, не правда! Я узнала об этом визите совсем недавно. Тебе нужно было забрать мощи святого Колумбы и представить их на объединенной рождественской мессе.
— Ты сообщила об этом Дугласу!
— Нет! Катберт Макгилливрей прислал своего герольда в замок Дугласа!
Рандольф широко раскрыл глаза и несколько минут находился в оцепенении. Наконец, запинаясь, произнес:
— Дуглас упомянул герольда, но не удосужился уточнить, какого именно.
В душе Элизабет Гордон появилась слабая надежда.
— Как ты мог подумать, что я предала тебя? — укоризненно спросила она.
— Значит, Катберт Макгилливрей попросил Реда Дугласа держать меня в темнице до окончания Рождества?
— Я подозревала это, — промолвила Элизабет.
— Ты догадывалась об их коварных планах?
Элизабет подробно рассказала Макквину о визите герольда Катберта Макгилливрея в замок Дугласа.
— О готовящейся рождественской мессе, об объединении хайлендзских кланов, о намерении Катберта Макгилливрея сорвать ваши планы я узнала от Роберта Брюса. Но король вряд ли мог предположить, что они будут искать тебя на юге Шотландии.
— Он вообще часто ошибается, особенно в вопросах, касающихся севера и северо-запада Шотландии.
— Ты не прав, Рандольф. Кстати, наш король уже принял соответствующие меры.
— Какие меры?
— Рождество еще не наступило, а он уже приказал своим воинам окружить замок Катберта Макгилливрея и не выпускать его, пока не окончится объединительная месса!
— Ты больше веришь в мудрость Брюса, чем я!
Элизабет мысленно согласилась с Рандольфом, но его несколько презрительное отношение к Роберту Брюсу показалось ей оскорбительным. Элизабет должна убедить его в мудрости и проницательности короля Шотландии!
— Роберт Брюс планирует в марте созвать парламент в Сент-Андрусе, — с гордостью сообщила она.
— Парламент? — Рандольф удивленно поднял брови. — Настоящий парламент с представителями от всех кланов?
Элизабет Гордон кивнула. Она очень надеялась на возобновление прежних отношений с Рандольфом Макквином, которые, возможно, свяжут их общей судьбой.
— Да, настоящий парламент, — повторила она. — Но пока это только планы. Пожалуйста, пойми, я иду против своего короля, сообщая тебе заранее секретные сведения!
В глазах Рандольфа вновь мелькнуло недоверие.
— Почему ты так говоришь? — спросил он.
— Потому что после обмена пленниками я не должна была ни на минуту задерживаться в замке Дугласа!
Меня ждет король!
— Но ты все-таки ослушалась Роберта Брюса!
— Да, любовь к тебе заставила меня остаться. Я же обещала найти тебя! Когда ты исчез, я поехала на твой корабль, поговорила с первым помощником, а затем навестила твоего брата Драммонда. Я искала тебя повсюду, Рандольф!
— Но как же ты узнала, что меня бросили в темницу?
— Мне шепнул об этом мальчик-конюх. Как это произошло, Рандольф?
— На следующий день после твоего отъезда к Роберту Брюсу рано утром замок покинул Драммонд, а ближе к вечеру — английский король Эдуард II. Предатель Дуглас заглянул ко мне перед вечерней молитвой и попросил подождать его, чтобы потом вместе отправиться в часовню. Когда раздался колокольный звон, солдаты Дугласа ворвались ко мне в комнату, схватили меня, избили и бросили в темницу.
— Король Роберт Брюс проявляет большое внимание к предстоящей рождественской мессе и, очевидно, сам примет в ней участие. Думаю, он захочет узнать о случившемся с тобой.
Рандольф удивленно посмотрел на Элизабет.
— Но почему он скрывает свое намерение присутствовать на мессе?
— Роберт Брюс не хочет, чтобы англичане узнали об этом прежде, чем Святая церковь благословит наше объединение.
— Да, мы объединимся перед лицом церкви и с именем Бога на устах.
Рандольф отбросил напильник и подошел к Элизабет.
— Любимая, прости, что я на время потерял веру в тебя! — искренне воскликнул он.
— Я сама во многом виновата!
— Нет, ты — необыкновенная женщина!
Элизабет обняла Рандольфа, постоянно повторяющего ее имя, и стала осыпать поцелуями его лицо.
Они целовались и ласкали друг друга, а полное прощение взаимных обид наполняло страстью их тела и сердца.
— Сколько на тебе одежды! — прошептала Элизабет.
Рандольф отстранился от нее и стал порывисто снимать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28